Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 3
Обзор книги Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 3
Перевод с английского языка – Ushwood
Бета-редактирование – Danholm
Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов запрещено
Пролог
Я снова был в том месте, которое помню лишь пока сплю.
Сколько же раз я уже с ним (с ней?) встречался? …Ну, неважно, думаю.
Он, как всегда, нес какую-то ерунду, так что я почти не слушал.
Но одна из его фраз продолжала звучать у меня в ушах.
– Верно, вы с Дайей Омине-куном враги.
Начало
Когда я впервые увидел его серебристые волосы, я подумал: «А, наши пути никогда не пересекутся».
Уверен, большинство моих одноклассников считали точно так же. Дайя Омине – буквально все в нем бросало вызов окружающим. Думаю, его внушительная манера поведения и забойный стиль были для него лишь способом держаться на расстоянии от остальных.
Но мы с ним отлично поладили. Отчасти благодаря посредничеству Харуаки; но не думаю, что одного этого было бы достаточно.
«…Эмм, ты… Кадзуки Хосино, да? Не могу объяснить почему, но ты странный какой-то!»
Так он обратился ко мне в первый раз.
Но я верил, что мы с ним друзья; в конце концов, он всегда был рад общаться со мной.
И вот он произнес это.
– Ты как-то связан с «0», верно?
Было это в обеденный перерыв за день до начала промежуточных экзаменов. Усевшись с равнодушным видом рядом с Марией, он произнес эти слова.
– …Омине, ты раздобыл «шкатулку»? – спросила Мария вместо меня, потому что я произнести что-либо был не в состоянии.
– Что за риторический вопрос? Разумеется, да. И главное: вообще-то я с Кадзу разговариваю. Так что сиди тихо, вредная церберша.
Мария с силой выдохнула и взглянула на меня, словно давая понять, что предоставляет все мне.
Но что я могу сказать?..
Не обращая внимания на то, что я не отвечаю, Дайя продолжил говорить.
– Мне всегда казалось это странным. Появление Отонаси, твое признание Коконе, ну и еще несколько вещей.
Дайя дотронулся до серьги в правом ухе.
– Все сомнения исчезли, когда я встретил «0». Когда я встретил его – существо, которое нельзя описать иначе как неестественное, – я сразу же понял, что именно он послужил причиной всех этих недавних странных происшествий. И тогда он сказал мне, что его интересует Кадзуки Хосино.
Не в состоянии полностью врубиться в происходящее, я просто сидел и молча слушал.
– Значит, я не единственный, кто чувствовал в тебе что-то странное. …Знаешь, Кадзу? Я больше года на тебя смотрю, и за это время одну вещь я понял.
Обратив на меня пронзительный взгляд, он заявил:
– Ты парИшь.
– …Парю?
Я совершенно не мог понять, в чем смысл этого странного, абсолютно вываливающегося из контекста слова.
– Все выглядит так, как будто ты смотришь на нас из выгодной позиции откуда-то сверху. Ты здесь, но ты никогда ни во что не лезешь глубоко, ты всегда удерживаешь дистанцию. Ты ни внутри, ни снаружи. Ты просто… паришь.
По-прежнему не понимая, что он сказал, я приподнял бровь.
– И в то же время ты заявляешь, что хочешь сохранить повседневную жизнь. Для меня всегда было загадкой, почему. Но когда я говорил с «0»… он рассказал, что ты отказался от «шкатулки», которая выполняет любое «желание», и тогда я наконец понял.
И Дайя объявил:
– Т в о я ц е л ь – р а с т а п т ы в а т ь «ж е л а н и я» д р у г и х.
– Неправда!
Получилось настолько громко, что я сам удивился. Но я должен был выразиться предельно ясно.
– Я так серьезно отношусь к повседневной жизни, потому что… мне кажется, стремиться к чему-то – доказательство, что я жив… поэтому…
– Просто смешно.
Вопреки своим словам, он совершенно не смеялся. Он лишь продолжил жестким тоном:
– Значит, у тебя есть что-то, к чему ты стремишься? Назови хоть одно!
– Разумеется, есть. Это…
Я осекся.
Есть что-то. Не может не быть. Но не могу сформулировать.
…Наверняка это из-за того, что оно не имеет формы.
– Ты хочешь стремиться к чему-то. Пфф, даже если я приму это утверждение, остается еще один вопрос. П о ч е м у т ы т а к и м с т а л?
– …Э?
Почему меня стала так заботить повседневная жизнь?
А кстати, всегда ли я таким был? …Вряд ли. Тогда после какого…
– …
Передо мной возникло видение.
…Кто-то неясный, как в тумане, не могу понять кто именно.
