Александр Афанасьев - Зона заражения
С другой стороны, китайцы бандитам не были обязаны ничем, и если кто-то другой перехватывал контроль над станцией, вполне могли разорвать все предыдущие договоренности на основании этого факта.
И бандиты знали, что каскад – очень крепкая позиция и просто так захватчиков оттуда не выбить. А применять минометы и артиллерию – значит повредить станцию, притом что ремонтников у них нет.
Бронетранспортеры поманеврировали, стреляя из пулеметов, и получили в ответ дружный огонь со станции и с перевала. По связи в обе стороны летели многоэтажная брань и обещание вырезать подчистую: бандиты и те, кто захватил станцию, были двумя частями некогда единого народа, и потому ожесточение было особенно сильным, а угрозы, несомненно, были бы исполнены при первой же возможности.
Получив в ответ несколько ракет и управляемых мин и потеряв пять бронетранспортеров, не считая мелочи, бандиты развернули технику и ушли, не решаясь атаковать сразу и сходу. Впрочем, не было сомнений в том, что ушли недалеко…
Ферганская долина
Наманган
14 февраля 2037 года
…Всем правоверным мусульманам есть фард айн участвовать в джихаде на пути Аллаха против нечестивых многобожников – залимов, отвергнувших Аллаха Всевышнего и вышедших из ислама и обагривших руки кровью правоверных! Свидетельствую, что залимы хуже кяфиров, хуже харбиев, они – нож в бок исламской умме! Весь народ киргизов является преступным и должен быть уничтожен! Приносите Аллаху киргизов везде, где увидите, не оставляйте ни их женщин, ни их детей, ни их стариков! Жизнь киргизов разрешена, имущество киргизов разрешено! Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
Амир Ислам поморщился и выключил ретранслятор, который стоял в его тяжелобронированном «Шевроле Субурбан» и передавал все, что происходит на улице без необходимости открывать дверь или опускать бронированное стекло.
Про себя он подумал, что муфтий, шейх Содик аль-Бухари, не просто так надрывается. Во-первых, он узбек, а счеты у узбеков с киргизами очень давние. Во вторых, двадцать процентов от разграбленного принесут ему как взнос в байтулмал. А киргизов как раз выгодно грабить больше, чем любых других, – благодаря прямой дороге из Китая и базарам у Бишкека там богатая добыча намечается.
Вот только видение амира Ислама не ограничивается двадцатью процентами от единожды награбленного. Он всегда понимал, что грабеж – это однократный процесс, и больше, чем ты получишь в этот один раз, ты не получишь. Поэтому амир Ислам запрещал своим людям грабить и сам никогда и никого не грабил. Он был заинтересован в долгосрочных источниках дохода.
Утром он приказал установить на свой вертолет пулеметы, но на аэродром он полетел не на вертолете, он поехал на машине, конвоем. Ему надо было посмотреть на то, что происходит в городе, прежде чем принимать окончательное решение.
А в городе происходил банальный грабеж с расправой. Прежде всего озверевшие толпы ринулись на рынок убивать киргизских купцов – тех, которые еще не смотались, не догадались. Таких нашлось немного – большинство сразу сообразило, к чему идет. Разграбив все торговые места, где торговали люди с азиатским разрезом глаз, начали грабить и все остальные, потому что награбленного с тех мест на всех явно не хватало. Торговцы этому возмутились, и начались перестрелки прямо на рынке. Потом озверевшая от ненависти толпа ринулась в лагеря беженцев убивать всех, у кого были узкие глаза. Людей останавливали на улице, требовали снять штаны. Кто не был обрезан, убивали на месте, часто после издевательств. В общем, обычная картина обычного погрома.
Сам амир Ислам не был заинтересован в торговле, и потому происходивший погром не причинял ему ущерба. Он считал, что время от времени такие погромы инициировать надо, потому что только так можно спустить пар, дать возможность людям выплеснуть свою ненависть и озлобленность, рождающуюся вследствие безысходности и отсутствия всякого будущего. Но это опять-таки касалось его лишь косвенно.
Машины пробирались через хаос, не сигналя, – местные, кто занимался безопасностью, знали, что любой резкий звук может взорвать толпу, потому все, что мешало, просто отталкивали бамперами. Конвой состоял из четырех машин: трех «Субурбанов» и пикапа. Два из трех «Субурбанов» были набиты боевиками и имели на вооружении российские варианты «Миниганов», хорошие (для установки на машины) тем, что не требовали электропитания[133]. Пикап, шедший в хвосте, был бронирован и нес в качестве вооружения многоствольный китайский пулемет калибра 12,7. С его темпом стрельбы и мощностью боеприпаса он мог перерубить дом пополам.
