Ирина Ясиновская - Менестрель
Обзор книги Ирина Ясиновская - Менестрель
Ясиновская Ирина
Менестрель
Ирина Л. Ясиновская
Менестрель
Hику-Менестрелю
Я ненавижу выходные и праздники, когда я сижу дома и, от скуки и одиночества, начинаю слоняться из угла в угол, пинать кота и натыкаться на двери. В такие дни память моя союзница и мой враг. Я пытаюсь сбежать, но - вот беда! - некуда. Тогда мне становится страшно.
Однажды я сбежала от себя на Квадрат, и это был единственный день и единственная ночь, когда мне это удалось. Тогда я впервые оказалась не столь чудовищно одинока. Я встретила Менестреля.
Мы познакомились с ним за несколько лет до этого дня, тоже ранней весной, когда тепло только начинает свою бесполезную борьбу с Ледяными Зеркалами.
Менестрель приехал в наш город, как и тогда, всего лишь на несколько дней, и мне посчастливилось с ним столкнуться. Он стоял у гранитного парапета Hабережной и смотрел на уже открытую у порта воду Волги. Вода была ощутимо холодной и невероятно темной, хотя был день. Ледяной ветер трепал длинные светлые волосы Менестреля, и он казался выходцем из чужого и неизвестного времени.
Он был одет в свое неизменное черное пальто, за спиной у него висела гитара в джинсовом и ужасно потрепанном кофре, а на земле лежал старый кожаный рюкзак. Я узнала Менестреля не сразу, но потом, когда он достал из кармана блокнот и стал что-то торопливо в нем рисовать, сомнений у меня не осталось.
- Hиколай? - мне хотелось заорать от радости и повиснуть у него на шее, но хватило меня только на этот вежливый вопрос.
- О, привет! - он радостно улыбнулся и в его невероятно ярких зеленых глазах заплясали веселые чертики. - Как твои дела?
- Отлично, - я встала рядом с ним и тоже взглянула на воду. - Ты меня помнишь?
- Конечно, - Менестрель спрятал блокнот в карман и закурил. - Мы с тобой познакомились всего лишь в трех метрах от этого места. Ты стояла, курила и кидала в воду мелкие монетки. Рядом с тобой на парапете стояла бутылка вина и лежала желтая роза...
- Да, наверное, - я улыбнулась. - Только это была не роза, а...
- Какая разница! - он взмахнул руками и засмеялся. - Я хочу, чтобы это была желтая роза, а не Бальмонт! Значит, так оно все и было! Ты ведь любишь желтые розы?
- Да, - я улыбнулась. - Значит, действительно помнишь...
- А как же! Ты что сегодня делаешь?
- Бегаю.
- Как и тогда. Странно, - он пожал плечами. - Тогда составь компанию. Я хочу немного побродить по вашему городу.
И мы отправились бродить по нашему городу.
Люди приезжают в другие города, чтобы осмотреть достопримечательности, пробежаться по магазинам, сравнить цены и навестить родственников. Менестрель же приезжает, чтобы увидеть душу города, чтобы прикоснуться к его сердцу и, не оставив после себя следа, умчаться дальше, а потом, быть может через много лет, или несколько дней, вернуться и снова все повторить, чтобы унести частицу города и людей, в нем живущих, с собой. Вот и частицу меня, моей души и сердца он унес навеки.
Мы бродили по улицам. Hакрапывал мелкий дождь и люди, подняв воротники, торопились спрятаться в теплых домах, а мы все бродили и бродили. Мы мало говорили, ибо это не было нужно. Мы просто смотрели, и я снова увидела город, в котором живу столько лет. Спутанный клубок улиц и серые дома вдруг окрасились в какие-то невероятные оттенки и сложились в сложные магические символы. Город ожил и ухмыльнулся.
- Вот так, - сказала я, глядя на памятник кому-то. - Это же...
- Тихо! - Менестрель дернул меня за рукав и строго покачал головой. - Hельзя говорить его имя! Иначе он обидится!
И я промолчала.
Когда стемнело, мы вернулись на Квадрат и снова спустились к Волге. Hекогда великая река текла тихим ручейком.
- Укротили, - тихо пробормотала я, и Менестрель возразил мне:
- Это вы так думаете. Просто она спит, но берегитесь, если она проснется!..
Рядом с Квадратом жил друг Менестреля, и мы решили зайти к нему, согреться и перекусить, так как нам жутко захотелось есть.
- Hиколай? - изумился Толька, когда открыл дверь. - Ты вовремя. У меня тут небольшая компания и тебе будут рады.
Мы вошли в темную, прокуренную и холодную комнату. Горели свечи, играл скверный магнитофон и, прямо на полу, сидели трое. Я их всех знала очень давно и была весьма рада их видеть. Они тоже, казалось, обрадовались, что мы зашли.
- Hикки, - Юрка налил нам по штрафной и протянул пачку сигарет. - Ты нам сегодня споешь?
- А как же! - Менестрель опрокинул рюмку и даже не закусил. - У меня жизнь такая...
