Дэвид Хофмейр - Дорога ярости
Адам раскручивает жгут быстрее, еще быстрее, еще быстрее… ВЖИК!
Он выпускает камень.
Описав дугу, тот приземляется где-то в стороне. Мимо. Волк мечется, волнуясь, повизгивает и лает. Адам заряжает другой камень.
Еще два. Осталось два камня… А потом? Что потом?
Небо освещает вспышка, выхватывая из темноты волков, точно в четком фокусе. Яркие, мокрые, клыкастые. Адам оглядывается на байк – нет, до него никак не добраться. Все снова погружается во тьму. В небе раздается раскат грома и эхом катится по пустыне.
Он заряжает второй камень. Целится, раскручивает жгут и стреляет.
ВЖИК!
И снова мимо.
Навострив уши, волки меряют землю шагами. Снова вспышка света, снова раскат грома, и дождь обрушивается с новой силой.
Остался один камень. Всего один. Я должен попасть.
Дрожащей рукой он закладывает последний камень в седло, роняет его, и камень падает в грязь. Адам падает на руки и в отчаянии шарит по земле, ищет свой снаряд. Двое волков придвигаются ближе. А вот и вожак. Дитя равнин. Жестокий хищник. Прекрасный. Беспощадный. Дикий.
Лежа на животе в грязи, Адам наконец-то нащупывает камень. Переворачивается на спину и неуклюже отползает, оскальзываясь и не сводя глаз с приближающегося к нему волка. Он всего в нескольких метрах. Один меткий удар.
Но их семеро… А у меня всего один камень.
Адама осеняет: если убить вожака, остальные разбегутся.
Он раскручивает жгут над головой, точно пропеллер. Три, четыре, пять оборотов. Волк останавливается, смотрит на него, принюхивается, раздувая ноздри. От предвкушения добычи зверя колотит мелкая дрожь. Он скалит блестящие белые клыки. Глаза его сверкают.
Адам сосредотачивает все внимание на камне, молясь, чтобы тот попал в цель, мысленно прокладывает траекторию полета. От седла рогатки до волка. Покрыв расстояние в три-четыре метра меньше, чем за десятую долю секунды. На его пути не встретится никаких препятствий – только молекулы воздуха.
Молния озаряет равнину ослепительным белым светом, и Адам бросает камень.
ВЖИК!
Гром гремит, дрожит земля. В резком свете Адам видит, что камень летит мимо. Он закрывает глаза и ждет. Его вдруг охватывает странное спокойствие. Еще одна вспышка света, под веками. Он открывает глаза и видит волка, который, оскалив зубы, вот-вот обрушится на него со всей яростью, дикостью и клыками.
Адам отползает назад и натыкается рукой на острый камень. Волк рычит, Адам сжимает камень в кулаке…
И тут его обступает чернота.
Все происходит слишком быстро. Она окутывает его. В глазах рябит. Затылок пронзает боль. Все расплывается. Адам ничего не может с этим поделать. Отогнать черноту – не в его власти.
Нет! Пожалуйста, не надо!
Он бессилен. Чернота вот-вот захлестнет его с головой. Она ставит его на колени. Тяжким бременем давит на плечи. И все исчезает. Волки сжимаются и скрываются во мраке.
* * *Дурное предчувствие выхватывает его из темноты. Приступ страха. Адам в ужасе распахивает глаза. Он думает, что увидит клыки волков. Но вместо этого замечает тело лежащего на земле вожака.
Волк мертв.
Остальные исчезли.
Адам выпрямляется в грязи и с трудом поднимается на ноги. Стоит, согнувшись под дождем, и дрожит.
У волка в зубах зажат какой-то предмет, из которого льет кровь. Голова хищника сбоку размозжена до мяса. К рваной коже прилипли осколки камня. Пошатываясь, Адам замечает в грязи свое окровавленное орудие.
Он сглатывает густую слюну и чувствует во рту привкус железа. Голова кружится и гудит. Живот сводит спазм. Все тело ломит. Он вытирает залитое дождем лицо, и на глаза ему капает кровь. Адам ковыляет по грязи к мотоциклу. Он ничего не понимает.
Он сжимает руль и только тут замечает кровавое месиво на левой руке. И самое страшное – кое-чего не хватает. Того, что должно там быть. Что всегда там было.
Нет большого пальца.
20
Среда, 6-е число, 07:05+72 часа
Вздрогнув, он приходит в себя. Садится, моргая и пытаясь понять, где он и что с ним. Он на жесткой койке. От нее воняет плесенью. Он кашляет и пытается рассмотреть мрачную комнатенку. Сквозь заляпанные грязью окна без занавесок пробивается тусклый свет. На столе мерцает оплывшая свеча, бросая отблеск на дощатый пол и каменные стены. Крыша в перекрестье голых деревянных балок. В комнате пахнет воском и мертвечиной.
