Сергей Раткевич - Наше дело правое
— Закончена подготовка документов обвинения — практически вся политическая и военная верхушка ССА получит высшую меру. Как государственное образование ССА будет ликвидировано. После Московского процесса начнется формирование национальных правительств… Мы больше не допустим такого.
— Дай-то Бог, Петер. Но поверь мне — люди ничему не учатся.
— Я постараюсь, чтобы этого более не произошло. Мне… очень стыдно… что моя страна сразу не выступила вместе с вами. Ты прав, Михаил, люди ничему не учатся… И моя страна тоже не помнит ошибки прошлого, повторяя их вновь и вновь.
— История порой так причудливо повторяется, Петер, — задумчиво заметил врач. — Знаешь, где произошла битва относительно земных координат?
— Мне говорили… Но я не запомнил, прости, — Петер развел руками, — ох уж эти ваши русские названия. Помню, что там тоже когда-то была битва…
— Прохоровка, Петер. Так теперь этот бой и будет называться — битва над Прохоровкой.
— Несколько тысяч ребят, навсегда оставшихся на орбите… полтора миллиона гражданских в зоне ядерных ударов… Михаил, нужно ли идти на такие жертвы, ведь…
— Нужно, Петер, — прервал его врач. — Ради России… Мы за ценой не постоим!
Они замолчали. Врач аккуратно убрал волосы с лица молодого человека в кресле.
— Ты… — Петер запнулся, — сможешь ему помочь?
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Михаил. — Ты знаешь, что с ним?
— Смутно, я проглядел документы по диагонали. Сам понимаешь, я сейчас загружен до предела.
— Судя по телеметрии, их корабль подбили практически в первой же ракетной дуэли. Всех, кроме этого парня, убило сразу — иглы из обедненного урана искромсали кабину в клочья. Видимо, его психика просто не выдержала зрелища — когда мне показали фотографии, меня самого чуть наизнанку не вывернуло. Парень чудом остался жив, но реальность для него более недостижима.
— И он после этого еще…
— Да, после этого он принял управление «Су-55», сбил еще семнадцать кораблей «эсэсовцев». С поврежденной системой жизнеобеспечения, с неработающими маршевыми, с пробитым в нескольких местах корпусом. На одних только двигателях ориентации, с полуживой системой наведения… Его прикрывали корпуса подбитых кораблей юго-западной группировки, и эсэсовцы никак не могли в него попасть. А он бил вовсю…
Петер обошел кресло и пытливо заглянул в глаза парню:
— Капитан Алексей Ерофеев, вы слышите меня? Люди Земли вам безмерно благодарны за подвиг! Вы награждены звездами Героя Земли и России!
— Он не слышит тебя, Петер, — грустно улыбнулся Михаил, — он все еще там…
Внезапно выражение лица молодого человека изменилось, его губы начали что-то нашептывать, и в глазах заискрились… Отвага? Бесстрашие? Вера?
— Что он шепчет? — завороженно спросил Петер.
— Песню, Петер, всего лишь песню.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна.
Идет война народная,
Священная война…
Николай Коломиец
8 МИНУТ
В рубке было душно. Нестерпимо пахло свежей краской и табачным дымом. Последним — потому что вахтенный офицер в нарушение всех инструкций курил на посту. Но пожарная сигнализация находилась в состоянии перманентного ремонта уже года два, а табак хоть немного, но перебивал стойкую вонь нитроэмали. На крейсере ждали визита командующего, и потому все, что можно было покрасить, — покрасили. Главное, как всегда, пустить пыль в глаза начальству. А то, что большая часть резервных и дублирующих систем уже давно разобрана на запчасти, так это командующему знать не надо. Более того, начальству это знать вредно, иначе на команду со всех сторон посыплются нежелательные «знаки внимания». Офицер сделал последнюю затяжку и потушил сигарету. «Собака» испокон века считалась самой мерзкой вахтой. С трех до девяти утра — не важно, по корабельному или планетарному времени, — тянет в сон. Взял кружку кофе. И насторожился: экран локатора, на котором, собственно, и стояла кружка, показывал пустоту.
— Локаторная, что там у вас происходит? — щелкнул тумблер вызова. Некоторое время из динамиков доносился неясный шум. — Спите там, что ли?!
— Ага, — отозвался наконец кто-то. — Спим, уже три часа спим с этой системой. У нас генератор сдох.
— Начисто?
— Чище не бывает. — И дежурный по РЛС коротко и емко высказался, где он видел этот генератор.
— До утра наладите? — обреченно вздохнул вахтенный. — Командующий все-таки. Надо починить, а то в рубку он в любом случае залезет.
— Я сейчас начальника дам, пусть он объяснит.
— Начальник станции РЛС, старший лейтенант Евтеев. Товарищ майор, мы сейчас старую систему скоммутируем. Изображение будет.
— А новая? — Надо же, только на днях установили новую радарную станцию. И она тут же вылетела.
— Все. Накрылась новая. У меня вопрос: неисправность открывать будем?
— У командира надо спрашивать, — поморщился майор, предвидя километры бумажной волокиты. — В любом случае — только после визита командующего.
Вахтенный выключил связь. Выматерился и полез в карман за сигаретой. Ну как тут не закурить? На этом старом корыте почти ничего не работает нормально. Что ни день — всплывает новая проблема, и еще хорошо, что только РЛС, если бы вылетела система жизнеобеспечения, то сейчас в рубке можно было бы париться, как в бане.
Он еще только начинал службу на флоте, а крейсер «Дир» уже подлежал списанию. С тех пор прошло без малого десять лет, но ситуация так и не поменялась.
Офицер отстегнул от пояса киберблокнот и включил его. До утра время еще было — набрать индивидуальное задание стоило в любом случае. Если не сам командующий, так кто-нибудь из его свиты обязательно поинтересуется — чем это занимаются на вахте офицеры и повышают ли свой профессиональный уровень согласно методике… Над блокнотом появилась голограмма четырехлетней девочки, и губы майора непроизвольно тронула улыбка. Послезавтра у доченьки день рождения, надо урвать минутку и поздравить. А когда «Дир» сменят с патрулирования, они сходят в магазин и выберут подарок. Еще немного полюбовавшись голограммой, вахтенный с сожалением переключил блокнот на режим записи. По плану сегодня надо было законспектировать очередную лекцию по общегосударственной подготовке. Вернее, снова перенабрать — лекции год от года не менялись, но копировать старые записи строжайше запрещалось. Можно подумать, что от бодрых, но насквозь лживых заверений в стабильности обстановки кому-то на флоте будет легче.
