Оливер Боуден - Assassins Creed. Братство
– Как будто я мог! Если помнишь, нападение на Монтериджони было твоей затеей, а не моей. Пора взять ответственность за свои проступки… пока не поздно.
– За свои успешные действия, ты имеешь в виду? – горделиво заявил Чезаре. – Успешные, несмотря на постоянные преграды вроде тебя.
Чезаре повернулся, готовясь уйти, однако Родриго обежал вокруг стола и загородил дверь.
– Ты никуда не пойдешь, – прошипел Испанец. – И не заблуждайся: Частица Эдема находится у меня.
– Врешь! Прочь с дороги, старый дурак.
Родриго печально покачал головой:
– Я давал тебе все, что мог, но тебе всегда было мало.
В это мгновение в комнату ворвалась Лукреция. Ее глаза бешено сверкали.
– Чезаре, будь осторожен! – крикнула она. – Отец решил тебя отравить!
Чезаре застыл на месте. Он посмотрел на яблоко у себя в руке, затем шумно выплюнул очередной кусок, который жевал. Его лицо превратилось в маску. Торжество на лице Родриго сменилось страхом. Он попятился назад, оказавшись по другую сторону стола.
– Отравить меня? – переспросил Чезаре, буравя отца глазами.
– Ты не желал… слушать доводов разума, – запинаясь, произнес Родриго.
Чезаре с улыбкой медленно двинулся к отцу:
– Мой дорогой отец. Разве ты не видишь? Я держу все в своем подчинении. Все и всех. Если я хочу жить, то вопреки твоим ухищрениям буду жить. А если мне что-то понадобится – все, что угодно, – я это просто возьму.
Подойдя к отцу, он схватил Родриго за воротник, держа в другой руке отравленное яблоко.
– Если, к примеру, я хочу, чтобы ты умер, ты умрешь!
Подтянув отца к себе, Чезаре втолкнул яблоко ему в рот, который Родриго не успел закрыть. Затем, обхватив отцовскую голову, Чезаре сжал ему челюсти, заставив губы сомкнуться. Испанец пытался вырваться. Яблоко не позволяло ему дышать. Он хрипел, потом упал на пол. Двое детей Родриго холодно смотрели на умирающего отца.
Не теряя времени, Чезаре обыскал отцовскую сутану и то, что было под нею. Пусто. Тогда он встал и угрюмо посмотрел на сестру. Лукреция попятилась.
– Ты… тебе нужно послать за врачом. В тебя попал яд, – торопливо проговорила она.
– Это он так думал, – хрипло ответил Чезаре. – Неужели ты считала меня настолько беспечным? Я знал, к кому иду, и заранее принял противоядие. Наш папаша – коварная старая жаба. Я догадывался, на какие пакости он способен при одной только мысли о том, что настоящая власть неумолимо перетекает ко мне. И еще вздумал заявлять, будто Частица Эдема – у него.
– Он… он… говорил правду.
Чезаре вдруг ударил сестру по лицу:
– Почему мне не сообщили?
– Тебя не было в Риме… Он приказал перенести Яблоко… Боялся, что ассасины могут…
Чезаре влепил ей новую пощечину:
– Так вы оба затевали заговор против меня!
– Нет! Нет! Я думала, он послал гонцов с письмом к тебе.
– Врешь!
– Я говорю правду. Я всерьез думала, что ты знаешь или хотя бы осведомлен о его затее.
Чезаре ударил Лукрецию в третий раз, уже сильнее, отчего она покачнулась и упала.
Тяжело дыша, она с ужасом глядела на брата.
– Чезаре, ты помешался? Я Лукреция. Твоя сестра. Твой друг. Твоя возлюбленная. Твоя королева.
Встав, Лукреция робко попыталась погладить его щеку. В ответ Чезаре сжал ей горло и встряхнул так, как охотничья собака треплет пойманного хорька.
– Ты всего-навсего сука, – сказал он, придвигаясь к ней вплотную. – А теперь говори: где оно? – угрожающим тоном потребовал Чезаре.
Слова брата ошеломили Лукрецию. Она не желала верить услышанному.
– Ты… никогда меня не любил? – сдавленным голосом спросила Лукреция.
Чезаре отпустил ее горло, но теперь ударил кулаком в лицо.
– Где Яблоко? ЯБЛОКО? – закричал он. – Говори!
Лукреция плюнула ему в лицо. Чезаре схватил ее за руку, швырнул на пол и принялся жестоко пинать ногами, с каждым пинком повторяя свой вопрос. Эцио напрягся, подавляя желание вмешаться. Нет, он должен услышать ответ, хотя вся сцена была ему крайне омерзительна.
– Ладно, ладно! – наконец сдалась Лукреция.
Чезаре рывком поставил ее на ноги. К досаде Эцио, Лукреция приникла губами к его уху и что-то прошептала.
Довольный, Чезаре оттолкнул ее:
– Умное решение, сестренка.
Лукреция попыталась его обнять, но Чезаре, презрительно морщась, оттолкнул ее и быстро вышел.
Едва за ним закрылась дверь, Эцио через окно влез в комнату и оказался возле Лукреции. Та стояла, привалившись к стене; обмякшая, словно тряпичная кукла. Ассасин быстро склонился над неподвижным телом Родриго и пощупал пульс.
