Стас Северский - Боец тишины
Глава 45
Потащил приятеля к пещерам. Он всегда такой тощий был, но сейчас еще и — бледный совсем. Видно, что по нему болезнь прошлась, и песни он поет из последних сил. Быстро он, просто, выдохся, идя следом за мной пролеском. Его горло рвет кашель, и дышать ему все труднее… и в легких у него, как бумага хрустит… Ему не многим лучше, чем нам всем, а скоро — и еще хуже станет… вернее, — ему станет хуже скорее, чем нам всем.
Не знаю, что с ним делать?.. Не знаю, нужен ли ему вирус-целитель?.. Не знаю, отчего он дольше умирать будет?.. Думаю, от пневмонии он погибнет раньше, чем от вируса-целителя, взятого у Войцеха. Просто, Швед — моя последняя надежда… и моя, и Шлегеля… Он организует передачу на обе стороны… только он еще способен это сделать.
Глава 46
Долго договаривались со Шлегелем, но наконец все решили — вирус развивается в нас параллельно, так что ткани на анализ мы отдадим оба. И крысе придется поделиться кровью с моим главным разведуправлением. Дали со Шлегелем Шведу координаты наших людей в Берлине и отправили его на задание, не давая ему времени на раздумья. Его болезнь стала быстро его отпускать из-за нашего вируса, и у него будет еще светлый миг, когда он сможет все сделать. Только вернется он к нам в состоянии не лучше нашего… Что ж, иначе никому не устоять и не успеть исполнить долг. Швед еще не все понял, но это — к лучшему. Время понять у него еще будет — после его возвращения к нам, к умирающим во тьме и тиши.
Глава 47
Эрих Шлегель едва на ногах стоит, но подходит ко мне и кладет руку мне на плечо…
— Я хочу увидеть закат.
— Шлегель, не время.
— Я умираю.
— И что?
— Перед смертью мне нужно увидеть закат.
— Шлегель, ты…
— Вайнер, я умру на закате.
— Откуда ты знаешь, когда ты умрешь?
— Если я не умру до захода солнца, — я умру на его закате.
— Логика железная!
Шлегель терпеливо и холодно встретил мой «волчий взгляд» — до меня дошло, что он имеет в виду. Черт…
— Ты что, застрелиться собрался?!
— Слишком шумно.
Сел на камень подле него, опуская глаза в пол.
— Травиться будешь?
— Так проще всего.
— С какой стороны?
— С нашей.
— С нашей… С какой нашей? В Польшу тебя проводить или в Фатерланд?
— Я умру на своей территории.
— Что ж, пошли к вам.
Вывел Шлегеля в лесок и сел чуть поодаль под деревом.
— Эрих, здесь закат особо виден не будет…
— Да, тогда я повременю со смертью…
— Точно, ты еще мне плечо подставишь напоследок… Мне одному… мне со Шведом не справиться с такой задачей…
— Думаешь, базы данных наших вирусологов взламывать?..
— Думаю. Они же будут искать решение задачи…
— Только найдут спустя годы… после нашей смерти…
— Все равно — попытаемся.
Шлегель замолк, смотря в небо, словно вспоминая гулкое эхо пещеры в этой тиши.
— Вайнер, я не знаю, кто ты, но… Ты служишь русским…
— Да, вывод однозначен — никто иной такими вирусами так не интересуется…
— Я долго думал, что Вольф, — случайность… Но сейчас понимаю, что ты сделал это — ты, Вайнер… Скажи мне, перед тем, как я умру… как мы умрем, кто ты?
— Меня и похоронят по чужим именем, так что…
— Я подозреваю, что ты и есть тот, кого мы зовем Стяжателем… тот, кто вырывает у нас из рук все прямо перед глазами. Ведь это не первое твое дело, Вайнер… не первое лицо и имя.
— Ты же знаешь, что я не отвечу.
— Да, я просто мыслю вслух… Умирающие могут себе это позволить, как и правду.
— Умирающие многое могут себе спустить с рук, но не все…
Глава 48
По возвращении Шведа общими силами стали искать все сведенья о вирусе во всех базах данных, которые Швед только вскрыл… Немцы оказались расторопнее русских, и мы остановились на них. Нашли химическую формулу — последнюю версию вирусологов… но не знаем, что с ней делать, как и с предыдущими. Думаем все втроем, но головы у всех уже мутные. Нас окружают дохлые крысы, и, кроме них, на ум ничего не идет. Мне не пришло в голову ничего лучше того, что надо угнать машину в ближайшем городке и гнать в Берлин… искать старого химика — Клауса Крюгера. Не знаю, вылечил ли вирус-целитель старика от шизофрении или просто — уничтожил его вместе с его болезнью, но он — наш последний шанс… Может, он что скажет…
Глава 49
Все втроем пошли к съемной квартире, где я старика оставил, — со Шведом и Шлегелем. Мы теперь друг друга без контроля оставить не можем — мало того, что мы не твердо стоим, мы и не доверяем друг другу, вслушиваясь в каждую брошенную фразу, в каждое слово. Все-таки мы со Шлегелем не друзья, хоть и не враги…
Заявились в квартиру, не рассчитывая встретить старика. Я думал, что он, если еще жив, скрывается от пришельцев или иной нечисти в подвалах здания. Но он оказался на месте — встретил нас у двери и… признал во мне Вольфа.