Не могу узнать эту расплывающуюся внешность. Не могу узнать? …Нет, по правде, я знаю, кто это, сколько бы там ни было тумана.
О н а –
– Понял?
Дайя перебил меня, и силуэт растворился в тумане.
– …Чего?..
– На самом деле ты пытаешься защищать повседневную жизнь рефлекторно, как собачка Павлова.
Я пытаюсь сохранить повседневную жизнь рефлекторно? В таком случае…
– Это то же самое, что топтать «желания» других. …Слушай, Кадзу.
Дайя обратился ко мне без своей обычной ленцы в голосе.
– Я заполучил «шкатулку». Я стал тем, кто противоречит этой повседневной жизни. …Итак, твои действия?
Я не знаю «желания» Дайи. Но если оно угрожает моей повседневной жизни, я…
– Ты ведь уже решил, правда?
И Дайя заявил своим монотонным голосом, вновь притронувшись к правой серьге:
– Следовательно, я – твой враг.
✵
Пришли результаты промежуточных экзаменов, и сквозь июль, словно переваривая эти результаты, потянулась череда дней, полных вялой лени.
– Ребят, я категорически запрещаю вам упоминать, что потом мы идем по магазинам!
Так заявила Коконе, волосы которой на этот раз были собраны в пучок, по пути в больницу, где лежала Моги-сан.
– В первую очередь тебе, Харуаки!
– Да знаю я, знаю!
– Ну мало ли? Я тут слышала недавно, что современное значение слова «Харуаки» – «не умеющий чувствовать атмосферу».
– Никогда не слышал о таком значении! Зато я точно знаю, что аббревиатура «К.К.» сейчас означает «приставала».
– Эй! Чего это мои инициалы означают «приставала»?
– Кирино, если Моги услышит твои вопли, вся твоя предусмотрительность пропадет зря.
Услышав предостережение Марии, Коконе хмыкнула и, оттянув одной рукой нижнее веко, высунула язык[1]. Последовала реплика Харуаки «Ты думаешь, это симпатично выглядит, или как?»; Коконе хмуро покосилась на него.
Вздохнув при виде этой сравнительно нормальной сцены, я вошел в палату.
– …
Первым делом мне в глаза бросилась полуобнаженная мужская фигура на обложке журнала.
– Касуми?..
– Э?.. АЙ! – и она быстро сунула журнал под футон. – П-привет, ребята… Ч-чего такое? Вы как-то рано сегодня, а?..
Моги-сан неуклюже улыбнулась.
– …
Не увидел ли я что-то, чего не должен был?.. Мы с Коконе переглянулись и без слов договорились: «Замнем для ясности».
– Уаа, чего ты там прячешь, Касуми!..
Облом. Среди нас был человек, имя которого означает «не умеющий чувствовать атмосферу».
– Н-ничего я не прячу!..
– Не ври! …Мм? Аа, эротический журнальчик, точно! Покажи, покажи! Всегда хотел знать, какие эротические журналы держат у себя де-… Гхх!
Коконе саданула ему локтем. Угу, я с ней согласен.
– Не бойся, Касуми, мы ничего не видели… Да нет, все нормально, правда! В конце концов, если долго валяешься в больнице, ну… много всякого скапливается, правда ведь?
– Ни-ни-ни-ничего у меня не скапливается!
Моги-сан отчаянно замахала руками перед заалевшим лицом.
– В-все не так совсем! Это… ну…
Поджав губы и чуть поколебавшись, она все же вытащила журнал из-под футона. На обложке действительно был полуобнаженный мужчина, но, кроме того, там красовались всякие надписи типа «Йога» или «Тренируйся правильно».
– Это журнал с упражнениями по фитнесу! Так что, эмм… он вовсе не эротический.
– Э? А, точно. Ха-ха, прости. …Но почему тогда ты его прятала?
Почему-то Моги-сан взглянула не на Коконе, а на меня, когда пробормотала в ответ:
– …Потому что такие журналы мне не идут…
Раз уж она упомянула – я машинально кинул взгляд на ее руки. Белые руки, казавшиеся когда-то очень хрупкими, теперь выглядели малость покрепче. …Впрочем, они по-прежнему тонкие.
Заметив мой взгляд, Моги-сан засмущалась и спрятала руки за спину. Затем сказала:
– …Я надеялась, мне это поможет в реабилитации.
С тех зацикленных дней прошло уже четыре месяца. Переломы срослись, и начался процесс реабилитации. Ее возвращение в школу, казавшееся когда-то далекой мечтой, постепенно, шаг за шагом близилось к воплощению в реальность. Скоро она и ее инвалидная коляска в нашем классе станут частью повседневной жизни.
