Эйдзи Микагэ - Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7
Я в еще большем замешательстве.
– Ч-что?.. Я никогда не откажусь от «желания» сделать всех в мире счастливыми. Никогда.
Я уверена, она всего лишь пытается заморочить мне голову бессмысленной болтовней, как она всегда делает.
И все же я не могу решиться стряхнуть теплые ладони, лежащие на моих щеках. Несмотря на все испытания, через которые я прошла, и на все советы, от которых я отмахнулась в погоне за «желанием», я не могу выкинуть из головы ее слова.
Бам-бам-бам-бам!
Стук, идущий изнутри «О», становится еще громче.
– Нас победили.
– …Победили? Кто?
«О» лишь молча улыбается, словно давая понять, что ответ очевиден.
– Мария. Ты больше не должна отворачиваться от прошлого, – предупреждает она с мягкой улыбкой. Это напоминает мне –
– …Ах.
Теперь я понимаю. Вот, значит, кого имитирует «О»…
– Нет!.. Не смей!..
Воспоминания о прошлом силком лезут мне в голову.
Прошлое.
Прошлое.
Я отчаянно трясу головой. Уходи. Мне не нужно мое прошлое. Я не хочу его. Я не хочу его знать. _Я___н_е___х_о_ч_у___е_г_о___в_с_п_о_м_и_н_а_т_ь.
Но «О» не отпускает меня, лишь крепче сдавливает щеки.
– Мария. Тебе предстоит сражение с самым сильным своим врагом. Боюсь, в этом сражении тебе не победить. Я знаю это по личному опыту. Он тебя одолеет.
Я не помню имени этого врага, но знаю со странной уверенностью, что он готов пожертвовать собой и всеми своими друзьями ради того, чтобы раздавить мое «желание».
Но еще страшнее то, что в сердце у меня почему-то расплывается тепло.
Это ужасное открытие заставило меня застыть на месте. «О» внезапно обнимает меня, и я не могу стряхнуть ее руки.
Ах… должно быть, это галлюцинация, но мой нос щекочет смесь запахов – ароматических масел и прочей парфюмерии. Этот ностальгический запах, это…
…запах сестрички Аи.
– А теперь, Мария, удачи.
Я медленно погружаюсь в тело «О»сестрички. Ощущение, как будто я в паутине. Потихоньку я тону в «О».
Это место – наше святилище. Наш мир, куда никто не имеет права вторгаться.
Однако.
Стук все еще остается.
Бам-бам!
Бам-бам!
Я падаю… падаю… падаю так медленно, а дно так далеко. Я как будто плыву в глубине моря, однако вокруг светло, как днем – я отчетливо вижу пузырьки в прозрачной воде. Это место такое чистое, такое правильное, такое справедливое. Какое комфортное место! Здесь, правда, холодно и удушливо, но все равно здесь мой рай.
Я слышу голоса. «А-ха-ха-ха-ха» – радостный смех. «А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха» – радостный смех. Это место полно блаженства, хоть и ущербного. Погружаясь в морские глубины, я проплываю мимо нескольких мирков. Все они полны счастья, и я начинаю улыбаться. Ведь все, что я сделала, было не напрасно.
Погрузившись еще глубже, я вдруг притрагиваюсь к одному из этих мирков. Меня окутывает светом и затягивает в него.
Я, точно бог, – вполне оправданная ассоциация, – парю в небе и могу одним взглядом охватить весь мир.
Мир создан вокруг влюбленной парочки. Это их маленький мир.
Они сидят на берегу озера, прислонившись друг к другу плечами. Я слышу тихое птичье чириканье, доносящееся из окружающего озеро зеленого леса. Водная гладь искрится в солнечном свете, словно празднуя любовь этих двоих.
Да, зовите этот мир ущербным, если хотите, но, несомненно, он полон счастья.
– Хм?
Вследствие побочного эффекта от применения «Ущербного блаженства» я забыла об этой парочке, но почему-то – может, потому что они сейчас прямо передо мной, а может, потому что я сама внутри «Ущербного блаженства» – я их узнаю. Я применила к ним свою «шкатулку» в реальном мире.
Это Нана Янаги и Тодзи Кидзима. Они встречались, но, когда я на них наткнулась, их отношения уже были разрушены. У них было слишком много проблем друг с другом.
Из-за поломавшихся отношений они оба страдали. Нана Янаги была в особенно ужасном состоянии; она даже думала убить своего парня, раз уж им все равно предстояло расстаться. Если бы я всего лишь предотвратила насилие, то подействовала бы на симптомы, не затронув суть проблемы. Я пришла к выводу, что облегчить их страдания невозможно, и применила «Ущербное блаженство».
Они были спасены и теперь живут в этом чудесном мирке.
– Вот!.. Вот это – тот покой, который я и хотела им дать!
