Стас Северский - Боец тишины
— Пройдешь, Швед. Ты должен пройти. Все делай через того человека, координаты которого я тебе дал. Он в курсе всего, он все задачи решит. Ты только слушай его — и все.
— Охотник, а что если я одну из этих инфекций подцепил? Что-то вроде пневмонии?
— Не думай сейчас об этом — просто езжай ко мне.
— Как не думать?
— А вот так. Об этом я думать буду, когда ты приедешь.
Риск — запредельный риск… Но и черт с ним! Агнешка лезет мне под руку с неуместными ласками — страшно ей, одиноко…
— Агнешка, иди пока со Шлегелем посиди.
— С ним Войцех остался. Я устала, Вольф… Так устала… У меня голова мутная… Мне кажется, что я сильно заразилась…Эта болезнь сдирает кожу у меня с рук, с шеи — клочками, как от солнечного ожога… Но ведь туберкулезом так сразу и сильно не заражаются, Вольф…
— Этим — заражаются. Мы ослабли, видно, все от стрессов. Ты на Войцеха посмотри — он ничего еще… здоровый парень — и ничего.
— Видимо, участь у нас с тобой такая, Вольф… Просто, Бог нас испытывает постоянно… Но он ведь испытывает только тех, кого любит…
— Это садисты мучают тех кого любят вообще… они же свою добычу любят. А твой бог… Не думаю, что твой бог о нас много думает… У него посерьезнее дела есть, как и у нас.
— Вольф, скажи мне, что все будет хорошо.
— Я не знаю, как все будет.
— А ты все равно — скажи, что все будет хорошо.
— Сказку тебе рассказать?
— Да, расскажи… только с хорошим концом.
— Давай в другой…
— Расскажи.
— Не сейчас. У меня в голове пока одни расчеты. Просто и у нас, и моего другого друга до черта врагов… Мне нужно просчитать все их ходы… и вырулить со всех этих заблокированных дорог.
— Тогда дай мне посмотреть на тот страшный нож. Я хочу только посмотреть…
— Не надо тебе.
— Я убила человека, Вольф… Этим страшным ножом… Мне нужно на него…
— Это нож бойца — он тебе больше не нужен.
— Прошу, дай мне его посмотреть…
— Помолись, Агнешка… Попроси своего бога дать тебе забвение.
— Я никогда не забуду этого, Вольф…
— Я знаю… Черт… Жаль, что тебе пришлось это сделать… Я не досмотрел… Я обещал, что пылинки с тебя сдувать буду, а вышло все…
— Ты хотел меня защитить… и я хотела тебя защитить… Дай мне свой клинок… он ведь отныне не только твой, но и мой… Я посмотрю и… помолюсь за наши души.
Вложил в ее руку собранный клинок, и она оцепенело уставилась на него. В первый раз всем убить трудно. Это этапный момент — после него многое меняется, если не вся жизнь вообще. Первое убийство, как и первый секс — не забывается. Я тоже помню — все, даже мелочи… Но к черту… Мне нужны деньги — срочно нужны… А срочно я их только у одного человека сейчас взять могу — у моего… не знаю, кто он мне — враг или друг… так и не решил еще. Спешно переключаю линию и пишу…
— Ричард, отзовись! Ты меня помнишь? Ты наше ползанье под солнцем пустыни помнишь?
— Связист?..
— У меня к тебе просьба есть, как к… другу.
— Постараюсь… А что нужно?
— Я тебе так написать не могу. Только… шифром.
— Каким?
— Ты стихи помнишь? Помнишь, что книгу эту от корки до корки прочесть хотел?
— Помню конечно. Я Элизабет читал…
— Ты помнишь, что редкое издание добыть собирался?
— Помню, конечно… Из него и читал…
— Так вот открой его и за цифрами следи…
Глава 42
По моим расчетам Швед должен сейчас считать деньги Ричарда. Но точно я этого еще не знаю. Мне нужно набраться терпения — и ждать. Мне нужно соображать скорее. Я ведь сейчас в такой ситуации… а моя голова отказывается думать, заставляя меня полностью полагаться на судьбу, что неприемлемо в моей ситуации. Шлегель… Он точно не знает, что Стяжатель — я, но он — подозревает… Если его подозрения зайдут дальше — мне конец еще быстрее, чем я рассчитал. Он меня выдаст… и не посмотрит на то, что происходит. Шлегель подыхает у меня на глазах, но он — и полумертвый опасен. Он не постарается предотвратить передачи нашим — в этом деле он мыслит, как я. Думает, что у исследователей нескольких стран скорее получится найти средства контроля над вирусом-целителем. Но меня он сдаст, как только поймет, кто я такой… невзирая ни на что, сдаст. Ему плевать, что он погибает, что погибаю я — его ничто не остановит, когда так серьезно все обернется. Остается — только ждать. Ждать и соображать быстрее.
Агнешка вернула мне нож, осторожно проведя напоследок пальцем по острому лезвию.
— Вольф, с кем ты выходил на связь?
— С друзьями.
— Они помогут?
