Олег Дивов - Призрачный мир: сборник фантастики
Меня пробирает морозная дрожь.
— И что, отсюда никто не уходит? До срока?
Родители переглядываются.
— Нет, Аля, — отвечает мама. — Никогда не бывало.
Молчат о чем-то? Не хотят пугать? Они и в жизни говорили неправду редко, а уж в чистилище — тем более…
— Мама! Не ври, пожалуйста! Расскажи обо всем! — Приближаюсь, протягиваю руки, будто хочу тряхнуть ее за плечи — призраки медленно уплывают в сторону, не поймать.
Я тяжело вздыхаю.
— Те, кого взяли в рай, — они как-нибудь искупили вину? Папа! Ну скажи же!
Ни слова в ответ.
— Или им помогли снаружи? Тогда могу помочь и я?
От этой догадки мне становится легче. У родителей, выходит, была самая заурядная, не страшная причина молчать!
Опять безмолвный разговор между мамой и папой — лица на секунду оживляются, быстрый взгляд, кивок…
— Мы иногда встречаемся с другими, — сказал папа. — Обмениваемся слухами. Есть способ говорить и на расстоянии… И вот одну из нас… молодую женщину, у нее было много темных пятен-грехов, такие не отмаливаются скоро… ее забрали наверх Вышние Силы. Отмучилась. А к ней за неделю до того являлся на свидание брат из реала. Мы ничего не знаем, но пошли слухи. Просто слухи.
— Короче, он заплатил за нее, этот брат? Да?
— Тише! — воскликнула мать и снова будто ожила. — А ну перестань, не кощунствуй! Не может быть…
— Мы-то надеялись, — грустно проговорил отец, — ты хотя бы сейчас, после нашей смерти уверуешь… А ты все меряешь деньгами.
— Я думала у вас спросить, — сказала я, — думала спросить, что мне делать. Потому что сейчас не знаю, верить мне или нет… Все так перепуталось. Но теперь важно другое. Если надо заплатить, я узнаю — кому, я заплачу! Я помогу вам.
Отец покачал головой, но ответить не успел.
Наверху вдруг вспыхнула яркая точка-звезда; она быстро приближалась и через несколько секунд выросла в шар, похожий на солнце, но не такой сияющий: при взгляде на него не слепило глаза.
— Это что? — спросила я.
— Конец, — сказал папа. — Конец свидания.
— Это рай, — добавила мама. — Ты увидишь его сама. Ненадолго.
Шар… нет, диск, похожий на летающий остров… завис над головой. Горячей влажностью повеяло от него — не обжигающим жаром, а просто теплом, как от домашней батареи. Я пригляделась — я будто была уже там, внутри. Немыслимые краски сверкали и искрились вокруг меня.
Это был пляж. С шелестом набегала волна на песок, смеялись дети, солнце не припекало, а грело мягко, ласково.
А еще это был сад. Ветви гнулись под тяжестью спелых, налитых соком фруктов, и на этих же ветках распустились цветы. И если лечь в высокую траву, поющую песню на ветру, то забудешь обо всех своих хлопотах навсегда.
А еще это было небо, где люди летали среди облаков, словно птицы.
А еще это был город с золотыми шпилями башен и хрустальными мостами через каналы; город, где в стенах домов сверкают драгоценные камни.
И это было все вместе и ничего в отдельности.
Солнечный луч проник в щель между занавесками, и резануло глаза.
* * *Да, солнечный луч. Значит, я открыла глаза, даже не очнувшись окончательно.
Смахнула набежавшую слезу. Осторожно отвела электрод от виска.
Я полулежу в кресле, рядом жужжит кондиционер, за окном гул пролетающих модулей и флаеров. Старенькие бесцветные занавески кое-как закрывают окно; подоконник обшарпанный. Прилетела муха и нахально села на тыльную сторону ладони — я пошевелила кистью, согнав ее.
Все это — жизнь. Все это мелочи, которых в том мире не хватает.
Чертовы вирт-дизайнеры, концепционисты и художники! Я бы лучше придумать смогла. Да вот беда, не даст никто. Когда любой иной виртуал запрещен, кроме церковного, — тут не развернешься.
Жизнь меняется быстро. Лет пять назад сказали бы мне, что неосакрал настолько войдет в силу… я б не поверила.
И этот рай — лишь плод мечты об абсолюте. Небогатая фантазия, схема… Странно, что эта яркая игрушка так очаровала меня.
Голос из микрофона:
— Александра Самойлова, ваше время закончилось. Подойдите, пожалуйста, в регистратуру.
