Максим Огнев - Пой, Менестрель!
— На память.
На большом замшелом валуне у ручья сидела ворона. Она повернула голову, оглядела путников черными блестящими глазками. Когда люди подступили слишком близко, с усилием поднялась с камня и, хлопая крыльями, тяжело полетела прочь. Все трое проводили ее взглядами.
«Черная яшма, — подумала Аннабел, — черная яшма лучше всего передаст блеск глаз-бусинок… Для листьев, пронизанных солнцем, подойдет янтарь. Для хвои — малахит и нефрит».
Обойдя лежавший поперек дороги трухлявый березовый ствол и вывороченную с корнями сосну — хвоя ее порыжела, в яме у корней собралась черная вода, — друзья поднялись по залитому солнцем склону. Чуть колыхались папоротники, росшие вдоль тропы. Они только еще начали желтеть. Мхи оставались по-прежнему сочно-зелеными. Иногда среди мха, в траве, из-под палых листьев выглядывали шляпки грибов.
«Так и мы с Маргарет могли бы шагать рука об руку, — говорил себе Менестрель. — Не выстояли. А этим юнцам достало сил. Вовек им обязан: возвратили веру в счастливые концы. Полагаю, не мне одному. Певунья, подскажи песню об этом. Песню, которая возвратила бы зрение незрячим и слух — глухим».
Сосновый лес сменился еловым. Мрачные вековые исполины застыли в молчании, слегка покачивали седыми бородами лишайников. По веткам сновали белки, лущили шишки, вниз сыпалась золотисто-коричневая чешуя.
Король поглядывал на солнце, выбирая направление. «Верно ли, что королева Инир до сих пор бродит по лесам в обличье белой оленихи? Лес! Когда мой срок исполнится, прими меня — хоть птицей, хоть зверем, хоть малой травинкой. Лишь бы шум ветра в кронах слышать, лишь бы запах смолы вдыхать».
Мелькнули меж стволов серые тени. Король свистнул, тихо зазвенел голос Аннабел. Лесные братья откликнулись на зов, подступили ближе и вновь скрылись в чаще — верные провожатые.
И вновь Король, Аннабел и Менестрель сидели на ступенях заброшенного храма. Вьюнок, обвивавший колонны, сморщился, побурел. Росшие на крышах березки стряхивали вниз листья. Вся поверхность озера была в золотых пятнах. Солнце клонилось к закату. Длинные тени упали на воду. Ступени храма погрузились в тень, зато противоположный берег был залит солнцем.
— Спой на прощание, — попросила Аннабел.
Тихо и проникновенно зазвучал голос певца:
— Назавтра новый день придет,
И жизнь по-новому продлится,
То, что сегодня только снится,
Наверняка произойдет.
И по дороге на рассвет
Пойдем мы за своей судьбою
С тяжелой ношею — душою
И грузом окаянных лет.
А если я пойду один,
Мои быстрей устанут ноги,
Но буду на своей дороге
Себе я раб и господин.
Я до развилки добреду
По злым лесам, по черным кручам,
Когда закроют небо тучи,
Свой путь я ощупью найду.
Но ворон врет, и сердце мрет,
И серый камень не подскажет,
Та предо мной дорога ляжет,
Какая громче позовет.
А если не услышу зов,
Остановлюсь до знака-звука.
Звучи, любовь моя и мука,
Дорога братьев и отцов.
Я буду мерить жизнь свою
Дорогой этой, словно меркой.
Земля прохладна, небо меркнет —
Покой в аду, покой в раю.
И, через беды, я спою
То, что другие не допели,
И то, что мне ветра напели,
И песню новую, свою.
А если усмехнутся вслед —
Дорога, мол, ведет к могиле,
Ждет где-то смерть… Но вы забыли,
Моя дорога — на рассвет.
Нет и не будет ей конца,
Сольются с ней душа и песня,
Та, что звучит, та, что воскреснет
На струнах нового певца.
Менестрель обхватил колени. Певунья лежала рядом на ступенях. Пора было в путь, но он медлил, словно ждал сигнала неведомой струны.
Король вдруг вытянул руку, указывая на противоположный берег. В просвете между деревьями скользнуло что-то белое. Качнулись еловые лапы, раздвинулись ветви клена. Мелькнула гордая голова на грациозной шее, хлынул вниз золотой дождь кленовых листьев.
— Смотрите! — закричала Аннабел. — У нее корона на голове!
— Королева Инир, — выдохнул Король.
— Маргарет, — прошептал Менестрель.
Еще раз дрогнули ветви, и все затихло.
— Что ж, — Менестрель закинул за плечи лютню, — пора и мне в дорогу.
Они простились. Король с королевой, стоя рядом, смотрели, как певец уходит. Он шагал легко — к утру будет далече.
Розовый диск солнца краем задел верхушки деревьев.
— Не успеем до ночи возвратиться в Тург.
— Ничего, для нас отопрут ворота.
Муж с женой, улыбаясь, поглядели друг на друга. Отправились в обратный путь. Аннабел ехала верхом, Король вел коней под уздцы. Отводя колючие ветви, взглянул на жену. Она смеялась.
— Чему ты радуешься?
— Думаю, нам не придется долго искать кормилицу. Обратимся к Гильде.
* * * Молитва менестреляГосподи! Дай покоя
Спящим в ночи,
Вложат пускай герои
В ножны мечи,
Пахари выйдут в поле —
Будет и хлеб.
Дай же Ты лучшей доли
Всем на земле.
Дай, возврати твореньям
Зренье ли, слух.
И возроди из тленья
Слово и дух.
Дай мореходу парус,
Бедному — кров.
Дай одиноким радость,
Дай им любовь.
Глупых, слепых и нищих
Можно согреть.
Феникс на пепелище
Пробует петь.
Новое дай начало
Древним краям.
Зря ли в лесах звучала
Лютня моя,
Зря ль оживет природа
Новой весной,
Зря ли все эти годы
Жил я с Тобой.
Мне ли просить о многом,
Многого ль ждать?
Дай же Ты мне дорогу
Петь и шагать.
1995–1998
