S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ) - Перваков Тимофей Евгеньевич

Выбравшись через окно, Марк с ужасом понял, что их намеченный маршрут больше не имеет смысла. Поезд заблокировал путь в соседний кластер. Горгон же, не теряя присутствия духа, побежал к ближайшей двери сервисного тоннеля – отдельного помещения для технического персонала и с наскока открыл её внутрь, пропуская Марка и Оскара внутрь, после чего закрыл и сразу уронил к её подножью шкаф с оборудованием. Раздался громкий металлический грохот, но о конспирации сейчас нечего было и думать. Оскар и Марк, поняв его идею, сразу стали таскать к двери все тяжести, которые смогли найти. Шкаф упал надёжно, от стены до стены. Сдвинуть его не выйдет, но вот смять — вполне. А питать надежду, что сюда не заявится кто-то посильнее бегунов, было бессмысленно. Чем больше проходит времени, тем более высокие стадии мутантов приблизятся к застолью.

— Выгребай, — крикнул старожил, обратив в желе кусок бетонной стены.

Марк, положил ребёнка, и вместе с Оскаром они стали убирать студень с реактивной скоростью, после чего Горгон незамедлительно обратил ещё кусок, углубив стену более чем на полметра. Прокладывание пути от аксона к аксону так быстро было единственным, что вызывало у бородача одышку, и поэтому, тяжело сипя и покрывшись потом, он принялся помогать своим товарищам, разгребать разделяющую их от спасения желе. В этот момент послышался мощный удар, и визгливый клёкот распуганных бегунов, ещё удар и скрежет прочного металлического шкафа.

— Не слабей топтуна, — отметил про себя бородач, сноровисто вынимая из рюкзака предмет, длинный канат с прочным карабином на конце, от него расходилось ещё несколько канатов, каждый из которых оканчивался подвесной ручкой, типа тех, что используют в автобусах, но автоматически зажимающей пальцы при хвате.

Аккуратно придерживая тонкий канат, Горгон быстро спустил его с пятнадцати метровой высоты, пропустив через пальцы, и мгновенно поднял его обратно. Каждый из мужчин, не раз репетировавший это действие, схватился за ручку, и Оскар, увидев, что ладонь Горгона и Марка, державшего ребёнка второй рукой были зафиксированы, схватился за ручку и применил дар на карабин.

Карабин стал возвращаться туда, где был пару секунда назад — вниз, двигаясь с той же скоростью, с которой его опускал Горгон, после чего, чтобы не быть резко подкинутыми обратно наверх, Оскар отпустил дар, и люди приземлились на террикон оловянной руды. В этот же момент сверху послышался грохот, и толпа заражённых ворвалась в помещение для обслуживания. Бегуны как один стали нырять вслед за привлекательным запахом тёплых тел, и пролетая больше десятка метров, с хрустом складываться в кучи полуживой плоти, потерявшей свой шанс когда-нибудь дорасти до элиты пищевой цепочки.

Старший заражённый, видимо, поняв, что не пролезет в сделанную Горгоном дыру и что, даже если и пролезет — добром затея не кончится, не торопился за более глупыми собратьями, но и не уходил. Обычно, если в ближайшее время не появится более привлекательного источника пищи, такой заражённый может ещё несколько часов сидеть, не в силах оставить идею двинуться вслед за убежавшей добычей, и он, скорее всего, не окажется исключением.

Оскара и Марка бил мандраж, но надо было двигаться дальше, и Слава Стиксу, Эйка знала, где можно перевести дух в оловорудной шахте. Добравшись до камеры хранения противопожарного оборудования, Оскар повалился навзничь, и его снова стало тошнить. Слишком велик стресс даже для того, кто уже видел подобные картины. Марк уложил ребёнка на свою куртку и стал готовить еду. Сейчас главное — быть чем-то занятым, что-то делать, нельзя позволять мыслям увлечь себя туда, откуда порой не возвращаются. Бородач же кинул наружу жёлтую дымовую шашку и забаррикадировал дверь, после чего пошёл приводить в сознание Оскара, давать ему указания и вести разговор. Необходимо было резко повысить уровень комфорта, иначе следующий переход можно будет даже не начинать. Всё пошло не по плану и пришлось использовать один из четырёх резервных отходов на случай, если прямой путь, по которому они шли, окажется недоступен. Не зря, ох не зря они вместе просиживали часы, обсуждая и обрабатывая разные варианты движения даже на участках, помеченных зелёным уровнем угрозы.