— Вольф, ты вернулся… Долго же тебя не было видно. Я все ждал и ждал, а ты… как сквозь землю провалился. Я ведь так и думал, что ты к своим — к пришельцам пошел… А вот — вернулся… Вспомнил про старика Крюгера…
Крюгер не просто жив, но и выглядит вполне сносно. По нему сейчас не видно, что он тяжело болен, что он… Просто, больной блеск глаз старого безумца куда-то исчез, и он смотрит совершенно осмысленно. А главное, — при произнесении слова «пришелец» — он рассмеялся. Неужто разум старика прояснился?..
— Клаус, мы с товарищами к тебе по делу пришли…
— Да я так и понял… Вид у вас такой — деловой… И выглядите вы так, словно дела ваши сквернее некуда…
— Так и есть, Крюгер. А ты, как вижу, ничего — все держишься молодцом…
— Держусь, Вольф. Я же болен был тяжело, а сейчас — все в полном порядке. Знаешь, Вольф, нашел я себе лекарство… Просто, в один день голова у меня прояснилась, и я начал снова химией заниматься… И так вышло, что когда меня какая-то инфекция одолела, стал лечение искать и… и нашел, Вольф! Мне в комбинации противовирусные средства…
— Что?! Ты что сказал?! Ты — вылечился?!
— Нет, Вольф, не совсем… Мне постоянно порошок этот принимать приходится — иначе худо совсем становится, но пока я его пью — все в порядке…
— Что за порошок?
— Просто три противовирусных средства и еще кое-что…
— Нам требуется твое лекарство — нам всем, старик. И Агнешки, и Войцеху…
— Вы больны… Ну да, я вижу… Эти отметены на руках… Было дело и у меня так кожа слазила… Что за болезнь?..
— Не важно, что за болезнь, важно, что ее контролировать можно! Этот порошок, Крюгер, не только нас всех спасет, но и много других людей!
Часть VI
Обратно — в неизвестность
Глава 1
Я отогнал тяжелый сон и открыл глаза, улыбаясь утру. Окно занесено снегом и затянуто инеем. Но озаренные утренним сетом вершины скал вдали сияют так яростно, что ясно видны мне и за промерзшим стеклом. Ветер, воющий всю ночь, затих, и я стал слышать дыхание Агнешки. Каждый ее выдох греет мне грудь и каждый ее выдох кажется мне еще теплее в окружающем нас холоде. Красавица моя… Я стал смотреть, как она спит. Она, как это ясное утро, — такая же хрупкая, как этот снег, такая же сверкающая, как это солнце. Я не выдержал — высвободил руку из-под теплых одеял и тяжелых шкур и впутал в ее волосы, золотящиеся в свете восходящего солнца. Лучики ее ресниц дрогнули, она открыла светящиеся радостью глаза и рассмеялась.
— Вольф, ты снова мне волосы путаешь?! Давай я их отрежу и отдам тебе! Тогда ты меня будить перестанешь!
— У меня свои есть.
Агнешка осторожно расчесала рукой мои волосы и рассыпала светлые пряди по моим плечам.
— Они не твои, Вольф…
Я остановил ее руку, готовую сорвать их с моей головы.
— Не трогай, меня здесь привыкли в таком виде встречать.
Она не послушалась, и я отвернулся, стараясь скрыть от нее и солнечного света изувеченное лицо.
— Не прячь от меня шрамы, Вольф. Пусть ты и стараешься скрыть их, я помню о них постоянно.
Я повернулся к ней и всмотрелся в ее лицо. Ожидал снова приметить невольно промелькнувшее отвращение, а заметил в ее глазах одну лишь нежность. Нет в них прежнего страха и неприязни — одно лишь ласковое веселье. Похоже, она, и правда, привыкла и притерпелась ко мне.
— Вольф, я долго думала и… Я задавала себе вопросы и… Вольф, я спрашивала себя, кто мне ближе и дороже всех на свете? С кем я хочу быть всегда? С кем мне не страшно будет встретить смерть? И у меня всегда был ответ… только один ответ — с тобой, Вольф.
Я просиял, еще не понимая, но уже радуясь.
— Ты что, правда?
— Правда, Вольф. Я вот проснулась и поняла вдруг, что… Я тебя больше всех, больше всего люблю. А ты меня любишь?