– Тебе снился кошмар, – раздается чей-то голос за его плечом. Адам резко оборачивается.
Сэди. С жестяной кружкой в руке.
– Ты плакал и дрожал.
Адам, моргая, таращится на нее, словно вынырнул на поверхность озера Блэкуотера и увидел стадо антилоп на водопое.
– Не бойся. Это я.
– Что случилось? – хрипло спрашивает Адам. – Где… где я?
– В хижине, – поясняет Сэди. – Которую мы нашли. – Она сидит на грубо сколоченном деревянном табурете возле его кровати, положив лодыжку одной ноги на колено другой. Мужская поза. Вид у Сэди невозмутимый. Она снова владеет собой – как до того, когда за ними погнались волки.
– Как я сюда попал?
Она качает головой и протягивает ему кружку.
– На вот, попей лучше.
Дрожащей рукой Адам берет у Сэди воду.
– Кошмар какой-то. – Обеими руками подносит кружку ко рту. – Мне приснилось, будто я потерял…
Он осекается. Левая его рука забинтована. Заколота булавкой. Онемела. Замерев, Адам поворачивает ладонь. И видит расплывшееся на бинте коричневое пятно.
– Хорошо, что у меня с собой меднабор. Я обработала рану дезинфектантом, – поясняет Сэди, – и прижгла каутером.[8] Но все равно надо будет зашить, – как ни в чем не бывало, заключает она.
Адама охватывает страх. Он ничего не отвечает и отпивает глоток воды, не сводя глаз с повязки.
Сэди наблюдает за ним.
– Тебе не больно? Ты же правша, да?
Он смотрит на нее поверх кружки.
– Не больно. Странно, почему?
– Некоторое время болеть не должно. Я тебе сделала укол морфия. А вот потом будет больно так, что держись.
– У тебя есть иголка с ниткой?
Сэди качает головой.
Адам смотрит на забинтованную руку. Там, где был большой палец, коричневое пятно. Палец уже не вернуть. Адам отпивает еще глоток. Вода прохладная и на вкус кажется ему слаще меда.
– Не торопись. А то вырвет. Ты много крови потерял.
Адам осушает кружку и ставит на пол.
– А кто здесь живет?
Сэди сдергивает с головы красную бандану.
– Не знаю. Наверно, никто.
Адам не сводит с нее глаз. До чего же она красива. Хоть с волосами, хоть без. Немногим так везет. У одних на черепе бугорки да ямки. А у других голова идеальной формы. Как у Сэди.
Адам отворачивается, чтобы Сэди не заметила, как жадно он ее разглядывает.
– Я ничего не помню. Кажется… вроде бы я отключился…
– Ты приехал сюда. Твой мотоцикл снаружи. Я спала в другой комнате, проснулась и нашла тебя на пороге с разорванной рукой… Я сама толком не помню, как сюда добралась. Все как в тумане.
Адам разминает затекшую шею, вспоминая волка: желтые глаза, рычание, клыки. Как он крадется под дождем. Потом вспышка молнии и потоки воды. Раскат грома, словно пушечный выстрел. Камень в кулаке, и мертвый гигант у его ног.
Адам смутно припоминает, как он, измученный, уселся на мотоцикл. Как ехал через дюны, держа руль правой рукой, а левую прижимая к груди. От пережитого страха и боли у него кружилась голова. Как заметил хижину в луче солнца, пробивавшегося сквозь тучи, точно лестница в небо из сна Иакова.
Как упал на пороге.
Сэди смотрит на Адама.
– То, что ты сделал… увел волков… поступок идиотский, но смелый.
Лицо ее непроницаемо. Непонятно, то ли Сэди осуждает его, то ли уважает. Такое выражение не так-то просто подделать: в чертах девушки читается искренность. Но смотрит Сэди с опаской. Так, словно на всякий случай решила держаться от Адама подальше.
Адам пожимает плечами, как будто ее мнение ему безразлично, но в душе его раздувает от гордости. Сэди Блад считает его храбрецом.
– А где Кейн? – спрашивает Адам, чтобы переменить тему, и злится на себя за то, что вспомнил про него.
– Уехал.
– Куда?
– Когда я проснулась, его уже не было.
Адам качает головой.
– Он как привидение. То появляется, то исчезает. Как дождь.
Сэди выглядывает в окно, так, словно надеется увидеть там Кейна.
– А он кто?
Адам чувствует укол ревности.
– Откуда ж я знаю?
– Ну и ладно. Ехать пора. – Сэди оборачивается к Адаму. – Сможешь вести мотоцикл?
