Павел Молитвин - Город Желтой Черепахи
— Я же говорил — сделали. Елизавета Изгарова, не та, которую ты видел на Базе, а другая, оригинал, работающий на Земле в Институте биомоделирования, — моя сестра.
— Ну и что?
— Она один из лучших конструкторов биологических структур.
— Я плохо разбираюсь в биомоделировании и…
— Великолепное признание. Но в этом вообще мало кто разбирается. Так вот, моя сестра закончила работы профессора Мурасаки и в состоянии смоделировать любое животное и даже, грубо говоря, вырастить человека в пробирке. Ну, естественно, не она одна, а институт, которым она руководит.
— Может вырастить гомункула?
— Вот именно. Нужно только задать параметры, а еще лучше — подыскать модель…»
Звездный Волк выключил диктофон.
— Уоттер с сестрой еще в детстве мечтали о создании двойников, их мать погибла, когда они были совсем малышами. Ты понимаешь? Они хотели, чтобы на Земле не было сирот. Ведь сделать энцефалон-матрицы не так уж сложно.
— Это бессмертие?
Звездный Волк кивнул:
— И бессмертие тоже.
— Значит, на Земле об этом еще никто ничего не знает?
— Знают несколько человек из института Изгаровой. Именно поэтому я и хотел с тобой посоветоваться. Изгарова уже докладывала в Совете о своих работах, но про эксперимент, проводимый Уоттером, здесь пока неизвестно.
— Он хотел, чтобы ты доложил Совету о результатах его исследований?
— Да. Он собирался сделать это сам, но раздумал. Вместо него на Землю прилетела Гастель. Раули Гастель.
Гастель слегка кивнула, подтверждая все сказанное Звездным Волком.
— Так что ты можешь посоветовать?
— Разве вы еще не решили, что делать?
Звездный Волк пробормотал что-то нечленораздельное и распушил свою замечательную бороду.
— Я-то решил, но мнение человека незаинтересованного… Да, кстати, вот кто послужил прообразом двойников.
Он протянул мне кассету.
Я вставил ее в приемник, расположенный под креслом.
Видеостена на мгновение погасла, потом в глубине ее возникла скульптура.
— «Аполлон из Помпеи», — пояснил Звездный Волк.
«Аполлона из Помпеи» сменила следующая скульптура.
— «Дискобол» — скульптор Мирон, «Дорифор» — скульптор Поликлет, «Юноша из Марафона» — скульптор неизвестен, так называемая статуя Германика, — комментировал Звездный Волк смену скульптур в глубине прозрачной стены. — «Нимфа» Клодиона, середина восемнадцатого века, «Нимфа» Лоренцо Бартолини, тот же век, «Три грации» Антонио Кановы.
Изображения в стене погасли.
— А…
— Тебя интересует, кто послужил моим прототипом? — спросила Гастель, поднимаясь со своего кресла. — Я сделана по оригиналу. Ее, то есть меня первую, звали Мирабель. Разойдясь с Уоттером, она вышла замуж за Аланэ, и с нее он лепил центральную фигуру в композиции «Река».
Это действительно была она! Я знал и любил эту скульптуру! Ну как же я не догадался сразу? Значит, она была женой Уоттера…
— А Уоттер?
— Надеюсь, он понял свою ошибку и не будет делать второго двойника Мирабель, — тихо сказала Гастель и отвернулась.
Звездный Волк обнял ее за плечи и привлек к себе.
— Так какой же совет ты мне дашь? Они ведь люди. — Он глазами указал на Гастель.
— Совет? — Я не мог скрыть удивления. — По-моему, ты ждешь не совета, а поздравлений. И я тебя поздравляю. С Нелыси ты привез кое-что получше жира панцироносцев. Гастель, до знакомства с тобой он не был склонен к сомнениям и колебаниям!
— Из мальчика он превращается в мужа, — улыбнулась Гастель и посмотрела на Звездного Волка снизу вверх.
— Жаль, я любил его уверенного и убежденного в своей правоте.
— Я тоже. Но если нас очень утомят его рефлексии, мы отправимся на Нелысь. К тому времени у «Умирающего галла» уже успеет отрасти борода.
Я с недоумением посмотрел на Звездного Волка.
— Понимаешь, я не мог отказать Уоттеру. Он так убедительно доказывал, что хорошего человека должно быть много, — виновато усмехнулся Рэд. — Но в матрицах мозга борода не фиксируется, а без бороды это буду уже не я, а совсем другой человек.
1987 г.
Примечания
1
Рубин.
2
Стихи Бернарта де Вентадорна (1150–1180).
3
Стихи Арнаута де Марейля (конец XII века).
4
Стихи Бернарта де Вентадорна.