Никаких проблем больше не будет – здесь есть место лишь доброте и ласке. Их любовь друг к другу останется чистой и неискаженной навсегда.
Сейчас, конечно, моя «шкатулка» ущербна и может создавать счастье только в замкнутых мирках, но если мне удастся создать безупречную версию, то я смогу воплотить свое «желание» полностью.
(не позволю)
– А?..
Голос прозвучал как будто прямо у меня в голове.
Шлеп.
Внезапно с неба падает гротескное нечто – хотя в этом мире должны существовать лишь хорошие, добрые вещи.
– Ой? Что это? – спрашивает Нана Янаги, склонив голову набок, как только замечает уродливое нечто.
Это темно-красный ком плоти, напоминающий спутанный клубок внутренних органов. Он зловеще пульсирует, точно сердце.
– Уааа… какая гадость.
Времени сказать что-то большее у нее почти нет: пульсирующий темно-красный ком плоти начинает стремительно разрастаться и в мгновение ока заполняет собой все озеро.
– Иии! Нет!.. Не приближайся! Гадость!
Деревья стремительно гниют, вода превращается в слизь, ком плоти надвигается на парня с девушкой. Они успевают лишь издать душераздирающий вопль, прежде чем исчезнуть под комом.
За считанные секунды красивый мирок превратился в нечто гротескное и уродливое.
– Что вообще происходит?..
Все случилось так быстро, что я могла лишь смотреть. А сейчас все кончено. Мой идеал уничтожен. Демонический, гротескный ком плоти уничтожил все.
Не в состоянии больше поддерживать искусственное блаженство, мирок взрывается и вышвыривает меня обратно в ярко освещенное море.
– Что произошло?.. Что происходит?..
Бам-бам!
Опять этот стук. Я разворачиваюсь и замечаю туманную, колышущуюся тень в форме человека; она словно вот-вот рассеется.
(а… а…)
Голос этой тени похож на тот, что звучал у меня в голове совсем недавно.
– Это ты? Ты уничтожил тот мир?
(хватит)
– Что?
(хватит)
Я продолжаю слушать, но тень больше ничего не говорит. Я тянусь к ней, и она тут же распадается и исчезает.
– …Что это все значит?
Это явно было создано не мной. Но, хоть эта тень и была невероятно хрупкой, я уверена, что она и создала тот ком плоти.
Я оглядываюсь по сторонам. Вокруг меня повсюду человекоподобные тени, которые я не замечала, когда сосредоточивалась на прекрасных мирках.
Вслушавшись, я различаю их голоса.
(спасите…) (одиноко) (не хочу быть одним, ненавижу одиночество) (кто-нибудь, пожалуйста, хоть кто-нибудь) (убейте меня) (прекратите прекратите прекратите прекратите прекратите)
– …Правда, что же это…
Их голоса полны муки.
Я задумываюсь о том, что представляют собой эти тени, и вдруг перед глазами снова все становится белым. Меня вновь затягивает в один из мирков, и я оказываюсь там, где могу видеть его весь.
Я вижу большой безмятежный парк, рядом с ним золотое пшеничное поле. Посреди парка двое парней и девушка перекидывают друг другу мячик. Черноволосая девушка в очках явно играет ужасно: парни кидают ей мячик слабо, по дуге, но ей все равно не удается его ловить. Однако троица все равно получает удовольствие: они все время улыбаются.
Мне нет нужды вглядываться, чтобы понять, что красивый парень и девушка влюблены друг в друга. Второй парень, который ростом выше первого, смотрит на них с теплой улыбкой.
Аа, ну конечно. Это –
– Счастливый мир Дайи Омине.
Когда Омине стал «владельцем», он попытался изменить мир, заставив дураков ощущать свои грехи, но потерпел неудачу. Он сам тогда совершил множество грехов, оказался в тупике и в конце концов получил удар ножом от фанатички, не успев найти способ искупить свою вину.
Я наткнулась на него, когда он умирал, и применила «Ущербное блаженство».
Его товарищи – Коконе Кирино и Харуаки Усуй, точнее, их версии времен средней школы. Мы с Омине скооперировались, чтобы осуществить его «желание», но теперь-то я знаю: по-настоящему он желал вовсе не революцию, а всего-навсего вот это – место, где Коконе Кирино могла беззаботно улыбаться.
Здесь его «желание» исполнилось.
В реальности на такое надежды нет. Во-первых, Омине не выжил бы, а во-вторых, Кирино получила слишком тяжелые душевные травмы и не перенесла бы известия о смерти Омине. Их трагическая судьба заставила бы страдать и Усуя.
Реальность слишком экстремальна и слишком жестока.
То, что я вижу, – лучший из возможных исходов, пусть даже это всего лишь сладкий сон.