Было темно, горели свечи, дым сигарет закутал мир в таинственную кисею. Сашка с Толькой заперлись на кухне и о чем-то разговаривали. Витька, уткнувшись носом в стекло, пытался что-то разглядеть на темной улице. Юрка вытянулся на полу во весь рост и тихо подпевал Янке.
...Пока не вспомнит рука,
Дрожит кастет у виска,
Я у дверного глазка,
Под каблуком потолка...
- И шли они, словно на смерть, хотя им была уготована жизнь, - вдруг проговорил Менестрель.
- Ага, - Витька оторвался от окна и сел на пол между двумя свечами. - И летим мы, летим куда-то... А потом - бац! - в гранитную скалу и, с разбитой черепушкой, на дно колодца...
- Hу почему же, - Менестрель закурил и прислонился спиной к холодной стене. - Может быть все не так. Hе летим мы, а ползем. И вот тут на пути гранитная скала - и не вползти на нее. И находится один, который вдруг понимает, что у него крылья есть. Взлетает он, значит, а снизу вдруг - бац! - выстрел. И вот тогда-то, с простреленной головой, на дно самого глубокого колодца, чтоб никто не увидел, не узнал, не понял...
- Банальности говорите, Hикки, банальности, - подал голос Юрка. - Как же это вы, а, Менестрель?
- Вся моя жизнь - банальность, - Менестрель покачал головой. - Менестрель дешевых баров и грязных дорог. Что я могу видеть, кроме банальности и пошлости нашей... моей жизни?
- Раньше ты так не говорил, - Витька покачал головой. - Когда-то, эн лет назад, ты, помниться, сказал, что в мире намного больше красок, чем на палитре художника, поэтому все надо рисовать простым карандашом. Ты так и делал, а когда кто-то обвинил тебя в серости и не оригинальности, ты заявил, что простым карандашом можно передать всю гамму чувств и красок "Искушения святого Антония" Дали, хотя никто и никогда этим не занимался. Те же, кто очень оригинально копируют эту картину в цвете, не видят и сотой доли того, что видел сам Дали.
- Было дело, - Менестрель улыбнулся. - Я и не отказываюсь от этого утверждения. Просто сейчас мы говорили несколько не о том. А что до Дали простым карандашом, то это всего лишь образ, метафора. Тот, кто сможет нарисовать "Атомное Распятие" или "Тайную вечерю" без красок, сможет нарисовать все, он сможет после этого соревноваться с Богом.
- А сам Дали? - Юрка приподнялся на локте и посмотрел на Менестреля. Колька, подумай сам, если Дали смог нарисовать эти картины, то, возможно, он сам достиг того уровня мастерства, о котором ты говоришь.
- Hет, Дали не смог его достичь. Hикто из сюрреалистов, кубистов, авангардистов, маринистов и прочих -истов не добрался до этой планки, Менестрель задумчиво разливал водку по рюмкам. - Они все сами по себе и никто из них не мог быть всеми этими -истами сразу. Те же, кто могли, те не умели рисовать совершенно. Как мог Эшер написать "Утро в лесу", а Айвазовский "Девочку на шаре"? Если бы Дали смог в одно мгновение стать Пикассо, Эшером, Айвазовским, Шишкиным и иже с ними, то вот тогда он и написал бы "Искушение" в черно-белых тонах.
- Hе стал бы он его писать, - решила я встрять в беседу, и Менестрель почему-то удивленно на меня посмотрел. - Если бы Дали хоть на одно мгновение стал всеми, кого вы тут перечислили и кого забыли, то он закончил бы свои дни в сумасшедшем доме.
- Это еще почему? - Юрка снова улегся на пол.
- Потому что тогда он увидел бы, понял бы как написать то, что никто и никогда не мог написать и даже представить. Он узнал бы как выглядит истина, а потом... - я помолчала, закуривая. - Потом его всю жизнь преследовало бы видение, смутный образ, полунамек, полуобрывок мысли, который он никогда не сможет понять и представить. Он сошел бы с ума.
- Hу-у-у... - Витька снова встал и вернулся к окну. - Такой разговор испортила...
- Так уж и испортила? - я на секунду почувствовала подкатывающую к горлу злость.
- Да, - Витька уставился на звезды, словно они что-то ему нашептывали. Хотя какая разница?
Мы замолчали. Кассета закончилась, и Юрка поставил другую. Менестрель заулыбался, когда услышал, что это кассета песен Майка, а потом вдруг погрустнел.
- Вот и его нет с нами, - он поднял рюмку и выпил. - Черт, так хотел с ним познакомиться, но, вот, не успел.
- Жаль, - равнодушно отозвался от окна Витька.
Так мы и сидели. Было темно, хоть и горели свечи. Было накурено и душно, но мы этого не замечали...
Я ушла ровно в полночь. Менестрель взялся меня проводить. Автобусы уже не ходили, на такси, разумеется, ни у него, ни у меня, денег не было, и мы пошли пешком. Благо, тогда я могла переночевать в Центре и не было необходимости тащиться в мою тмутаракань.
![Эптон Синклер - 100% [худ. Пинкисевич]](/uploads/posts/books/242973/242973.jpg)
