Василий Головачев - По ту сторону огня
— Ты тоже с ними?
— Мне интересно, — растянул губы в странной ухмылке «призрак» гиперптеридского боевого робота. — Этот интерес не равнозначен человеческому, но кое-что я хотел бы уяснить.
Селим допил вино, поиграл бокалом, смял его в ком.
— Не понимаю, но готов принять. Хотя никогда не думал, что во мне ещё живут ощущения типа этого твоего «интересно». А ведь я практически не человек, несмотря на эту форму. — Фон Хорст небрежно очертил свою фигуру.
— Это ответ? — прищурился Лам-ка.
Фон Хорст засмеялся.
— Не помню, кто сказал: я могу справиться со всем, кроме искушения.[6] Сколько у меня времени на сборы?
Артём с облегчением расправил плечи, улыбнулся, встал.
— Полдня тебя устроит?
— Хватит и часа.
— Мы ждем тебя в Управлении у Калаева в семнадцать по среднесолнечному. Заодно познакомишься с моим псевдодедом Игнатом.
Лам-ка поднялся, ничем не отличимый от живого человека.
— Буду рад пообщаться, червемоллюскор.
— Я тоже, гиперптерид.
Они церемонно пожали друг другу руки.
— До встречи.
— Чао! — Селим вскинул вверх сжатый кулак.
И гостей не стало. Гиперптеридский робот унёс их домой, минуя сеть метро.
* * *Перед тем как отправиться в другую Ветвь, а по сути — в другую Метавселенную, мало чем отличавшуюся от той, где он был создан, Лам-ка с интересом обследовал местную станцию трансгресса, через которую проник к ним «параллельный» Игнат Ромашин. Будь он обыкновенным человеком, гиперптеридский боевой робот наверняка попросил бы время на более глубокое изучение сети трансгресса, пронизывающей всё Древо Времен. Однако доводы опытных людей, профессионалов в области аварийно-спасательной службы человеческой цивилизации, попросивших его повременить с изучением, возымели действие, и Лам-ка согласился заняться этим делом позже.
Уходили в поход одновременно: Игнат Ромашин, похожий на «дубля» как брат-близнец, и команда в составе Артёма, Зари-мы, Селима фон Хорста и Лам-ки.
Провожали их только те, кто был посвящён в замыслы спасателей: семьи Ромашиных, Калаев и его суровые замы по снабжению.
Особой экипировки, правда, не потребовалось.
Селим фон Хорст надел стандартный уник безопасника, отказавшись от специального костюма. Из оружия он взял только аннигилятор.
Лам-ке вообще ничего не требовалось, он сам мог превращаться в любой материальный объект, воплощая самые смелые мечты людей.
Артём и Зари-ма облачились в индивидуальные «кокосы» экстремального пользования, способные долгое время поддерживать достаточно комфортные условия для владельцев почти при любых внешних нагрузках. При этом спецкостюмы не выглядели громоздкими, что было немаловажно, так как Зари-ма надела свой «кокос» только под давлением Артёма, согласившегося надеть такой же костюм. Желая уберечь беременную жену от всевозможных потрясений, Артём согласился.
Лам-ка никак не выразил своего отношения к действиям людей. Возможно, желания его были настолько далеки от человеческих, что их нельзя было выразить словами. Хотя при этом он казался учтивым, вежливым и понимающим свое положение — положение особого рода «няньки», получившейся из мощнейшего боевого робота гиперптеридов.
Портал трансгресса, как оказалось, не занимал какого-либо специального места в Солнечной системе. Он был везде и нигде, как «размазанный» по космосу гравитон. Достаточно было настроить соответствующим образом «контур входа». Что и сделал прямо в транспортном отсеке спейсера «Тиртханкар» Игнат Ромашин, посланец из другой Ветви бесконечно сложного Древа Времён.
В отсеке возникла ниоткуда сетчатая труба — таким видели портал трансгресса почти все люди без исключения; неясными оставались лишь ощущения Селима фон Хорста, побывавшего в свое время в облике Червя Угаага и моллюскора, боевого робота иксоидов, с которыми воевали гиперптериды. Впрочем, его впечатления интересовали разве что любознательного Лам-ку, который начал общаться с бывшим полковником неслышно для остальных.
Все слова были сказаны, планы обсуждены, напутствия произнесены, и Калаев обратился к уходящим, глядя с сомнением на огромную ажурную трубу трансгресса:
— Идите. И возвращайтесь.
— Живыми и невредимыми, — тихо добавила Катя, мама Артёма.
— Вернёмся! — пообещал с улыбкой младший Ромашин, обнимая жену.
В то же мгновение они оказались внутри сетчатой трубы, подхваченные неизвестной силой, и труба исчезла вместе с ними. В ангаре неподвижно остались стоять провожающие, испытывая неуютное чувство расставания и утраты.