Надев туфли, я вышла в переднюю комнату и заплатила по счету бледной, мрачноватого вида женщине в черном церковном одеянии, сидящей за столом. Сумма небольшая — неоцерковь существует на деньги государства, а не прихожан. Впрочем, для меня сейчас и мелочь играет роль — неизвестно, скоро ли отыщу работу. Конечно, мелочь там или не мелочь, а важнее родители…
А может, наняться в церковные вирт-программеры? Ха-ха. Правда, для этого нужно будет и дальше ходить на исповедь к ангелу — папа с мамой небось обрадуются, когда узнают. Серьезно, буду неплохо зарабатывать… Но отказаться от себя, от свободы и всего, чем дорожу… не слишком ли?
Однако надо ведь как-то жить! И где-то достать деньги, чтобы помочь родителям. Большая сумма, думается…
И свобода — не чересчур ли громко сказано? Я не признаю абсолюта, но хорошо ли это? И не отсюда ли пустота?
Так и не спросила у моих, что мне решить, хотя думала об этом, отправляясь в виртуал… Не спросила и ответа не получила. Уж не знаю, послушалась бы или нет. Но разве есть в этом смысл — верить, если себя заставляешь?
Я обнаружила, что уже стою на бегущей дорожке у выхода, и здание неоцеркви (скупо-официальный и при этом торжественно-пышный стиль) медленно отъезжает назад. Люди окружают меня, скучающие, суетливые, озабоченные. Тинэйджер, стоящий впереди, слушает музыку в наушниках: сейчас, когда нормальный виртуал запрещен, ребята лицейского возраста и постарше быстро вернулись к развлекухе начала века.
Мимо проходит парень в солдатской форме — мальчик лет девятнадцати, с короткой стрижкой и подбритым виском, демонстрирующим вживленный чип. У меня тоже есть чип, но я не выбриваю висок — это делают только верующие. Парень, ты думал о смерти? И впрямь стоит подумать, если тебя в горячую зону вот-вот отправят…
Небо застилают свинцовые тучи, и на этом пологе светится огненная надпись: НЕОСАКРАЛ — ТВОЙ ВЫБОР! СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ И КАЖДОГО, ИДЕАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ!
Я собиралась куда-то ехать? Но куда? Пустота, сумбур в мыслях. Наверное, нужно сначала сойти с дорожки, подумать хорошенько, тогда я что-нибудь решу.
Ни денег, ни работы, ни цели в жизни. Я стою посреди тротуара и ошалело гляжу на людей, которые едут зачем-то на бегущей дорожке. Прилетела и опустилась на асфальт взлохмаченная ворона, глупо каркнула, повернув голову. Да, вот они — мелочи, и что мне с ними делать?
Парк. Я подумала: «Парк». Пытаюсь собрать воедино разбежавшиеся мысли. Ага, именно: скорей нужно в парк! Зачем — не знаю. Потом разберемся.
Подошла к модулю, как раз севшему на остановке, хотела оплатить проезд… нет уж, лучше отправлюсь на своих двух. Экономить надо.
Главное — добраться. Прийти в парк.
* * *Ну и зачем я сюда пришла?
Увядшие листья тихо кружатся и падают — осенняя грусть и сумятица сродни хаосу, который поселился в моей дурацкой башке. Я иду, не разбирая дороги, и вскоре замечаю, что забралась уже в самую парковую глушь, где нет ни кафе и воздушных столиков, ни качелей-каруселей, а лишь могучие стволы каштанов и кустарник. Хотя вон за кустами скамейка, на ней две дамочки в мехах. Полушепотом разговаривают.
— …А он мне сказал: приноси пятьдесят тысяч, тогда посмотрим.
— Ну а ты?
— Ну а что я? Принесу. Благоверный мой, правда, был скотина порядочная, но все же наследство мне оставил. Пусть ему на том свете лучше будет, а я без него спокойнее вздохну.
«Так. Так! Вот оно, оказывается!» Я слушаю дальше, но ни о чем существенном дамы больше не говорят. Только о муже — о том, как тот выпивал и баб менял, словно запчасти от флаера.
Если бродить по парку без цели, то на много чего интересного набредешь…
Ну хорошо, теперь куда же? А ноги сами несут через кустарник — ветки затрещали, дамы оглянулись и примолкли. Дальше, дальше. Уже по дороге, мимо скамеек, здесь ларьки показались, снова стало людно, началась центральная аллея. Возбуждение нарастает: что такого я сейчас увижу?
Кудрявая Элька сидит перед фонтаном, пристально глядит на меня, пока я подхожу. Откидывает с лица длинную смоляную прядь, выбившуюся из прически.
— Привет, Эля.
— Привет. — Она поднимается. За несколько лет моя подруга заметно изменилась: жесткий взгляд, уверенные движения. Стала будто бы выше, чем была. Хотя куда уж расти через несколько лет после института… Повзрослела, значит.
— Все прошло как надо? — понизив голос, спрашивает Элька.
— Все, — машинально отвечаю я, не успев даже удивиться.
Элька, склонив голову, несколько секунд изучающе смотрит на меня и внезапно задает странный вопрос:
— Ты когда в последний раз меня видела?
