Роман Караваев - Инверсия
— Вот же торопыга! — одобрительно проворчал экс-пилот и стал дожидаться, пока Хлопов не доберётся до самого низа.
Не прошло и трёх минут, как его подопечный уже стоял у подножия утёса и махал ему рукой, мол, всё в порядке, я на месте. Тогда и Макс, устранив все следы пребывания, в том числе и «сидор», ухватил верёвку покрепче и перебросил ноги через край площадки. Спуск вниз оказался не в пример приятнее, чем восхождение. Скальная стена утекала вверх, шершавая верёвка неплохо препятствовала скольжению рук, а ноги сами находили точки опоры. И никакого лифта не нужно, рассеянно думал Клюев, посматривая на приближавшуюся землю, совсем как в детстве, когда в Тарзана играли. Правда, тогда верёвки были пожиже, а деревья, естественно, с утёсами и сравнивать нечего. Вскоре его ступни тоже коснулись каменного крошева у подножия, и он опять очутился рядом с предком, улыбавшимся во все тридцать два зуба.
— Позволь спросить, охранитель, — тут же заговорил Хлопов, — кем ты был раньше? Ведь не всю жизнь ты провёл у камня.
— Откуда такой интерес? — Макс начал отряхиваться. — Или тоже решил в здешних местах поселиться?
— Не-е-ет! — Предок энергично замотал головой. — Сокровенное может лишь раз исполниться. А проводить время в молитвах и благочестивых чаяниях — не мой удел. Я — мастеровой и зело привык работать руками.
— Ну а я — бывший офицер. Раньше служил Отечеству.
— Отчего же перестал? Опала приключилась?
— Нет, Евсей, тому другие причины.
— Узнал, как рекут меня? — изумился предок. — Камень поведал?
— Всё от него! — Макс воздел к небу многозначительный перст. — Но не каждому даётся. Мне дозволено было, и теперь служу я ему верой и правдой.
— Что же теперь? — спросил Хлопов. Вероятно, он решил больше не касаться щекотливой темы, а лучше вызнать, каковы виды на ближайшее будущее.
— Вернёмся на реку Иж за твоей суженой, — успокоил его Макс. — Ты конями пока займись, а я переоденусь. Негоже среди людей в лесном наряде показываться.
И он направился в ближайшие заросли, попутно не забывая поминать добрым словом Никиту, давшего в своё время их компании несколько уроков верховой езды. На первом же занятии, отвечая недоумённому Варчуку, мастер-наставник объяснил: «Да, ты прав, Олег, это умение может вам никогда не пригодится. И всё же не отказывайтесь. Попробуйте понять то состояние, которое испытывает всадник, сливаясь в скачке с конём. Почувствуйте силу и эластичность его мышц, его стремление обогнать соперника, почувствуйте свист ветра в ушах и полёт сквозь тугую пелену воздуха, ощутите восторг наших предков, впервые усмиривших диких лошадей. И запомните навсегда: конь — не средство передвижения, а друг и соратник». Хорош бы он сейчас был без этих уроков. Евсей сразу заподозрил бы неладное. Что это за офицер, не обученный верховой езде?
Раздвинув кусты, Макс отыскал еле заметную тропинку, вытоптанную, вероятно, многочисленными ногами аборигенов-идолопоклонников, пробрался по ней до ближайшей поляны и присел на траву, привычно переключаясь на чтение информации. Усвоив всё, что надо, он тут же сотворил себе подходящий костюм, скинул камуфляж и начал неспешно облачаться в новое обмундирование. Сначала натянул красные штаны и камзол того же цвета, затем васильковый кафтан с красными же воротником, обшлагами и подбоем. Последними надел сапоги и шляпу с золотым галуном. Теперь он выглядел типичным представителем лейб-гвардии Конного полка и состоял под непосредственным началом государыни-императрицы Елизаветы Петровны. Остались сущие мелочи, которыми Клюев тоже пренебрегать не стал. Он нацепил на себя поясную портупею с палашом и заткнул за неё два пистолета. Задумался. В его руках появились пара свитков, первый — охранная грамота для Хлопова, второй — рескрипт, наделявший его подателя особыми полномочиями вплоть до права казнить или миловать. На обоих свитках, натурально, стояла собственноручная подпись императрицы. Клюев перечитал текст, слегка подкорректировал его в сомнительных местах и с довольным видом свернул в трубочку. Алую попону с двойным золотым окаемом Макс тоже аккуратно свернул и сунул подмышку.
Таким он и предстал перед разинувшим рот Хлоповым. Справившись с оторопью, Евсей отвесил низкий поклон.
— Не ведал я, охранитель, — растерянно молвил он, — что полковником у тебя сама Елизавета Петровна.
Экс-пилот поощрительно похлопал его по плечу и подошёл к коню, что оказался поближе. Собственно, оба скакуна смотрелись отменно, и выбор какого-либо из них представлял собой непростую задачу. Макс расправил попону и накинул её на круп приглянувшемуся жеребцу. Тот коротко дёрнул головой и скосил на него карий глаз.
