Василий Головачев - По ту сторону огня
Война закончилась (как думало большинство населения Солнечной системы) победой человечества, средства массовой информации перестали муссировать слухи о «мячах» и «огнетушителях» Дьявола, и жизнь в Системе вернулась в привычное русло. Если не считать начавшейся охоты за «агентами» Дьявола, которыми оказались бывшие руководители спецслужб.
Но все же кое-кто понимал сложность момента, в том числе директор ИПФП, и специалисты института продолжали работать по прежней тематике, хотя и негласно. Теренс Пачикад был из их числа.
Установка, напоминающая с виду старинную пушку, нацелилась «стволом» на Солнце. Другая почти такая же машина в этот момент находилась на Меркурии. По сути это были два ТФ-эмиттера, излучающие таймфаговые «пакеты» в противофазе. Меркурианский играл роль сферического хронозеркала, эмиттер на Плутоне — нейтрализатора «хронопетли». Если расчеты Пачикада были верны, «пакет» ТФ-волн, посланный с Меркурия, должен был полностью превратиться в ничто, в вакуумное поле. Если учёный ошибался, установка на Плутоне должна была взорваться.
— Всем в укрытие! — скомандовал Теренс, когда группа института «вылизала» всю конструкцию и провела тестовую проверку систем.
Помощники Теренса послушно двинулись к капониру в сотне метров от места установки. Один витс задержался на несколько мгновений, но быстро догнал ушедших вперёд людей. Все укрылись в капонире.
— Начинаем, — сказал Пачикад и, внезапно заволновавшись, потёр руки. — Меркурий, вы готовы?
— Отсчёт пошёл! — ответили ему.
Под сводами капонира затикал метроном.
На счете «ноль» установка Пачикада взорвалась!
Оторопевшие физики, вытянув шеи, смотрели на виом, показывающий истекающий пламенем и дымными струями утёс.
— Что происхо… — начал Теренс, не осознавая смысла вопроса.
В тот же момент витс, который и подложил в установку взрывное устройство, выстрелил в учёного из «универсала». Сгусток плазмы разнёс ему голову.
— Прошу прощения, — равнодушно проговорил витс, расстреливая своего напарника и помощников Теренса. — У меня задание, ничего личного.
После этого он привёл в действие ещё одну мину.
Капонир со всем его содержимым перестал существовать.
* * *Ребров с каменным лицом выслушал сообщение о гибели Теренса Пачикада. Игнат Ромашин посмотрел на него и отвернулся.
— Надо кончать с этим беспределом! — негромко, но с нажимом сказала Юэмей Синь. — Мы знаем, кто возглавляет комитет и планирует операции. Этот человек должен предстать перед нашим судом.
— ЮЮ! — сцепил челюсти Ребров.
— И вся его команда! — бесстрастно добавил Игнат.
— Над чем работал Пачикад? — спросил Иван Славин.
— Над проблемой остановки сферозеркал.
— Чего он достиг?
— Разбираемся, — нехотя ответил Игнат. — Похоже, Теренс разработал устройство для нейтрализации сферических геделиан — «петель времени», кое-какие материалы мы успели перехватить. Остальное уничтожено.
— Дьявол работает оперативно, — усмехнулась бывшая руководительница контрразведки.
— Мы поздно подключились к проблеме, — сухо заметил Славин.
— Я вас не осуждаю, сяньшэн, просто констатирую факт.
— Завтра я представлю план ликвидации комитета.
— А вот этого делать не следует, — качнул головой Ромашин. — Эмиссар Дьявола поспешит создать новую структуру для контроля ситуации, и нам придётся попотеть, чтобы установить ее состав. Согласен, что деятельность комитета надо ограничить, но не так громко. Правозащитники снова завопят во весь голос, а на нас повесят всех собак, предадут анафеме, и все окончательно укрепятся во мнении, что мы и есть агенты Дьявола.
— Хорошо, решайте, — сказал Славин, крутанув по обыкновению желваки на щеках.
— Надо убрать ЮЮ, — сказала Юэмей Синь. — Он вдохновитель и организатор всех атак на наши семьи. Дважды покушался на Германа… — Юэмей помолчала. — Мало того, его разведка ищет выходы на метро солнцехода, а хороших специалистов этого дела в министерстве хватает.
— И всё же ликвидация одного ЮЮ — паллиатив, — упрямо покачал головой Игнат. — Нужен выход на резидента.
— На центр управления.
— Именно.
— Я бы нейтрализовал сначала ЮЮ, а потом будем думать о ликвидации комитета.
Славин посмотрел на Игната:
— Хотелось бы знать мнение вашего отца.
