Вера Школьникова - Выбор Наместницы
Граф Инхор не жалел средств на пограничную службу – Дойл был уверен, что про перевал, которым они прошли в графство, знают только контрабандисты, и то, не все, а несколько семей, объединенных в клан. Его прабабка была родом из предприимчивого семейства и передала тайну любимому правнуку. Однако как только узенькая тропинка расширилась настолько, что два лошади смогли стать на ней в ряд, их тут же остановил отряд пограничной стражи: десять человек, конные, среди них – несколько лучников. Десятник с недоумением уставился на странных путников – он первый раз видел, чтобы контрабандой перевозили детей.
– Кгм, вы что, господа хорошие, думаете, что у нас этого добра своего недостаточно? Так в деревнях в каждом доме по семь штук за одну ложку хватаются.
Квейг устало улыбнулся и откинул на спину капюшон плаща – он узнал десятника:
– Нет, Тарри, этого мальчика я не продаю. Но если захочешь – то у меня дома есть еще парочка и порой от них слишком много шума.
– Капитан! – Довольный рев десятника перепугал бы всех птиц в округе, если бы те давно уже не улетели на юг.
Тарри прекрасно помнил, как юный Квейг принял командование своим первым отрядом, как ворчали ветераны, оттрубившие на этой войне уже добрый десяток лет и все без толку – мальчишку командовать поставили, вон, краснеет, будто девица от громкого слова, ну, этот нам наприказывает, лорденыш! Солдаты пробовали нового командира на зуб, каждое его слово встречалось взрывами хохота, о легко краснеющем красавчике-южанине ходили весьма грязные слухи. После первого боя все изменилось. Оказалось, что скромник умеет ругаться не хуже боцмана, способен перекричать шум сражения, и, самое главное, не потерял ни одного солдата там, где другие положили добрую четверть своих отрядов. Война есть война, в других боях были и потери, и ошибки, но над южанином уже никто не смеялся, и когда Квейг стал капитаном – его люди с радостью обмыли алую перевязь своего командира. Военные воспоминания заставили Тарри расплыться в довольной улыбке – право же, не будь Квэ-Эро столь похоже на треклятые острова, за время войны успевшие прорасти бравому вояке сквозь печенку до самых пяток, он бы нанялся к Квейгу в дворцовую стражу, раз уж у этих морских лордов все не как у людей – дружины нет. Вместо этого прибился к генералу Айрэ, лучше, чем на пятом десятке нового хозяина искать. Квейг за эти года трижды приезжал в Инхор, но последние несколько лет ограничивался письмами, и писал он, ясен пень, генералу, а не десятнику. Тарри знал, что Квейг женился на леди Ивенне, что у них двое детей, но этот вроде бы великоват для трехлетнего, да и с чего бы Квейгу зимой через перевал с маленьким ребенком из теплого Квэ-Эро тащиться? Почтение к бывшему командиру боролось в душе десятника с любопытством, и любопытство одержало решительную победу:
– А вы надолго к нам?
– Нет, ненадолго. Мне нужно обсудить кое-что с генералом.
Любопытство Тарри получило некоторую пищу для размышлений – ох и важное это «кое-что», если нужно самолично приезжать, да еще в такую пору года, и без свиты, всего с одним воином, ээ… так ведь даже и воин-то не его, Тарри так обрадовался неожиданной встрече, что только сейчас разглядел заляпанную грязью голубую ленту на перевязи второго всадника. Не иначе, как в Суэрсене спутника прихватил… может и мальчик оттуда же? Но Квейг прервал его размышления:
– Тарри, если твои люди подвинутся – мы поедем дальше.
– Я вам сопровождение дам, мало ли что, вдруг заблудитесь.
Квейг усмехнулся, понимая, почему десятник хочет вернуться в крепость вместе с гостем: пока он из патруля вернется – все слухи уже обрасти мхом успеют, а так он на свеженькое прибежит, сразу все узнает. Ну и пускай, солдатам Квейг доверял больше, чем иным военачальникам. А слухи… рано или поздно наместница все равно узнает, что Леар в Инхоре. Квейг надеялся не столько на тайну, сколько на честность генерала Айрэ. Ланлосс ни за что не позволит, чтобы ребенку, за которого он в ответе, причинили вред.
– Да, Тарри, пожалуй. Если снегопад усилится – можем и заблудиться.