— Молодец! — сказал Клюев. — Признал хозяина.
— То-то я гляжу, лошадки больно ладные, — послышался сзади голос Хлопова. — А они, значит, из самих императорских конюшен. Велика сила камня!
— Отставить разговоры! — гаркнул Макс. — В дороге наболтаемся. А сейчас — в седло и на юг! Время больше не терпит.
Он поставил ногу в стремя и одним махом взлетел на коня. Евсей последовал его примеру, правда, не так лихо. Чувствовалось, что верхом он ездил, но давно и лишь по случаю. Они разом тронули поводья, и жеребцы, смирившись с седоками и коротко постукивая копытами, углубились в лес. Шли кони уверенно и спокойно, видимо, не впервой им было пробираться лесными тропами. Настоящие кони, боевые, привычные и к тяготам походной жизни, и к твёрдой руке всадника, и к преодолению препятствий.
— Как будем девоньку мою вызволять? — спросил Евсей, поравнявшись на очередной поляне с Клюевым. — В заводе шестеро солдат с командирами рабочего люда человек пятьдесят.
— Моя забота. — Макс не захотел раньше времени открывать карты. — А солдат не бойся. Вреда они нам не причинят.
Так и ехали, переговариваясь и рассматривая окрестности. В бегах-то Хлопову не до красот приходилось, лишь под ноги успевал смотреть да от веток уворачиваться. Зато сейчас он сполна возмещал потери. И Клюев всё больше убеждался, что предок его — не простой, хоть и обученный мастеровой восемнадцатого века, а человек творческий, склонный к неожиданным выводам и тонким наблюдениям, не только взирающий на мир широко распахнутыми глазами, но и вбирающий в себя всё его великолепие и разнообразие.
— Смотри, охранитель, — воскликнул он, когда они вспугнули стайку лесных синиц-хохлаток, сколь мала сия пичужка, но как отточен и выверен её полёт. Вишь, как крылышки трепещут. Человек, даже если он сделает крылья, взлететь не сможет. Так быстро махать руками ему не дано.
— Зато человек может парить на неподвижных крыльях, — заметил Макс. — Но они должны быть очень лёгкими и жёсткими.
Задумался Хлопов, замолчал, глядя на небо. А потом и выдал:
— Есть другой способ подняться в воздух. Видел ли ты, охранитель, как струится над горном горячий воздух? И если попадает в тот поток мелкая соломинка, она тоже взлетает вверх. Чудится мне, что можно обойтись и без крыльев.
Макс воззрился на своего спутника с нескрываемым интересом — идея монгольфьера осенила Евсея гораздо раньше знаменитых братьев — впрочем, отвечать ничего не стал. Пусть себе переваривает потихоньку. В эпоху всесилия церкви такие мысли могли стоить головы.
Ближе к вечеру Клюев решил существенно сократить путь и переместиться вплотную к строящемуся заводу. Улучив подходящий момент — Евсея как раз слегка сморило после пережитых волнений — он разом покрыл оставшиеся километры.
— Не спи, мастеровой, — бодро рыкнул Макс. — Подъезжаем.
— Как? — встрепенулся Хлопов. — Уже?
— А ты что думал? — Экс-пилот всем своим обликом выражал полную невозмутимость. — Это тебе не босиком по лесу скакать, петляя, словно заяц.
— И всё же, — в голосе Евсея сквозило неприкрытое удивление, — даже для верхового путь неблизкий. Как же мы это?
— Ты не учёл, что воля камня сокращает дороги к цели.
— В самом деле? — Хлопов озадачился ещё больше. — Ты считаешь, что расстояния можно сократить?
— Я это вижу, — сухо сказал Клюев. — И ты это видишь. Вон уже плотина показалась.
Время от времени предок ставил его в тупик. Неистовая вера в чудо сочеталась в нём с поражающими воображение материализмом и практицизмом. И он только что явил один из примеров. Тяжко придётся ему в будущем, но тут уж Макс ничего поделать не мог. Не опекать же его, в самом деле, до конца жизни. Оставалось только надеяться, что с возрастом все противоречия постепенно сгладятся. Да и женитьба должна была прибавить степенности.
Между тем плотина приблизилась. Оказалась она довольно величественным сооружением. Разумеется, для восемнадцатого века. Восьми метров в высоту. И в ширину порядочно. Она ещё не перекрывала реку — строительство продолжалось — и мастеровые сновали по ней, как муравьи перед ненастьем, что-то волокли, что-то приколачивали, что-то переделывали заново. Задерживаться возле неё путники не стали — Хлопов в прошлом насмотрелся, а Макса эта суета не привлекала, не для того он здесь объявился. Кони шли размеренным шагом, и вскоре деревянный шедевр инженерной мысли остался позади, а перед всадниками раскинулась территория завода. Большой её назвать язык не поворачивался. Располагались на ней три цеха, два десятка изб, лесопилка да здание заводоуправления, к которому, собственно, и направлялись Клюев с Евсеем.