— Филипп уполномочил меня говорить от его имени.
— Тогда решение принимается.
Четверо профессионалов, отвечающих за организацию сопротивления агрессии Дьявола, молча смотрели друг на друга.
* * *Командора Погранслужбы вызвал к себе федеральный министр безопасности в тот же день, когда произошла трагедия на плутонианском полигоне.
— Уходите в отставку, — предложил он ему прямо, не выходя из-за стола. — Иначе всё это плохо для вас кончится.
— Я ни в чём не виноват, — спокойно ответил Гийом де Лорм, ставший командором всего два месяца назад.
— Мы должны успокоить общественность, — веско бросил Людвиг Казийски. — Я знаю, что вы не виноваты. Но если мы не предпримем каких-либо быстрых мер, начнётся паника. Понимаете, что может произойти?
— Понимаю, но в отставку не уйду, — упрямо заявил де Лорм. — На Плутоне уже работает комиссия УАСС, к ней присоединились наши специалисты, и работа идёт полным ходом. Уже сейчас известно, что это диверсия. Наши разработки не имеют к взрыву никакого отношения.
Людвиг Казийски откинулся на спинку кресла, изучая твёрдое непроницаемое лицо командора прозрачными голубоватыми глазами.
— Вы любите рисковать, господин командор?
— О чём вы? — не понял де Лорм.
— Разве вам не известно о деятельности комитета оперативного регулирования? — вкрадчиво поинтересовался Казийски. — Вы наверняка войдёте в число его клиентов.
— Спасибо за предупреждение, господин министр, — усмехнулся де Лорм. — Надеюсь, ваша структура не откажет в защите нашей службе? Я имею право на охрану?
— Разумеется.
— В таком случае разрешите откланяться.
— Идите.
Гийом де Лорм кивнул и стремительно вышел из роскошного кабинета, обставленного ещё в бытность министром Артуром Мехти.
Казийски склонил голову набок, задумчиво побарабанил пальцами по светящейся панели стола, по которой ползли строки бланк-сообщений, изредка вставая над столешницей объемными гроздьями света.
Открылась замаскированная дверь в стене кабинета, за спиной министра, оттуда вышел сосредоточенный, налитый угрюмой силой Юзеф Юзефович.
— Слышали? — бросил ему министр, не оборачиваясь.
— Слышал.
— Он все понимает.
— Он понимает слишком много. Его надо убрать.
— Постарайтесь, чтобы к вечеру он был ликвидирован. Плюс те, кто копается в разработках Теренса Пачикада.
— Мои люди уже ведут де Лорма. Я могу взять его прямо сейчас.
Казийски с любопытством посмотрел на злое заостренное лицо ЮЮ:
— У него наверняка есть тайф.
— Мы заблокируем метро.
— А если кто-нибудь увидит, как вы его…
— Никто не увидит!
— Ну, попробуйте, если вы такой прыткий.
ЮЮ бросил в бусину рации короткую фразу, направился к выходу из кабинета.
— Вы уверены, что Теренс не нащупал формулу обратной петли?
— Все данные о конструкции его «щита» у нас, — ответил Юзеф, не оборачиваясь. Вышел.
Казийски встал из-за стола, взял с подплывшего подноса стаканчик с чёрной жидкостью, отхлебнул, поморщился. Подошёл к панорамному окну и с минуту любовался пейзажем с высоты двухсот метров. Ждал доклада о захвате де Лорма. Однако не дождался. Вместо этого над столом бесшумно вырос световой столбик консорт-связи.
— Слушаю, — буркнул министр, допивая прекрасную нижегородскую водку.
— Деятельность Ромашиных становится опасной для дела, — заговорил гнусавым тягучим голосом невидимый абонент. — Их надо убрать!
— Я уже и сам над этим думаю, — признался Казийски.
— Даю два дня на разработку акции.
— Два дня мало, они умело скрываются от слежки, а прокуратура не даёт санкции на арест.
— Председатель СЭКОНа готов дать положительное заключение по данному вопросу. Поговори с ним.
— Хорошо, Гаситель. Однако у меня возникла потребность побеседовать с вами в другой обстановке, лучше на отдыхе…
— Мой отдых отличается от вашего.
— В приватном режиме общаться легче…
— Вы будете разочарованы, господин министр. — Консорт-драйв испустил вполне человеческий смешок. — Тем не менее я готов устроить вам отдых, если вы его заслужите. Два дня! Вы поняли?
Казийски вспотел, вытянулся в кресле, встал было, но тут же рухнул обратно.
Столбик консорт-связи погас.
Казийски ткнул дрожащей рукой в стол.
Напротив возникло голографическое изображение молодого человека в синем унике.
