Максим Огнев - Пой, Менестрель!
— Никто не знает, что будет дальше, — возразил король.
— Если хорошо помнить прошлое, можно предвидеть грядущее. Жители Норрифа спокойно смотрели, как пришельцы с севера терзали их соседей. И что же? Настал черед и Норрифа.
— Мы не воевали шестьдесят лет. И теперь вступать в битву ради лорда Гаральда…
Леди Дарль молчала, собираясь с силами. Солнечный луч медленно скользил по стене. Борзая собака проснулась, протяжно зевнула, начала чесаться, громко стуча лапой об пол. За окном кричали чайки.
— Я не хочу кровопролития, — проговорила леди Дарль. — И прошу не об этом. Если корабли Лильтере станут в виду крепостей Родирер, Ольшез и Махон, северные лорды не смогут выступить на помощь Магистру.
Король ответил не сразу.
— Неужто вы приехали только за этим? — горько промолвил он наконец.
Леди Дарль вновь закрыла глаза. Румянец сбежал с ее щек, лицо стало изжелта-бледным.
— Я хочу видеть жену вашего старшего внука, — слабо произнесла она.
Король в замешательстве взглянул на сестру:
— Да… конечно, как вам угодно.
Хлопнул в ладоши, призывая пажа. Не прошло и нескольких минут, как двери тронного зала распахнулись. Король, обхватив леди Дарль за плечи, помог ей приподняться.
Молодая женщина, окутанная розовым шелком, опустилась на колени, приветствуя Тантанирэй. С темного лица на леди Дарль глянули странные глаза — миндалевидные, восхитительно золотистые. Положив к ногам леди Дарль пурпурную розу, принцесса безмолвно отступила.
— Ваш внук и наследник женился на чужеземке, — с улыбкой заметила леди Дарль. — Думаю, она никогда его не покинет. — Она помолчала еще немного и, продолжая ласково улыбаться, добавила: — Я счастлива, что перед смертью увидела вас. И море.
Могущественный повелитель Лильтере, не умея сдержать слез, закрыл лицо руками.
— Пусть будет, как вы хотите, сестра.
…Леди Дарль просила перенести ее на узкий балкон, тянувшийся вдоль всего южного крыла замка. Отсюда не был виден берег — лишь небо и море сливались в необозримой дали. Белые точки чаек покачивались на волнах. В ушах леди Дарль звучала песня, которую на прощание спел Менестрель.
Я ручаюсь, любовь не бывает напрасной,
Хоть горька — высока, не моя ли такая?
Как звезда далека, словно волны прекрасна
Королевна Морская, Королевна Морская.
Не о ней ли я пел, глядя в сонное море,
В чьих глубинах таятся и грозы, и грезы?
Но однажды во сне и восторгом, и горем
Мне явилась она, улыбаясь сквозь слезы:
«Я — чужая земле, с вами море в раздоре,
Мне б остаться с тобой — лишь расстаться возможно.
Пусть в одной из пропетых тобою историй
Наша боль оживет и светло, и тревожно.
Так незримо, так тайно я буду с тобою,
Рокот моря — мой вздох, ветер с моря — мой вестник…»
С той поры сам не свой у морского прибоя
Я ищу ее взглядом, я зову ее песней.
Даже в голосе бури мне слышится ласка,
Я не ведаю звука нежней и напевней,
И, когда я уйду, пусть останется сказка
О Морской Королевне, Морской Королевне.
Леди Дарль знала, что внизу юные девушки с пением обвивают цветами золоченую ладью. Скоро эта ладья, скользя по волнам, унесет ее в страну, из которой нет возврата.
Но прежде корабли под белыми парусами отчалят от пристани, спеша к берегам родины ее мужа. И если тело ее поплывет в золоченой ладье, душа будет сопровождать белые корабли.
* * *Радостен миг встречи. Рукопожатия крепки, объятия — до боли. В этот миг все печали позабыты, все страхи и тревоги рассеялись. Об этой встрече мечтал каждый.
Стрелок кладет руки на плечи Оружейнику и Флейтисту:
— Наконец-то свободны!
Те качают головами — самим не верится. Неужели не надо ночью ворочаться без сна, замирать при каждом стуке в дверь, трепетать, слыша лязг доспехов?
— Здравствуй, лесной король. Велика заслуга твоя, твоею ловкостью вызволена дружина из западни.
Артур оглядывает своих воинов. Неужели одержана победа и он явится в замок Дарль не жалким беглецом, но полководцем?
Плясунья поднимает на Артура сияющие глаза. Пусть нельзя подойти и кинуться на грудь, можно вести беседу взглядами. Неужели, придет срок, вновь услышит слова любви?
Дружинники снимают доспехи, рассаживаются вокруг костров. Неужели миновала угроза голодной смерти? Неужели смогут они с мечами в руках отплатить обидчикам? Подзывают к кострам Либурне и Драйма. Королю вопросов не задашь, но у этих можно допытаться: как уцелели да где скрывались?
Рассказы следуют за рассказами, прерываются нетерпеливыми вопросами, возгласами изумления. Трудно поверить, простые горожане спасли короля! Честь им и слава.
Драйм берет Гильду за руку:
— Здравствуй, милая. Стосковался по твоей улыбке.
Радостно встречаются друзья, и все же при одном воспоминании смех стихает, распахнутые для объятий руки опускаются: Плут в беде, и ничего нельзя сделать.
Смотрят дружинники на Стрелка. Как не узнать начальника лучников, похороненного и воскресшего. Человек, за голову которого была обещана награда, спас королевскую дружину. Вопрошающие взгляды обращаются к королю. Артур объявил Стрелка оборотнем, больше года за ним охотился. А теперь — позвал на помощь.
Что все это значит?
Лицом к лицу сходятся Артур и Стрелок. Стоят друг против друга. Артур страшно бледен.
Ай, бес гордости! Нелегко миловать, но во сто крат труднее быть помилованным. Как принять прощение от того, кого предал? Быть обязанным его доброте, его молчанию. Как признать поражение, смиренно склонить голову, уступить престол?
Зеленый огонь полыхает в глазах Стрелка. Нетрудно простить покушение, труднее — пленение Аннабел. Нетрудно простить травлю, труднее — заточение Менестреля. Нетрудно простить разоренный дом, труднее — разоренную страну.
Пауза затягивалась. Плясунья оперлась рукой о березовый ствол. Рядом ждала Гильда, позади остановились музыканты. Застыли королевские дружинники. Наступила тишина. Потрескивали охваченные пламенем ветки, шелестели кроны берез.
Гильда переступила с ноги на ногу. Плясунья тяжелее оперлась о ствол. Она слышала, как шумно дышит позади Оружейник. Драйм, кажется, и вовсе перестал дышать.
Смотрит Артур на Стрелка. Нет, перед ним не тот человек, которого он предал, обрек смерти. Тот, прежний, мог поддаться на обман, ложь от правды не отличить, врага от друга. Этот — зряч сердцем. Этот — сумеет править страной и людьми.
Смотрит Стрелок на Артура. Нет, этот бледный, осунувшийся человек не тот Артур, которого он знал. Не тот, кто подослал убийцу. Не тот, кто пятился по коридору замка, глаз поднять не смея. Страданием и кровью вина искуплена. Долг оплачен.
