akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия
Но анимационных физиономий ни у кого больше не было!
— Слушай, я их коллекционирую, — после длительного рассмотрения обратилась к нему шестикурсница Гризельда Грегор, дальняя родственница Доры. – На что ты ее поменяешь, или почем продашь?
— Да это наверняка маггловское барахло! – вмешался Френк.
— Заткнись! – рявкнула на него девица и передала открытку Тиффани и Доре, которые уже некоторое время жадно тянули к ней руки. – Ну, так что, Макарони?
Рики успел мысленно возразить Френку, что такие вещи Дан собирает целенаправленно, с упорством маньячки, следовательно, они есть далеко не у каждого. Отдавать ее подарок так сразу было жалко, но, с другой стороны, он был равнодушен к открыткам, никогда не собирал их. Ему вдруг стало неловко, что он ничего не отправил подруге детства; но, с другой стороны, наверняка об этом позаботился Пит. Уж подделать его подпись ради Дан брат в состоянии.
— Знаешь, нет проблем, только подожди, пока она мне надоест, — ответил Рики.
Девица, удовлетворившись таким ответом, вернулась к разговору с соседкой. Зато к Рики тут же пристали одноклассницы.
— А кто это хочет научить тебя любить искусство? – Тиффани закатила глаза, прижимая открытку к груди.
— Неприлично читать чужие письма, — напомнил ей Рики.
— Да не знает она, что такое приличия! – заявил Генри.
Сестра не удостоила его ответом, с достоинством вернула Рики его открытку и уткнулась в свою, на которой столь явно преобладали алые с золотом тона, что можно было не сомневаться, от кого она.
До сих пор Рики не замечал между Тиффани и Ральфом особо бурного романа. Но послание отцов послужило своего рода катализатором, пробудив у обоих упрямство в тысячу ослиных сил. Кроме того, они оказались в центре внимания всей школы, и Рики доводилось слышать такое, чего и быть не могло.
Дора, никогда не проявлявшая особенной симпатии к Ральфу, вдруг зауважала его за моральную – и материальную – стойкость. Ведь разгневанные родители использовали самое примитивное средство – лишили обоих карманных денег.
— И чем они не нравятся друг другу, если так похожи! – фыркнул Рики, когда узнал об этом.
— Подумаешь! Главное, чтобы Моргане корм присылали, — прокомментировал ситуацию Генри, когда сестры не оказалось рядом.
Для Ральфа эта мера оказалась серьезным ударом, хотя его реакция была не такой бурной, как у Тиффани.
— Не ожидал я от мистера Джордана средневековых мер, — прокомментировал за него Артур. – У них с Ральфом были прекрасные отношения, а теперь даже не знаю.
Но сегодня никто не вспоминал о неприятностях. Даже на уроках, где учителя упорно отрицали сам факт праздника.
Профессор МакГонагол неодобрительно покосилась на Генри и Ариадну, которым вздумалось сесть вместе, и контролировала выполнение своего задания более тщательно, чем всегда. Рики испытывал облегчение от того, что с испарением они закончили. Но он знал, что вряд ли сможет теперь относиться к преподавателю трансфигурации хотя бы так же, как до пятого курса. Она его, похоже, тоже недолюбливала, так что в этом смысле между ними установилось равновесие.
Неожиданно для себя Рики задумался, а почему, собственно, профессор МакГонагол так к нему пристрастна. Она, разумеется, вела себя намного корректнее, чем простодушный Хагрид, но юноша мог с ходу припомнить несколько случаев, когда замдиректора чрезмерно остро реагировала на проблемы, предположительно связанные с ним. Она, конечно, хвалила его, и поощряла баллами, когда обстоятельства того требовали. Но в целом при желании чувствовалось, что она контролирует его даже больше, чем Дору, которой по определению не доверяла.
В отличие от замдиректора, профессор Лавгуд, также наверняка владеющая его тайной, никогда не выказывал ничего подобного. Она обращалась с ним даже дружелюбнее, чем с другими учениками, и никогда не пыталась делать вид, что он не гостил у них в доме. Тетушка Луна обладала редкой способностью вести себя с учениками на равных и при этом удерживать должную дистанцию. Рики было очень хорошо на ее уроках, несмотря на то, что там почти всегда имелись разрушения и иногда – жертвы. Так что на обед он пришел в хорошем настроении.
В свободное время после уроков все его друзья закономерно куда‑то подевались. Рики же разделил штаб с Мелани Хатингтон и портретом сэра Финеана Нигеллуса.
— Макарони, ты не с Олливандер? – не преминула полюбопытствовать равенкловская староста.
Рики оставалось только благодарить итальянских родственников за воспитанную в нем выдержку, потому что столь бесцеремонное вторжение в его личные дела порядком разозлило. Поначалу Рики хотел не ответить, но все же слишком завелся, чтобы промолчать. И потом, Мелани подавала отличный повод.
— Как видишь, я здесь, — с достоинством ответил он. – А твой анонимный поклонник? Почему он оставил тебя одну в такой день?
— На то он и анонимный, чтобы не показываться, — раздраженно бросила Мелани. — На самом деле, мне надоело слушать о нем.
Рики ехидно улыбнулся и собрался открыть‑таки долгожданное «Интервью с вампиром», как вдруг произошло нечто неожиданное. Стол качнуло так, что тяжелая книга заплясала в его руках. Подняв голову, Рики обнаружил, что Мелани вскочила на ноги, а ее стул упал и отлетел к стене.
— Слушай, ты отстань от меня, — проорала Мелани, одной рукой наставила на него палочку, другой похватала свои тетради и помчалась к выходу, на ходу периодически роняя что‑нибудь.
Несколько секунд Рики не мог сообразить, в чем дело. Но когда, наконец, дошло, кем считает его мисс Хатингтон, он едва не взвыл от ужаса.
Первым его побуждением было бежать за ней и объяснить, что она ошибается, но что‑то удержало его на месте.
Вспомнилось, как сам он в детстве норовил улизнуть от приходящего в гости дядюшки Гарри, который, конечно, не намеревался специально раздражать его своей особой. Если погнаться за Хатингтон, она побежит быстрее, и это вряд ли разубедит ее в чудовищном заблуждении, нелепость которого для нее далеко не столь очевидна, как для него.
В последовавшие за этим двадцать минут юноша вымерял шагами всю комнату. Он никогда не подозревал, что способен так волноваться из‑за Мелани.
— В какую историю ты влип, молодой человек, — бессердечно хихикал со стены сэр Финеан.
— Что же мне делать? – вслух рассуждал Рики, борясь с желанием подойти и облить портрет холодной водой, и наплевать, как к этому отнесется мистер Филч.
Наконец, мистер Нигеллус по собственному почину сменил пластинку.
— Не нервничай так! У тебя виноватый вид, – бывший директор, конечно, не мог не воспользоваться возможностью отчитать воспитанника. – Если бы я знал историю ваших отношений и лично тебя хуже, подумал бы, что у подозрений юной леди есть основания.
