Александр Афанасьев - Зона заражения
– Откуда ты узнал это?
Пацан смутился.
– Говорили на базаре, эфенди…
Амир помолчал, чтобы придать весомости своим словам.
– Те, кто так говорил, не представляли, о чем говорят. Я никакой не праведник, я тот, кто менее грешен, чем другие…
…
– Наше поколение находится под гневом Аллаха за наш куфар и маловерие. От этого Аллах не дал нам победу в джихаде, и сейчас мы претерпеваем тяжкое наказание от него. Каждый день я молю Аллаха о том, чтобы он исчислил дни мои, и каждый день молчание бывает мне ответом. Нет ничего тяжелее, чем видеть разбитые и опозоренные армии джихада, чем слышать про кяфиров, которые никуда не делись и рано или поздно нападут на нас войной. Поистине наши прегрешения велики, коль Аллах решил покарать нас столь сурово.
Пацаны смотрели и слушали.
– Я молю Аллаха и о том, чтобы гнев его не затронул и ваше поколение. Чтобы вы остались чистыми, чтобы вас не коснулись прегрешения ваших отцов и чтобы Аллах даровал вам одно из двух – шахаду или победу.
…
– Вы знаете, зачем вы здесь?
– Чтобы учиться? – предположил кто-то.
– Да, но не только. Вы здесь для того, чтобы очиститься.
…
– Кто из вас был куплен на базаре? Встаньте.
Неловко встали одни. Потом к ним присоединились и другие.
– У меня нет совершеннолетнего свидетеля, но в таком случае пусть свидетелем моих слов будет сам Всевышний, ведь ему ведомо лучше. Сегодня я ради Аллаха отпускаю на волю каждого из вас, каждого из тех, кто стоит передо мной.
Кто-то еще вскочил.
– …Будьте свободными. Аллаху Акбар.
…
– И идите. Вас никто не держит. Идите.
Пацаны молчали.
– Почему вы не уходите?
Молчание.
– Нам некуда идти, эфенди… – наконец сказал один из них.
– Мир велик.
…
– Почему же вы не уходите?
– Потому что у нас в нем никого нет.
Амир назидательно поднял палец.
– Каждый из вас должен знать, вам могут дать свободу, но никто из нас не свободен от Аллаха Всевышнего. Садитесь.
Пацаны сели снова.
– Те же из вас, кто пришел ко мне из университета, должны понимать, вера в Аллаха Всевышнего ничто без амалията, усилий по искоренению ширка и куфара и сражений с неверными. Все это вы поймете потом. А сейчас повторяйте за мной: ла иллаху иллаа Ллах.
– Ла иллаху илла Ллах.
– Мухаммад расуль Аллах.
– Мухаммаад расуль Аллах.
– Теперь повторите это еще раз.
Пацаны повторили.
– В хадисах сказано – не будут спрошены дети до достижения ими совершеннолетия, но теперь вы не дети. Теперь вы взрослые и должны делать джихад как мечом, так и усилиями над собой. Я не потерплю в лагере ничего, что противно религии Аллаха, и наказание будет суровым. Теперь каждый из вас должен подойти ко мне.
Один из пацанов встал и подошел, явно страшась взрослого.
– Как твое имя?
– У меня нет имени, эфенди. Я раб.
– Нарекаю тебя Бакром. Так звали одного из ближайших сподвижников Аллаха Всевышнего.
Пацан молчал, не зная, что говорить.
– Поблагодари Аллаха Всевышнего.
– Хвала Аллаху.
Амир протянул ему нож.
– Теперь ты должен взять этот нож и повторять за мной: именем Аллаха и своим спасением от ужаса огненного рва.
– Именем Аллаха и своим спасением от ужаса огненного рва.
– Клянусь верно идти по пути Аллаха, не отклоняясь от него.
– Клянусь верно идти по пути Аллаха, не отклоняясь от него.
– И карать своей рукой всякий куфар и всякую фитну, которую увижу.
– И карать своей рукой всякий куфар и всякую фитну, которую увижу.
– И не отклоняться от праведного пути.
– И не отклоняться от праведного пути.
– И бояться лишь гнева Аллаха Всевышнего.
– И бояться лишь гнева Аллаха Всевышнего.
– И никого из людей.
– И никого из людей.
– Пусть свидетелем моей клятвы будет Аллах.
– Пусть свидетелем моей клятвы будет Аллах.
– И все мои братья.
– И все мои братья.
– И если я нарушу ее.
– И если я нарушу ее.
– Пусть они покарают меня.
– Пусть они покарают меня.
– Как сочтут нужным.
– Как сочтут нужным.
– Бисмиллахи.
– Бисмиллахи…
Последнее слово означало «с именем Аллаха» и произносилось обычно, когда приносили Аллаху жертвенное животное.
Амир показал на другого пацана.
– Теперь ты.
Утром после утреннего намаза амир собрал всех на той же самой полянке и долго молчал перед тем, как начать говорить.
