Стеф Свэйнстон - Год нашей войны
Я обнаружил Фелиситию за барной стойкой.
— Янт! — воскликнул он, а затем подбежал и обнял меня. Все присутствующие в баре с интересом следили за этой сценой. — Выпей, все за счет заведения! Чего бы ты хотел?
— Отстань! — От неприятных воспоминаний мое сердце забилось как безумное. — Если ты снова так сделаешь, я порву тебя от крыла до крыла!
— Хотя бы один поцелуй, в память о старых временах.
— Да не было никаких «старых времен»!
— О, не просто какие-то времена, а те великолепные часы, которые мы провели вместе, мой озорной мальчишка!
Он попытался хлопнуть меня по заднице, но я был слишком быстр для него.
Данлин сидел, скрестив на груди мощные руки, и смотрел на все это с выражением мрачного отчаяния на лице. Я еще не успел прийти в себя, а Фелисития уже поставил перед нами по пинте пива. Он большую часть жизни провел в Перевоплощении. Выглядел он, как всегда, более чем колоритно — на нем были надеты колготки с блестками, волосы уложены в замысловатую прическу. Двигался он мягко и плавно.
— Хочешь пиццу? — спросил Фелисития.
— Нет.
В Перевоплощении я старался есть как можно меньше, особенно с тех пор, как зубцы взяли под контроль закусочные.
— Автоматный соус и сыр монстерелла? Ангстоусы? — Я отрицательно покачал головой, и он драматически вздохнул. — Ты стал таким худым.
— Если бы ты видел, как я теперь выгляжу в Четырехземелье!
— Если бы я только смог, мой похотливый юноша! А это кто? — воскликнул он, словно только что заметив Данлина.
— Данлин Рейчизуотер. Король Авии.
Фелисития подмигнул, потом понял, что я не шучу.
— Этого не может быть. Сейчас правит династия Танагеров, — театрально прошептал он.
— В твое время так и было, но не сейчас.
— О Янт, мой забывчивый друг, неужели тебе трудно держать меня в курсе последних событий? — Фелисития присел перед Данлином в аккуратном реверансе, но тот прикрыл глаза рукой. — Как же сюда попал Рейчизуотер?
— Тем же путем, что и мы. Мой король, это — Фелисития Авер-Фальконе из Хасилита. М-м… из того, что было Хасилитом двести лет назад.
Данлин ничего не ответил, однако наверняка заметил взгляд, брошенный Фелиситией на его бицепсы.
— Янт, ты хочешь посадить мне на шею авианца, который будет мешать мне хорошо проводить время? Я мертв и намереваюсь продолжать веселье.
— Я надеялся, что ты станешь кем-то вроде гида, — признался я.
— Все, что попросишь, мой щедрый мальчик.
Фелисития красовался в белой мини-юбке и блестящих сапогах на высоком каблуке, которые добавляли десяток сантиметров к его крохотному росту. Женская блузка из шелковистого материала плотно облегала его мускулистую грудь.
— Со мной ты можешь пойти куда угодно, — обратился он к Данлину.
— Авер-Фальконе — это авианская фамилия, — заметил Данлин.
— _Я как раз оттуда, — ответил Фелисития.
Он слегка расправил небольшие коричневые крылья, сильно натянув блузку между ними. Перья были украшены серебром и красной киноварью.
Данлин удивился.
— Я хотел бы вернуться домой.
— Ничем не могу помочь, — прямо сказал Фелисития и окинул Данлина оценивающим взглядом. — Мы с Янтом знакомы очень давно, — проинформировал он Рейчизуотера. — Двести лет! И все эти двести лет я держал для него свечку. И ни разу не обжег пальцы.
— Вряд ли сейчас это важно, — пробурчал я.
— О, он такой стеснительный. Но что же это я! Мы должны выпить! Мы должны отметить! Кезия, пива его королевскому величеству. Виски для риданнца. А себе налей томатного сока.
— Я не против, — ответил ящер.
— Счастливого падения, ваше величество.
— Янт, мне стоило бы содрать с тебя кожу заживо.
Король обнаружил, что уже охвачен необъяснимым духом товарищества, а в это время на улице сгущалась тьма, и окна, похожие на мишени, начало заносить снегом.
Я был примерно на середине своего рассказа Данлину о Перевоплощении, когда покореженная от жары дверь задрожала и открылась. В баре повисла напряженная тишина, и мой голос в ней прозвучал неожиданно громко. В заведение ввалился зубец. Он подошел к барной стойке. Под его тяжестью тоскливо скрипели половицы. Кезия передал зубцу литровую емкость красного сока, и тот осушил ее одним махом, потом потребовал добавки и взгромоздился на край стола, за которым сидели мы, раздавив пепельницу и подняв противоположный край здоровенной столешницы высоко в воздух. В руки и ноги зубца были вшиты прозрачные пластины, сделанные из странного материала, похожего на гибкое стекло. Его конечности покрывала паутина шрамов, под которыми при каждом движении перекатывалась розовая масса мышц. Синие пятна татуировок, каждая размером с пенни, создавали на его лице замысловатые узоры. Волосы зубца имели серебристо-белый цвет, но некоторые пряди были выкрашены в разные оттенки ультрамаринового и пурпурного, и при этом они стояли торчком, словно тонкие длинные спицы. На одну из них страшилище насадило не меньше двадцати серебряных колец.
Он был, без сомнения, самым крупным существом в баре. Руки и ноги представляли собой сплошные мускулы; наготу зубца прикрывала только синяя шелковая тряпка, подвязанная на животе. Спину защищал отполированный до блеска чешуйчатый панцирь, напоминавший черепаший. Края трещины, проходившей через него, были стянуты с помощью бронзовых гвоздиков, позеленевших от времени. Украшавшая панцирь золотая проволока, покрытая коркой застывшей лимфы, в одном месте была связана желто-красной лентой.
Данлин сдавленно хмыкнул, и гигант уставился на нас. Его бледно-голубые глаза, не имевшие ни зрачка, ни радужки, вперились в короля.
— Снова туристы, — низким, грубым голосом прорычал зубец.
— Я — не турист, — рявкнул Данлин.
Его кровь тут же вскипела из-за того, что нас так нахально прервали. Я тронул его рукав. Первое, что необходимо знать в Перевоплощении: зубцы очень опасны.
— Кто же, к чертям, ты такой?
Он покосился на Данлина, его глаза стали похожи на два синих хрусталика. Авия для зубца — то же самое, что для нас культ Перфорированного Легкого.
— Суверен Авии.
— Ясно. Турист. Проваливай, пока я не выпустил тебе кишки.
С тех пор как в баре появился зубец, никто не издал ни звука. Тишина стала еще ощутимее, каждый незаметно прислушивался к нашему диалогу. Злобный урод оскалился, обнажив полную клыков пасть.
— Данлин, — быстро сказал я, подняв руку, когда зубец уже потянулся к нам, — знай, когда нужно отступить, иначе не протянешь здесь и двух минут.
— Зубец, — обратился я к твари, — я — вечен. Бессмертен. И я защищаю его. Так что, черт тебя раздери, только попробуй.
Создание тут же рухнуло на колени, едва не сломав от усердия тяжеленный стол, и преданно лизнуло носок моего ботинка татуированным языком.