Марк стал готовить ужин. Есть не хотелось, но он был прекрасно знаком с этой иллюзией отсутствия аппетита. Столкновение со смертью столь высоких количественных порядков напрочь вытесняет всё желание жизни. Приготовив еду, словно робот, он пошёл к Оскару и Горгону. У парня была истерика, и он делал большое дело, крича беззвучно. На его плече сидела не то белка, не то мышь и слизывала градины его слёз. «Вот кого ты спас в провалившемся доме», — промелькнула в сознании Марка мысль и почему-то немного ободрила его.

Ребёнок также тихо и беззаботно спал, поэтому Марк решил закончить приготовления и тоже немного отдохнуть.

Он знал.

— Ну и вкуснятина, брат солдат. Оскар, ты тоже молодец, что ешь, прорвёмся...

Он всё понимал.

— А как ты назовёшь грызуна?

— Пускай будет Оскар Младший...

Он видел, что жизнь идёт не путём удачи.

— Я подежурю, сон мне всё равно необходим гораздо меньше. Отдыхайте...

Он закрыл глаза, просто и прямо надеясь на чудо, на маленькую справедливость за то количество смертей, что были поглощены заражённой волной хищного мира. Закрыл глаза и силой воли укрыл сознание тяжёлым покрывалом сна.

Марк очнулся, чувствуя, что сон прошёл мимо, как ветер. Горгон сидел у погасшей горелки, укрывшись в куртку, словно зимний рыбак, и нельзя было понять, спал он или глядел на мир, чуть сощурив очи.

Оскар спал глубоко и беспробудно, отвернувшись к стене. Он спал хорошим сном, самым лучшим, лечебным.

Марк, затаив дыхание, перевёл взгляд на спасённого им ребёнка. Тот тоже стал пробуждаться и поднялся на лопатки, после чего уселся на куртке, уставившись куда-то вдаль. Марк, ободрённый воскресшей надеждой, сел и потянулся к нему. Он спас иммунного! Все риски и все страдания были не зря! В этот раз он защитит, обогреет, даст возможность ребёнку выжить на просторах этого мира. И в этот момент малыш повернулся к нему.

И рванул, страшно, утробно заклокотав своими детскими голосовыми связками, метя прямиком в горло.

Марк поймал его, прижав к себе захваченное паразитом маленькое тельце. Стоило больших усилий сдерживать потуги тела со снятыми ограничениями, тела, новый хозяин которого только осваивается в правлении и не гнушается ломать реципиента для достижения гастрономических целей.

От неожиданности и очередного перелома в его душе из глаз Марка брызнули струи горьких слёз, стекая по лицу обезображенного паразитом ребёнка, оставляя грязные разводы. А то чудовище, что родилось мгновением раньше, в теле бывшего человека, вгрызалось в жёсткий горжет, пыталось дотянуться до яремной вены, впиться молочными зубами в тёплую кровь.

Прижав дитя ещё крепче, Марк, словно пытаясь защитить ребёнка оттого, что тот может натворить, обернул рукой его шею. Ещё, ещё крепче, забрать, защитить, не дать миру забрать у него и этого ребёнка. Марк напряг мышцы, сжал дёргающееся тело ещё сильнее, перекрывая доступ кислорода. Так, он сидел, пока заражённый не перестал двигаться в его руках.

Продолжая сжимать в объятьях мёртвого ребёнка, Марк оцепенело смотрел вперёд, и его лицо сотрясалось в безумном напряжении и плаче. Конвульсивное подёргивание обутых в летние ботиночки ног постепенно закончилось, и Марк опустил безжизненное тело обратно на куртку, укрыв его так, как малыш лежал вчера. Только огромная синяя гематома на шее портила вид ребёнка. Тот словно всё ещё спал, лёжа тихо, без единого движения, с закрытыми навечно глазами. Больше он не увидит ни единой смерти, не причинит никому боли, а вечно будет спать беспробудным сном. Вечным сном.

Мужчина глянул на бородача, который так и не переменился в лице. Он всё так же сидел, и по его взгляду не было возможно определить спит он или просто смотрит с усталым прищуром. Но мужчина понял: старожил всё видел, всё понимал, знал, как всё обернётся с самого начала.