Женщины — мать, бабушка и прабабушка Артёма — обнялись.
— Идёмте, — буркнул Калаев, направлясь к выходу из ангара.
Выход из трансгресса напоминал выход из метро: темнота, тишина, облако искр в глазах, невесомость и удар в ноги. Потом из мрака протаяли слабо светящиеся стены какого-то помещения.
— Все дошли? — осведомился Игнат Ромашин-«параллельный».
Ответил ему только простодушный, как и его хозяйка, Лам-ка:
— Я здесь.
— Осваивайтесь, осматривайтесь, собирайте информацию. Это и есть та Ветвь, где расположился Чёрный Конгресс Гасителей Звёзд, получивший образное название Дьявол. Пользоваться трансгрессом научились?
— Без проблем, — ответил Лам-ка, принявший облик не человека, а гигантского кота; чем-то он сейчас напоминал булгаковского Бегемота, хотя вёл себя намного скромней.
— Тогда я с вами прощаюсь. — Игнат посмотрел на Артёма: — Желаю удачи, внук. Однако не рискуйте ради лихости и куража, с Дьяволом надо вести себя как с очень серьёзным и мощным противником. Возможно, даже вам не удастся ничего сделать. Тогда возвращайтесь, будем думать, что делать дальше. Адрес я вам оставил.
— Мы справимся! — нетерпеливо пообещал Артём.
Ромашин из другой Ветви улыбнулся, помахал рукой и (на миг мелькнула смазанная тень сетчатой трубы) исчез.
Миссионеры остались в небольшом кубическом помещении с янтарно-медовыми стенами, внутри которых бродили огоньки. Воздуха здесь хватало, хотя запахи стояли незнакомые, чужие, неземные, пыльные. И сила тяжести в этом мире отличалась от земной, была явно ниже.
— Где мы? — тонким голоском спросила Зари-ма.
— Марс, — ответил Селим, принюхиваясь к местным запахам с закрытыми глазами.
— Верно, — подтвердил «кот» Лам-ка, исчезая, так что слова его прозвучали из воздуха. — Область Арпир, кальдера вулкана Чехова, станция слежения за составом атмосферы.
— Подожди, ты куда? — попыталась остановить робота Зари-ма.
— Изучу обстановку и вернусь.
В камере стало тихо.
Селим фон Хорст открыл глаза.
— Предлагаю выйти отсюда. Это обычная кабина метро, ничем не отличающаяся от наших. Станция заброшена, ей лет сто, никто её не посещает.
— Откуда вы знаете? — округлила глаза Зари-ма.
Хорст не ответил, разглядывая стену перед собой, потом вытянул вперёд руку, и в стене возник прямоугольник двери.
Небольшой коридорчик вывел отряд в круглый зал диаметром около десяти метров, с прозрачными стенами в форме купола. Зал был пуст, если не считать горы мусора посреди и вскрытых коробок ядовито-зелёного цвета слева от входа.
Путешественники увидели сквозь стены жёлтое небо с редкими перьями красноватых облаков и дикий пейзаж Марса: каньон справа, горы, каменистые осыпи, ни одного зелёного кустика, ни следа воды. Штырь станции, увенчанный залом визинга, торчал на самой высокой горе с округлой вершиной и позволял обозревать окрестности до самого горизонта.
— У нас марсианские пейзажи поинтереснее, — хмыкнул Артём.
— Всё относительно, — заметил фон Хорст, прислушиваясь к своим ощущениям. — Это не самый заселённый уголок Марса.
— Здесь нам делать нечего. Надо искать моих родственников.
— Подождём возвращения Лам-ки. — Селим поворошил носком ботинка пустые коробки, направился к выходу. — Подождите здесь, я пошарю внизу.
Он скрылся за неконформной — обычная панель — дверью.
Зари-ма посмотрела на Артёма, слабо улыбнулась.
— Неуютно… всё старое, заброшенное… пыль…
— Да, на рай это похоже мало, — ответно улыбнулся Ромашин.
— Рай? Что это есть?
— Ты не читала наших мифов? — догадался он. — Рай — место для отдыха праведных и добродетельных душ, как утверждает одна легенда. Другая говорит, что это библейская каторга для ленивых.
— Чего только вы, люди, не навыдумывали!
— Много, — согласился Артём. — Лично мне нравится высказывание древнего философа[7] на эту тему: только через рай порока можно достигнуть ада добродетели.
— Что есть ад?
— Очень плохое место.
— А порок?
— Объясню в другой раз.
Зари-ма засмеялась. Её смех взлетел под купол зала и вернулся дребезжащим скрипом, похожим на хруст шагов. Она вздрогнула, оглянулась.