— Да, чем смогут.
— У них есть лекарство?
— Пока нет… Но у нас еще есть время его найти.
— Вольф, мне кажется, что от яда, который мы все пьем, мне только хуже…
— Это не от яда — от болезни… Яд — ее тормозит.
— Но твои крысы умирают так быстро… это все от яда — ты их травишь.
— Может, дозу не верно рассчитал… Крысы мелкие твари — им яда меньше, чем нам нужно, чтобы насмерть отравиться.
Не стал говорить Агнешке, что крысы, которых я травлю, живут дольше… что все они дохнут от вируса, который только слегка тормозится от моего яда. Агнешка и так много прошла — ей не следует знать, что она скоро умрет в мучениях, как и Войцеху.
— Вольф, а твои друзья будут с нами? Они придут к нам?
— Один — придет. Швед — мой старый товарищ.
— Твой друг швед?
Агнешка задумалась, подозрительно нежно поднеся руку к груди.
— Ты и не думай, какой он. Не красавец он. Да и девушек он замечает только на экране компьютера. За пределами экрана он видит только вышки, с которых летает, или развалины, в которых рыскает. Швед — хакер и экстримальщик. Такой он — аутсайдер мой друг.
— Швед — его прозвище?
— И да, и нет. Он настоящий швед и его называют — Шведом.
— А как его зовут, секрет?
— Мартин Йонсон. Только не называй его так — ему будет обидно.
— А что такого?
— Не по душе ему имя.
— Мне кажется, что оно нормальное.
— А ему так не кажется.
Шлегель вдруг поднял голову, всматриваясь в нас через полумрак.
— С ним что-то не так — с твоим товарищем?
— Он нормальный — просто, не по нраву ему называться именем белого гуся.
— Гуся из сказки про хулигана Нильса и дикую гусыню Акку.
— Точно, была и финская гусыня.
— Акка не финское имя, Вайнер.
— Имя — финское, а фамилия у гусыни — шведская. Просто, она — перелетная! Как мы, Шлегель!
Войцех в недоумении полез с расспросами про сказки, но мы заспорили со Шлегелем и отмахнулись от его вопросов.
— С норвежского переводится — старая! Старая Акка!
— Финны заимствовали слово.
Войцех все-таки встрял.
— Вы что, оба так хорошо финский знаете?
— Мы оба его вообще не знаем!
— А что тогда спорите?
— Настаиваем на своей правоте!
— Так вы ж не знаете языка, о котором спорите.
— Не важно! Наш спор не на выяснение правды, а на проявление настойчивости ведется!
— Ясно… А что хоть за сказка?
— Расскажу тебе на ночь, Войцех!
— Ее специально у вас учат?
— У нас?
— У разведчиков?
— Что, сказку? Да ты что?
— А откуда вы все ее так хорошо знаете?
— Да откуда ж мне знать?! Совпало так!
— Ян, а что ты злишься? Не из-за гусыни же?
— Нет. Конечно, нет! Не знаю!
Глава 43
Я ушел встречать Шведа задолго до условленного с ним срока. Через темноту прокрался к проходу, слушая тихие голоса. Агнешка замолчала, осторожно снимая повязки Шлегеля. Она так же молча осмотрела его разъеденную вирусом рану и аккуратно обработала ее антисептиком. Он нежно взял ее за руку, и она подняла на него светящиеся глаза.
— Потерпите, гер Шлегель, я скоро закончу.
— Агнешка, я давно наблюдал за тобой…
Девушка, зардевшись, отвела глаза. Какая же она у меня… Черт… Да и Шлегель… Проведя поврежденной рукой по ее лицу, он прижал палец к ее губам.
— Я давно наблюдал за тобой. Я узнал твою душу.
Агнешка остановила на нем встревоженный взгляд, но его костлявые руки не оставили ее разгоревшихся губ, и она не произнесла ни слова.
— Я понял, что обязан предупредить тебя. Будь с ним осторожнее. Ты притерпелась к нему, и потеряла бдительность. Не приближайся к нему, не требуй от него ничего. Он опасный человек… опаснее, чем кажется.
Агнешка бережно обхватила его руку и быстро зашептала.
— Я знаю, гер Шлегель. Только он… Он один может защитить меня… и он — защищает. Вам должно быть известно, что я живу, только пока терплю его.
Шлегель поднес ее руки к губам.
— Ты знаешь, что он сравнивает себя с волком, только тебе не известно, насколько его сравнение верно. Не думай, что исправишь его, не жди, что такой зверь, оказавшись среди людей, научится человечности. Люди, забравшие волка из леса, жестоко ошиблись, считая, что способны приручить его. Они научили его подчинению, но все пошло прахом. Они забыли, что нельзя сделать волка собакой в одночасье — на это требуются века. Не жди чуда и ты. Ему безразличны твои мольбы, как богу — твои молитвы. Ты — дитя светлого царства грез волей судьбы попала в наше — сумрачное и жестокое. Тебе не место в нашем грозном мире. Беги от него, как только появится возможность, — беги и не оглядывайся.