Пульса не было.
– Requiescat in расе, – прошептал Эцио.
Он встал и подошел к Лукреции. Глядя на него, она горько улыбнулась, но в глазах слабо блеснул прежний огонь.
– Ты был за окном? Ты все видел и слышал?
Эцио кивнул.
– Хорошо. Я знаю, куда отправился этот мерзавец.
– Так скажи.
– С удовольствием. К собору Святого Петра. Тебе нужен павильон во внутреннем дворе.
– Спасибо… синьора.
– Эцио!
– Да?
– Будь осторожен.
44
Эцио бежал по Пассетто ди Борго, который пролегал через квартал Борго и соединял Кастель Сант-Анджело с Ватиканом. Он жалел, что с ним не было ни отряда добровольцев, ни даже лошади. Но безотлагательность его миссии словно придала его ногам крылья. Караульных, попадавшихся на пути, он попросту отшвыривал в сторону.
Оказавшись в Ватикане, ассасин поспешил к указанному Лукрецией павильону во внутреннем дворе. Теперь, когда Родриго не стало, появилась слабая надежда, что новый папа не окажется марионеткой Борджиа. В коллегии кардиналов были те, кого Чезаре прикармливал, однако большинство его ненавидели и тяготились своим положением пешек в руках чужеземного семейства.
Но сейчас главным было помешать Чезаре завладеть Яблоком и использовать его силу для восстановления утраченных позиций, как бы слабо он ни разбирался в возможностях Частицы Эдема.
Настало время ударить по врагу безжалостно и неотвратимо. Сейчас или никогда.
Достигнув указанного двора, Эцио увидел, что тот безлюден. Посередине, вместо привычного фонтана, возвышалась скульптура из песчаника, изображавшая сосновую шишку в каменной чаше. Чаша стояла на постаменте. Должно быть, это и был павильон, о котором говорила Лукреция. Эцио прикинул высоту скульптуры – метра три, не больше. Потом внимательно осмотрел двор. По-прежнему никого. Белый запыленный пол слепил глаза, отражая свет яркого дневного солнца. Странный двор не имел даже традиционной колоннады, а стены окрестных зданий – лепных украшений. В верхней их части блестели окна. Внизу в каждой стене было по одной двери. Все они оказались закрытыми.
Эцио подошел к рукотворной шишке. Присмотревшись, он заметил узкую борозду. Она словно отделяла верхушку от остальной части скульптуры и опоясывала шишку целиком. Ассасин забрался на постамент по каменным чешуйкам. Повиснув на одной руке, другой он тщательно ощупывал борозду, стремясь обнаружить бугорок или выемку, служившие кнопкой или рычагом.
Ага, вот она! Эцио слегка надавил на кнопку. Верхушка шишки откинулась на потайных бронзовых петлях, прочно вделанных в мягкий камень с помощью цемента. Внутри была ниша, а в ней – темно-зеленый кожаный мешочек. Аудиторе одной рукой развязал тесемки. Слабое свечение, идущее из мешка, подтвердило его догадку. Он нашел Яблоко!
Испытывая душевный трепет, Эцио осторожно взялся за мешочек. Он знал семейство Борджиа. Родриго вполне мог подстроить какую-нибудь ловушку для тех, кто явится за Частицей Эдема. Но Яблоко стоило риска.
Черт побери, а куда подевался Чезаре? Он имел заметное преимущество во времени перед Эцио, поскольку отправился сюда раньше и наверняка верхом.
– Это заберу я, – послышалось у ассасина за спиной.
Голос был холодным и жестким. Зажав в руке мешочек, Эцио спрыгнул вниз, повернувшись лицом к Чезаре. Тот проник во двор через дверь в южной стене, приведя с собой отряд личной охраны, который окружил двор.
Вот почему Чезаре запоздал. Собирал подкрепление, чтобы в случае чего расправиться с возможным соперником.
– Попробуй забери, – усмехнулся ассасин, дразня Чезаре.
– На сей раз твой номер не пройдет, Эцио Аудиторе. Слишком долго ты был занозой в моем боку. Но сейчас я вырву эту занозу своим мечом. Думаю, ты понимаешь, что тебе настал конец.
Чезаре выхватил новенькую скьявону с корзинчатой гардой и шагнул к ассасину. Он сделал шаг и собирался сделать второй, как вдруг его лицо посерело, и он схватился за живот. Скьявона со звоном упала на пол. У Чезаре подкашивались ноги. «Видно, противоядие оказалось не таким сильным», – с облегчением подумал Эцио.
– Стража! – крикнул Чезаре, пытаясь встать.
Из десяти гвардейцев пятеро были вооружены мушкетами. Эцио нагнулся – и пули ударили в пол и стены. Ассасин быстро спрятался за постаментом. Достав отравленные дротики, он выскочил из-за укрытия, подобрался на достаточное расстояние и метнул три дротика в ближайших к нему стрелков. Гвардейцы явно не ожидали сопротивления. Они так и умирали с удивлением на лицах. Всех троих яд дротиков сразил мгновенно.
