Павел Молитвин - Город Желтой Черепахи
Луч света ударил мне в глаза, и визгливый женский голос спросил:
— Ну как? Хорошо?
— Хорошо, — пропел девичий голосок рядом со мной и добавил: — Закрой люк.
— Ха! Закрой! Вы молодцы, время даром не теряете. Но и я молодец: какого петушка тебе сыскала, а?
В отверстии люка в потолке появилась голова склонившейся над ним женщины.
— Закрой, — вздохнула девушка и, чтобы укрыться от бьющего в глаза света, перевернулась на живот и, прижавшись щекой к моей груди, обняла меня левой рукой.
— Ха-ха! Мой цыпленочек нежится. Мой цыпленочек уже не хочет идти в лабиринт?
— Уйди! — пробормотала девушка, приподнявшись, и ее волосы ласково коснулись моего лица.
— Сгинь, ведьма! — вполголоса рявкнул я, делая попытку забросать нас лежащими вокруг листьями.
— О, петушку понравилась курочка! — гнусно мяукнула женщина и захлопнула люк.
* * *— Так это и есть любовь? — Девушка нежно, едва ощутимо провела пальцами от бедра до плеча. Погладила меня по щеке.
— Да.
— Хорошо. Но ты ведь уйдешь?
— Да, — сказал я и почувствовал, что она кивнула, будто и не сомневалась в ответе. — Как тебя зовут?
— Се, — сказала девушка чуть слышно, словно вздохнула. — А тебя?
— У меня нет имени. Я Пришедший.
— Да, конечно. Я буду звать тебя Дигуан, ладно?
— А что это значит?
— На языке древних это значит… — Се тихо рассмеялась. — Это значит Приносящий радость. Хочешь есть? — Не дожидаясь ответа, она взяла меня за руку и повлекла за собой.
Мы сделали несколько шагов, Се пошарила рукой по стене, и темноту пронзил тонкий луч света.
— Ну-ка, поднажми.
Я нажал плечом на какой-то деревянный щит, и он отошел в сторону. В комнату хлынул розовый свет начинающегося дня.
Се зажмурилась, потом осторожно открыла глаза и с улыбкой взглянула на меня.
— Так вот ты какой… — Она прижалась головой к моей груди — совсем еще девчонка.
Я погладил ее черные шелковистые волосы.
— Может, ты поешь потом? — Она вжалась в меня так сильно, что я перестал понимать, где мое тело, а где ее. — Я хочу любить тебя при свете. Ведь это можно?
— Можно, — сказал я.
* * *Плоды были сочные. Сок стекал по подбородку и капал на грудь.
— Их же так не едят, — смеялась Се и тоже обливалась соком, надкусив очищенную «грушу».
Мы сидели в маленькой комнатке, и окно было распахнуто. То есть деревянная ставня была снята, и можно было любоваться видом озера и части Города, находящейся на его восточном берегу.
— Значит, никаких Слуг Черепахи на самом деле не существует?
Се отрицательно помотала головой:
— Нет. Но они были много лет назад и управляли Городом.
— А кто управляет им теперь?
— Не знаю. Наверное, никто. Да и зачем, если людей в нем почти не осталось — одни шуаны и шапу.
— Шуаны? Шапу?
— Ну да. Прошедшие Лабиринт. Ты же сам говорил, что видел их в Гавани.
— Да-а-а… Но если Слуг Черепахи нет, зачем же Гу пугала меня ими?
— Разве бы ты сам пришел сюда иначе? Ну вот видишь! Хоть она и сумасшедшая, а иногда поступает очень разумно.
— Разумно? — Я с сомнением покачал головой. — Но зачем ей надо было приводить меня к тебе?
— Когда Гу охватывает безумие, она воображает, что я последняя Дочь Черепахи и несовершеннолетняя правительница Города. Она хочет, чтобы я обязательно родила наследника.
— А когда безумие покидает ее?
— Тогда она боится, что я уйду в Лабиринт. Она считает, что любовь может удержать меня от этого.
— Что такое Лабиринт и почему Гу выбрала именно меня?
— Шуаны и шапу не способны любить, а ты — Пришедший. Ты можешь не только любить, но и дать Городу наследника, — Се отложила фрукты и потянулась ко мне.
— Подожди, а что такое Лабиринт?
— Лабиринт? — Девушка задумалась, — Лабиринт… Это гора, которая делает человека счастливым.
— Как это?
— Это место, где человек забывает горе и одиночество, беды и печали.
— Не понимаю.
— Я тоже не понимаю, но это так. Можно я тебя поцелую?
— Ты же не умеешь.
— Я буду учиться.
* * *— Откуда берутся Пришедшие?
— Я не знаю. Не знаю даже, куда они потом уходят. Куда ты собираешься идти?
— Куда? Не знаю. Я хочу прежде всего осмотреть Город и понять, что к чему.
— Не ходи, тут нечего понимать.
— Но я уйду ненадолго. Только осмотрюсь и попытаюсь понять.
— Нет. Не уходи. Что я буду делать без тебя?