Амир Ислам смотрел на беснующихся за бронированными стеклами людей, слушал музыку и размышлял на философские темы, как он это часто делал, когда делать было нечего. Когда-то давно здесь было полноценное государство, с вороватыми, но все же элитами. Элитами – то есть теми, кто хотел строить и строил страну, хотя бы для того, чтобы быть в ней баем, шахом, отцом нации, президентом или кем-то там еще. Потом народ взбунтовался и скинул элиты – для чего? Для равенства перед Аллахом?
Ну вот оно, равенство. Равенство, означающее, что сегодня ты можешь быть убит на улице точно так же, как и любой другой.
И ведь никто им не обещал другого…
По стеклу ударил камень, кинутый кем-то из погромщиков в бессильной злобе. Но даже отметины от него не осталось…
На аэродроме он был последним, остальные уже приехали. Несколько караванов машин стояли один рядом с другим, боевики занимали оборонительные позиции, а самые авторитетные люди велайята стояли у ангаров и тихо переговаривались.
Машины амира Ислама припарковались чуть в стороне от остальных – никто так и не понял, что это для того, чтобы в случае чего вести огонь по остальным. Амир Ислам вышел из машины и пошел к ангарам, на пути его перехватил амир Насиб, коренастый, с желтым, болезненным цветом лица. У него были больные почки, от того и такой цвет…
Амир Насиб был теперь амиром велайята, он был избран совсем недавно Шурой, потому что предыдущий амир отправился к Аллаху под грузом своих лет и, возможно, своих преступлений. Своим избранием амир Насиб был во многом обязан амиру Исламу, и этого не забывал.
– Салям алейкум.
– Ва Алейкум салям…
Амир Ислам кивнул на полосу.
– Еще не прилетели.
– Нет, порази их Аллах.
– Осторожнее. Аллах может и услышать.
– Возможно, их что-то задержало. Там сейчас много всего происходит…
– А… что их задержало. Мы выходили с ними на связь. Они просто хотят заставить нас ждать, вот и все…
– Тот, у кого есть сила, так не делает. Сохрани свой гнев для них…
– Хорошие слова, умные слова…
Амир Ислам посмотрел на часы.
– Сколько будем просить? Половину? Думаю, половину не дадут, пожадничают. Но треть реально получить.
– Треть…
– Аллах свидетель, хорошие деньги.
– Смотря для кого.
– А что ты хочешь просить? Половину?
– Просить будешь ты. Если ты попросишь половину, у них останется другая половина и достаточно денег и сил, чтобы пытаться вернуть другую половину, которую они утратили. Просить половину нет смысла.
– Но сколько же тогда?
– Попросим все. Пусть отдают все нам и идут под нас.
– Я-ллла… они не согласятся.
Амир Ислам пожал плечами.
– Конечно, не согласятся. Сочтут себя оскорбленными и улетят. Но они будут помнить, что мы им это предложили. Когда залимы подойдут вплотную к Бишкеку, они вспомнят наше предложение и согласятся.
– А если они пригласят китайцев?
– Не пригласят.
– А если китайцы с ними в доле?
– Не в доле. Я договорюсь с китайцами.
Амир Насиб опасливо посмотрел на амира Ислама.
– Клянусь Аллахом… иногда я думаю, что ты безумен, а иногда – что сам Аллах ведет тебя за руку.
Амир Ислам провел ладонями по щекам.
– На все воля Аллаха. На все воля Аллаха…
Представители так называемой Бишкекской группы, соединявшей в себе в равной степени черты ислама, бизнес-сообщества и криминала, причем с большим уклоном в криминал, прибыли и в самом деле с опозданием. Прибыли они на самолете «Эмбрайер КС-390», который был размером с «Ан-12» и использовался для самых разных целей – от полетов в Китай и до транспортировки наркотиков. При этом он был достаточно комфортным, и его моторы располагались от земли достаточно далеко, чтобы самолет мог совершать посадки на очень плохих полосах. И его было достаточно просто ремонтировать, запчасти были доступны[134].
Стол накрыли прямо на бетонке, рядом с самолетом. Из города доносились редкие выстрелы и поднимался в небо дым. Киргизы смотрели на все это мрачно, потому что догадывались, кого там грабят и убивают.
После того как гостей накормили – некоторые амиры при этом подчеркнуто ничего не взяли со стола, – слово взял старший у киргизов, амир Кямал. Это был среднего роста, не лишенный привлекательности азиат, известный своими делами в области работорговли и наркоторговли.