Дойл хотел было возмущенно возразить, что не заблудится в этих горах даже если ему глаза завяжут, но смешинки в синих глазах Квейга остановили его. Он поудобнее устроил усталого Леара в седле. Мальчик так вымотался за дорогу, что сейчас спал на ходу, и даже разговор с пограничниками не вырвал его из дремы. Ничего, крепость генерал построил прямо здесь, в горах, недалеко от границы, к вечеру они уже будут в замке, если только в самом деле под снегопад не попадут. Он с интересом посматривал по сторонам – давно здесь не был, последний раз – перед тем, как уехал в столицу, на свадьбе троюродной сестры. Эх, у нее, наверное, уже самой дочери на выданье подрастают. Надо будет наведаться в гости, чем судьба не шутит – в их семье было принято жениться между родичами, чтобы семейные тайны на сторону не уплывали. В Суэрсен он теперь еще нескоро возвратится, так может, осесть в Инхоре. При новом графе тут совсем другие порядки, говорят. На травке уже не заработаешь, зато порядок навели, у детей животы с голоду не пухнут, а он и без дурмана не пропадет – солдаты всегда нужны. Он глянул на герцога Квэ-Эро – Квейг ехал впереди, рядом с Тарри, они весело переговаривались, вспоминая былые деньки. Надо будет в храм сходить, пожертвовать Семерым, все ж таки судьба к нему милостива оказалась. Если не герцог – приехал бы Дойл в Сурем, как баран на бойню, да еще и мальчишку с собой привез. Вечность бы в посмертии от крови отмывался. А так – и доброе дело сделал, и свою шкуру сберег. И все же, хотел бы он знать, что герцог теперь будет делать… Неужели поедет в столицу, после всего, что Дойл ему рассказал?! Герцога убрать, конечно, не то, что безродного стражника, но наместница шутить не любит. На месте Квейга Дойл бы держался от Сурема как можно дальше, и Аред с ней, с наместницей, ни убитого герцога, ни леди Соэнну уже не воскресить, зачем до правды доискиваться? А что Квейг именно за правдой в столицу поедет – Дойл не сомневался. Успел за неделю пути приглядеться к молодому герцогу. И, хоть не его это было дело, а все-таки решил, что поговорит с герцогом до отъезда, может, получится его уговорить не искать себе беды на шею. Пусть вернется в свое Квэ-Эро, там море теплое, девки ласковые, живи и радуйся.
LXXXII
Крепость графа Инхор впечатляла массивностью стен, продуманным расположением бойниц, узкими извилистыми коридорами, в которых так трудно нападать и так удобно обороняться, но не могла похвастаться изысканностью отделки. Никаких гобеленов, полированных мраморных плит и расписанных фресками потолков, дом зажиточного крестьянина и то выглядел бы богаче. Но эта строгая военная простота нравилась Квейгу больше, чем помпезная каменная серость Сурема. Большинство дворянских замков изначально были именно такими крепостями, роскошная отделка появилась намного позже, в мирные времена. Ланлосс встретил Квейга на площадке перед своим кабинетом, он уже знал, что герцог Квэ-Эро перешел через перевал со стороны Суэрсена с ребенком и одним охранником, и догадывался, в чем причина столь неожиданного визита, но, несмотря на печальные обстоятельства, был рад видеть Квейга. Из всех высокородных наследников, попавших под его начало по указу Энриссы, молодой лорд Квэ-Эро более прочих пришелся ему по душе. Ланлосс ничуть не шутил, когда говорил, что Квейг стал бы генералом, не будь он рожден герцогом. Семнадцатилетний мальчик без всякого военного опыта оказался одним из самых толковых командиров, каких генерал Айрэ встречал за годы службы. Неопытность только пошла ему на пользу – не нужно было переучиваться, а командовать людьми старше себя он уже умел, отплавав два года капитаном на одном из кораблей своего отца. Война быстро расставила всех по местам. Среди лордов были и горячие головы, рвавшиеся проучить островитян, и заносчивые снобы, вроде герцога Суэрсен, и опытные военные, с детства отражавшие вылазки варваров на свои земли, и откровенные бездари, за три года не сумевшие выучить, где у меча гарда. Квейг же не отличался ничем особенным – красивый юноша, с первых дней боготворивший своего генерала, при этом его восторженное уважение всегда оставалось в неназойливых рамках. Но скоро Ланлосс заметил, что ему нравится учить этого парня, а не просто отдавать ему приказы. Квейг не разделял свойственного молодости восхищения войной, но при этом оказался способен разделить любовь генерала Айрэ к военному искусству, понять абстрактную красоту стратегии, часами просиживать над картой, переставляя фигурки в стратегической игре, вместо того, чтобы отправиться в трактир.