— Ну хорошо. Расскажи, откуда прибыл корабль в Гавань и куда делись Слуги Черепахи?
— Корабль… Наверно, он приплыл из Западной страны…
— Зачем?
— Не знаю. Корабли приплывают все реже и реже, так говорит Гу. Раньше они привозили людей, а что привозят теперь…
— Хорошо, а куда делись Слуги Черепахи?
— Слуги Черепахи? Они ушли. Когда много-много лет назад, еще до моего рождения, открылся Лабиринт, все стали туда уходить. Потому что Желтая Черепаха сошла с неба на землю… Наверно, и Слуги Черепахи ушли… Я не знаю. — Се посмотрела на меня с отчаянием, и в глазах ее блеснули слезы. — Я ничего не знаю!
— Но может быть, ты слышала от родителей?..
— Нет. Я их никогда не видела и не знаю, кто они. Меня воспитывала Гу, а она ведь сумасшедшая.
— Может, и они ушли в Лабиринт?
— Может быть. Наверное. Мы все уходим в Лабиринт.
— А почему не ушла Гу?
— Она ходила. Но Лабиринт не принимает сумасшедших.
— Почему?
— Не знаю. Она прошла его и вышла такой же, как была. А теперь, говорит, больше туда не пойдет: там сыро, холодно и шевелящиеся мхи на стенах. И меня она не пускает.
— А что такое Лабиринт?
— Я же тебе говорила. Дигуан, ты совсем меня не любишь! Ну иди ко мне, обними меня… О, какой ты горячий! Я люблю тебя. Я люблю тебя…
— Тебе понравилось! Я знала, что тебе понравится! Это не может не понравиться, мой цыпленочек! — замяукала Гу откуда-то сверху.
Мы и не заметили, как она отодвинула плиту, закрывающую люк.
— Не обращайте на меня внимания. Занимайтесь своим делом. — Женщина свесила голову в люк. — Я вам не помешаю.
— Не обращай на нее внимания. — Се коснулась губами моей груди. — Она совсем потеряла разум.
— Занимайтесь своим делом, занимайтесь. А я принесу вам плодов. Я принесу вам родниковой воды и свежих листьев. Только бы вы подарили Городу наследника. Городу нужен наследник… — Свесившись в люк, Гу продолжала что-то неразборчиво бормотать.
— Пусть говорит, не слушай. Лучше поцелуй меня. Я стала сладкая от сока, тебе будет приятно. Поцелуй меня, всю… — Се чуть-чуть отодвинулась от меня. — Ну же!
* * *— Привет! Как жизнь?
— Ничего.
— Как тут мумия наша, глазки открывала?
— Петрович говорит, открывала.
— Что-то у вас сегодня вид кислый? И борода трагически растрепана.
О чем ты тоскуешь, товарищ моряк?
Гармонь твоя стонет и плачет.
И ленты поникли, как траурный стяг,
Скажи мне, что все это значит?
— Вот-вот, что это значит?
— Не знаю, Вера. Жить не хочется.
— Ну, вы это бросьте. И уж во всяком случае Неле Михайловне не говорите. А то она вам вдвое больше уколов пропишет.
— Боитесь из-за меня больницу без иголок оставить?
— О, не так-то вы и печальны. А все прикидываетесь.
— Это вы, Вера, вселяете в меня бодрость. Давайте «тыкать» друг другу, а?
— Чего это ради?
— С Петровичем же ты давно «тыкаешь». А он, между прочим, в отцы тебе годится, если не в деды.
— Потому мы и «тыкаем», по-родственному.
— А я в мужья тебе гожусь — чем не причина?
— Может, я замужем уже.
— Нет, такого быть не может.
— Это почему же?
— Я такого удара судьбы точно не переживу.
— Переживете. Хотите, я вам дополнительный укол витаминов сделаю?
— Нет-нет, спасибо. Зачем тратить казенные витамины — все равно в бороду уйдут. Лучше просто посиди со мной. Минуточку.
— Разве что минуточку.
* * *— Се, как я могу отсюда выйти?
— Никак. Гу тебя не выпустит. Видишь, люк закрыт.
— А без Гу? Ведь не прыгаете же вы сюда каждый раз через люк? Гу-то уж во всяком случае не прыгает.
— Нет. Она не прыгает.
— Значит, есть другой выход?
— Ты вернешься?
— Конечно. Я же тебе обещал. Может, пойдешь со мной?
— Нет, я не хочу видеть Город. Кроме того, Гу предупреждала, чтобы я не ходила одна.
— Ты ведь пойдешь не одна, а со мной.
— Лучше я буду ждать тебя здесь. Да у меня и одежды нет.
— Куда же она делась?
— Не знаю. Наверно, Гу забрала.
— Зачем?
— Чтобы я не сбежала в Лабиринт.
— Так где же другой выход?
— Ты правда вернешься? Ты любишь меня? Дигуан, возвращайся! — Се жалобно всхлипнула. — Возвращайся, пожалуйста, ладно?