– Хотите ли вы мне что-то сказать?
…
– О том, что происходило ночью?
…
– Все ли из вас жили, как и подобает праведникам, ступившим на путь Аллаха.
Пацаны молчали.
– Ты. Выйди сюда.
Пацан, которого он вчера нарек именем Бакр, пряча взгляд, вышел вперед.
– Ближе.
Пацан подошел ближе.
– Ты так ничего не хочешь мне сказать?
…
– Помни, Аллаху ведомо лучше. Но так же ведомо и мне, ведь я – праведный, Аллах открывает мне тайны.
– Салим и Бек…
Внезапно один из пацанов вскочил и бросился бежать. Но остальные, поняв, что от них требуется, поймали его и повалили на землю.
– Салим и Бек…
– Что – Салим и Бек…
– Они…
…
– …делали харам этой ночью.
Амир оглядел притихших пацанов. Они и не думали, что в каждой палатке есть миниатюрная камера, а в кинжалы вмонтированы подслушивающие устройства. Они просто не знали о том, что такое камера и подслушивающее устройство.
– Что делали Салим и Бек?
– Они делали грех Лота, эфенди…
Пацан, которого назвали – тот, который не бежал, сидел в оцепенении и плакал.
– Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, – сказал амир, – вы должны понимать, что если вы будете гневать Аллаха, то он никогда не даст вам победы. Наоборот, он унизит вас и сделает кяфиров главными над вами, и это будет наказание. Точно такое же наказание претерпело и мое поколение. Сначала мы были праведными, и Аллах щедро награждал нас победами. Было, когда от тысячи моджахедов бежала десятитысячная банда харбиев. Было, когда нам доставались целые города без единого выстрела. Но потом мы возгордились, и кто-то начал грабить, а кто-то делать всяческий куфар и харам. И тогда Аллах разгневался на нас, и по его воле кяфиры победили, унизили и растоптали нас. Так мы были наказаны.
Вы должны понимать, что от каждого из вас зависит праведность всего джамаата и всей уммы. Поэтому каждый раз, когда вы видите какой-то харам, вы не должны молчать. Но главное – вы не должны допускать ни малейшего харама в своих рядах.
…
– Что же касается этих преступников. Кто из вас знает, что по шариату полагается за грех Содома.
– Смерть, – сказал кто-то.
– Если найдете тех, кто занимается делами народа Лута, то убейте того, кто делает, и того, над кем делают[108], – амир без труда процитировал шариат на память, воистину, в этом мире много мерзких дел, но тот, кто впадает в грех народа Лута, превосходит в своей мерзости всех остальных. Сказано, что грех народа Лута наиболее ненавистен Аллаху, и когда кто-то делает это, трон Всевышнего шатается. Это слова пророка Мухаммеда, саляху алейхи уассалям, и нет сомнений в том, что хадис достоверный…
Амир посмотрел на Бакра.
– Что касается тебя, то ты виноват в том, что лгал своему амиру, и тебе предстоит искупить свой грех. Возьми свой нож.
Бакр сделал то, что говорят.
– А теперь исполни то, что предписано шариатом для этих залимов[109]. Убей их.
Бакр какой-то деревянной походкой пошел к тому пацану, который пытался убежать, и те, кто его держал, отпустили его, а он опять бросился бежать. Но Бакр побежал за ним, и волей Аллаха преступник не смог уйти. Он споткнулся и упал, а Бакр навалился на него сверху и воткнул нож в спину неумело пока. Преступник закричал и начал отбиваться, и все за этим напряженно следили, но постепенно Бакру удалось одержать верх. Оседлав преступника, он начал наносить ему удары ножом, удар за ударом, и иногда все видели, как взлетали кровавые брызги. Потом Бакр встал с бездыханного тела и подошел к амиру, протянул ему нож.
– Оботри нож.
Бакр сделал то, что сказали.
– Скажи – бисмиллахи…
– Бисмилахи…
– И возвращайся в строй.
Бакр сделал все, как сказали. А амир Ильяс вызвал второго из тех четверых, что жили в той же палатке, по имени Зейд.
– Ты тоже ничего не видел из того, что происходило ночью.
– Да, амир, я ничего не видел, но все слышал.
– Почему же ты закрыл глаза?
– Чтобы не видеть греха, эфенди…
Амир показал на второго отступника, Бека.
– Тогда я разрешаю тебе закрыть глаза, когда ты будешь убивать его. Убей его!
Зейд достал нож и пошел к приговоренному… однако тот не бежал и не сопротивлялся… а лишь трясся, как баран, увидевший нож. Зейд какое-то время постоял перед ним, не зная, что делать, а потом ударил ножом в живот. Бек посмотрел на своего палача, на нож, потом приложил руку к животу, упал и как-то странно то ли завыл, то ли заплакал. А Зейд стоял и смотрел, как из его товарища по палатке по каплям вытекает жизнь.
