Дж. Уорд - Темный любовник
Подошла Эбби с новой порцией орехов и скотча.
— Мы делаем баллистическую экспертизу пистолета, может найдем что-то необычное, — спокойно продолжил Хосе. — Сверяем номера на банкнотах. Завтра же утром передадим нью-йоркским парням все, что накопаем, но это будет не так уж много.
Батч выругался, наблюдая за тем, как вновь наполняется блюдце.
— Если с Бет что-то случится… — Он не закончил фразу.
— Мы найдем их. — Хосе помолчал. — И помоги ему Бог, если он причинит ей зло.
Да, Батч самолично достанет парня.
— Помоги ему Бог, — пообещал он, освобождая бокал для следующего раунда.
* * *Сидя на диване и дожидаясь пока Бет снова заговорит, Роф ощущал полное истощение. Казалось, что он не может вынести веса собственного тела, а кости прогнулись под бременем плоти и мускулов.
Переиграв в уме сцену из переулка у полицейского участка, он понял, что не стёр копу память. А значит, полиция будет искать его, имея на руках подробное описание.
Черт побери. Он был так занят дурацкой драмой, что забыл принять меры предосторожности.
Он становился небрежным. А небрежность опасна.
— Как ты узнал об оргазмах? — неожиданно спросила Бет.
Он напрягся. Так же как и его член, от одного только звучания слова, слетевшего с ее губ.
Меняя положение, чтобы штаны так не давили, он раздумывал, сможет ли уклониться от ответа. Прямо сейчас ему не хотелось обсуждать секс, которым они занимались. Только не когда она лежит в постели. Всего в нескольких футах от него.
Он вспомнил ощущение ее кожи. Мягкая. Гладкая. Теплая.
— Как ты узнал? — напомнила она.
— Это правда, разве нет?
— Да, — прошептала она. — С тобой было по-другому из-за того, что ты — не… ты… Черт, я даже не могу произнести это слово.
— Возможно. — Он плотно сжал ладони и переплел пальцы. — Я не знаю.
Потому что и для него тоже все было по-другому, хотя, строго говоря, она до сих пор оставалась человеком.
— Он не мой любовник. Батч. Коп. Нет.
Из груди Рофа вырвался вздох облегчения. — Я рад.
— Так что, если снова его увидишь, не убивай.
— Окей.
Воцарилось долгое молчание, нарушил его шорох атласных простыней. Он услышал, как она перевернулась на кровати.
В голове у него тут же возникла соблазнительная картина трущихся друг о друга бедер, а затем раскрывающихся под давлением его рук. Разведенных еще дальше его головой, рисующей дорожку поцелуев вниз к тому месту, где он так отчаянно желает быть.
Он судорожно сглотнул, все тело покрылось мурашками.
— Роф?
— Да.
— Ты ведь не собирался спать со мной прошлой ночью, да?
Вызывая в памяти туманные образы ее тела он не мог не прикрыть глаза.
— Нет, не собирался.
— Так почему же ты это сделал?
«Как я мог противиться?» — подумал он, сжав зубы. Он был не в силах оставить ее.
— Роф?
— Потому что я должен был, — ответил он. Пытаясь найти хоть какое-то облегчение, он вытянул руки. Сердце грохотало в груди, а инстинкты были как никогда остры, словно он находился в пылу сражения. Он слышал каждый вдох, касавшийся ее губ, мог различить каждый удар ее сердца и шум крови, бегущей по венам.
— Почему? — прошептала она.
Ему следует уйти. Он должен оставить ее одну.
— Скажи мне почему.
— Ты заставила меня осознать как я холоден внутри.
Шорох атласа не заставил себя ждать.
— Мне понравилось согревать тебя, — хрипло произнесла она. — Мне нравилось чувствовать тебя.
Темный голод проснулся внутри него, скручивая в жгут внутренности.
Роф перестал дышать. Застыл в ожидании, надеясь, что это пройдет. Острая потребность, бурлящая в нем, становилась лишь сильнее.
Черт, эта ужасная потребность касалась не только секса. Он хотел крови.
Ее.
Он поспешно поднялся и отошел подальше. Ему определенно нужно убраться отсюда. Оказаться на улице. Найти сражение. Драку.
И ему необходимо питаться.
— Слушай, мне пора. Но я хочу, чтобы ты осталась здесь.
— Не уходи.
— Я должен.
— Почему?
Его рот приоткрылся, а клыки запульсировали, удлиняясь.
Но наружу рвалась не только жажда ощутить вкус ее крови. Эрекция причиняла боль, твердая длина рвалась наружу под ширинкой. Два отчаянных желания полностью поглотили его. Секс. Кровь.
С ней и ее.
— Ты убегаешь? — прошептала она. Это был скорее вопрос. И только капля ехидства.
— Осторожнее, Бет.
— Почему?
— Я уже на грани.
Она встала с кровати и подошла к нему. Положила руку ему на грудь, точно там, где билось сердце. Другой рукой скользнула вокруг его талии.
Воздух со свистом вырвался из его груди, когда она прижалась к его телу.
Но, по крайней мере, сексуальное желание вытеснило другой голод.
— Ты собираешься мне отказать? — спросила она.
— Я не хочу пользоваться ситуацией, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Ты испытала сегодня достаточно.
Она схватила его за плечи. — Я сердита. Напугана. Совершенно растеряна. Я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью до тех пор, пока я не перестану чувствовать, пока совсем не онемею. Если уж кого и используют, то это я — тебя. — Она опустила взгляд. — Боже, это звучит ужасно.
Черта с два. Он более, чем желал, быть использованным подобным образом.
Он приподнял ее подбородок указательным пальцем. Несмотря на то, что пряный аромат поведал ему все желания ее тела, он желал увидеть это на ее лице.
— Не уходи, — прошептала она.
Он не хотел оставлять ее, но его жажда крови подвергала ее опасности. Ей нужно копить силы для изменения. А он испытывал такой дикий голод, что мог иссушить ее досуха.
Ее рука соскользнула вниз с его талии. И нашла эрекцию.
Тело словно пронзило разрядом тока, и Роф судорожно втянул воздух. Лишь его тяжелое дыхание нарушало тишину комнаты.
— Ты хочешь меня, — сказала она. — А я хочу, чтобы ты меня взял.
Она провела ладонью по его длине. Трение, болезненно острым ощущением передалось через вторую кожу его брюк.
Только секс. Он сможет. Он сможет удержать в узде другую потребность. Он сможет.
Но рискнет ли он поставить ее жизнь против своего хваленого самообладания?
— Не говори «нет», Роф.
Она поднялась на цыпочки и коснулась его губ своими.
«Игра окончена», — подумал он, яростно прижимая ее к себе.
Он протолкнул язык в ее рот, обхватил ее бедра и прижал себя к ее руке. Стон удовлетворения, слетевший с губ Бет, завел его еще сильнее, и когда ее ногти впились в спину, он был рад этим вспышкам боли, означавшим, что ею владеет тот же голод, что и им.
