"Фантастика 2025-120". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Верещагина Валентина

На третий день дорога вывела его из леса, и он увидел впереди то, чего не видел с самого детства — город.

Он был не очень большим, но окруженным высокой каменной стеной, над которой возвышались сторожевые башни. У массивных деревянных ворот толпились люди: торговцы с гружеными телегами, крестьяне с корзинами овощей, наемники в потертой броне, монахи в серых рясах. Город жил своей жизнью, гудел, как встревоженный улей.

Лу Ди остановился на опушке леса, наблюдая за этим зрелищем из укрытия. Его первой мыслью было обойти город стороной. Люди были опасны. Он уже усвоил этот урок. Но разум, холодный и прагматичный, говорил ему другое. Он был на исходе. Ему нужна была нормальная еда. Ему нужна была одежда получше, чем его лохмотья. Но самое главное — ему нужна была информация. Карта. Новости. Слухи о Хребте Черного Дракона. Идти вслепую было глупо.

Он принял решение. Он войдет в город.

Но как? Он посмотрел на себя. Грязный, оборванный, с безумными глазами и ножом за поясом. Стража у ворот не пропустит такого, как он. Его либо прогонят, либо арестуют как бродягу или дезертира.

Он провел несколько часов в наблюдении, изучая порядки у ворот. Стражники лениво проверяли повозки торговцев, брали небольшую пошлину с пеших путников, перебрасывались шутками с местными жителями. Они казались расслабленными, но их взгляды были цепкими. Они были профессионалами.

Тогда он обратил внимание на другую часть стены, подальше от ворот. Там, где городская стена примыкала к реке, в нее впадал сточный канал, перекрытый толстой, ржавой решеткой. Канал был широким, но неглубоким. Вода в нем была мутной и отвратительно пахла. Но решетка… один из ее нижних прутьев был выломан. Лаз был узким, но для худого юноши, возможно, достаточным.

Он дождался сумерек. Когда солнце скрылось за горизонтом, и на стенах зажгли первые факелы, он начал действовать. Бесшумно, как тень, он скользнул к реке и вошел в холодную воду. Он старался не думать о том, какая грязь и нечистоты текут вокруг него. Он сосредоточился на цели.

Добравшись до решетки, он убедился, что его расчеты верны. Пролезть было трудно. Острые края ржавого металла царапали спину и бока. Несколько раз он застревал, и ему приходилось с силой выталкивать себя вперед, сдирая кожу. Но через несколько минут мучений он оказался по ту сторону стены. Внутри города.

Он оказался в самом грязном и вонючем его уголке. Узкий, темный переулок, заваленный мусором. Стены домов были покрыты мхом и плесенью. Из окон не лился свет. Но здесь были звуки. Пьяный смех из-за одной двери. Женский плач из-за другой. Ругань. Это был мир отверженных. Дно. Ирония судьбы — именно здесь он чувствовал себя в своей тарелке.

Он осторожно двинулся по переулку, стараясь держаться в тени. Город был лабиринтом. Кривые улочки, внезапные тупики, нависающие вторые этажи, которые почти смыкались над головой, превращая улицу в тоннель. Воздух был тяжелым, пропитанным запахами нечистот, дешевой выпивки, жареного масла и чего-то еще — сладковатого, приторного запаха курилен.

Наконец, он вышел на более широкую улицу. Здесь было светлее. Десятки фонарей, подвешенных на столбах, освещали бурлящий поток жизни. Мимо него проходили люди всех мастей: богатые торговцы в шелках, их слуги, несущие тюки с товаром; ремесленники в кожаных фартуках; уличные артисты; разряженные женщины, бросавшие на прохожих зазывные взгляды.

Лу Ди был ошеломлен. После недель, проведенных в мертвой тишине, этот шум, этот калейдоскоп лиц, запахов и звуков оглушал и давил. Он чувствовал себя чужаком, призраком. Никто не обращал на него внимания. Для этого кипящего жизнью города он был пустым местом.

Он увидел таверну. Из ее распахнутых дверей лился теплый свет, пахло элем и жареным мясом, слышался гул десятков голосов. Это было идеальное место, чтобы подслушать разговоры и узнать новости. Но чтобы войти, нужны были деньги. А у него не было ни одной медной монеты.

Он стоял в тени напротив таверны, и в его животе отчаянно заурчало. Холодный расчет боролся с первобытным голодом. Что делать? Украсть? Ограбить кого-то в темном переулке? Он мог бы. Он убил дюжину вооруженных мужчин. Оглушить какого-нибудь пьяного купчишку и забрать его кошель не составило бы труда.

Но что-то его остановило. Не жалость. Не мораль. А… брезгливость. Он убивал, чтобы выжить и чтобы покарать скверну. Становиться обычным вором, крадущим кошельки у пьяных, казалось ему унизительным. Его ненависть была чистой и великой. Он не хотел пачкать ее мелким бытовым злом.

И тогда он увидел то, что могло стать решением его проблемы. Рядом с таверной находилась кузница, очень похожая на кузницу его отца, только больше. Даже сейчас, поздно вечером, оттуда доносился звон молота, и в дверном проеме плясали отсветы огня. Кузнец, огромный, потный мужчина, работал, не покладая рук. Рядом с кузницей была сложена гора металлолома и огромная куча древесного угля в мешках, которые нужно было перетащить под навес. Тяжелая, грязная работа.

Лу Ди принял решение. Он пересек улицу и решительно вошел в жаркое, пахнущее металлом и потом помещение.

Кузнец, не отрываясь от работы, искоса взглянул на него. — Чего тебе, щенок? Если за подаянием — иди дальше. Я не подаю.

Лу Ди молча подошел к куче угля, взвалил на свое здоровое плечо огромный, тяжелый мешок, отнес его под навес и вернулся за следующим. Он проделал это трижды, прежде чем кузнец, наконец, опустил молот и с удивлением посмотрел на него.

— А ты крепкий, для такого доходяги, — пробасил он. — Что тебе нужно?

— Работа, — коротко ответил Лу Ди. — Перетащу весь ваш уголь и разберу лом. За еду и пару медных монет.

Кузнец оглядел его с ног до головы. Он увидел лохмотья, грязь, но также увидел стальную решимость в глазах и жилистые, сильные руки, привыкшие к тяжести. — Идет, — хмыкнул он. — Но если хоть что-то пропадет — я тебе ноги переломаю и в горн засуну. Ясно?

— Ясно, — кивнул Лу Ди.

Он принялся за работу. Он таскал мешки с углем, разбирал груды ржавого железа, складывал заготовки. Он работал молча, методично, не чувствуя усталости. Звон молота, жар горна, запах раскаленного металла — все это было ему до боли знакомо. На мгновение ему показалось, что он снова дома, в своей старой жизни. Он закрыл глаза, и перед ним встало лицо отца.

«Сила, сынок, она не в кулаке. Она в терпении…»

Он открыл глаза. Ностальгия ушла, оставив после себя лишь холодную пустоту. Он не дома. И он больше не сын кузнеца. Он — оружие, которое само себя выковывает. И эта работа — лишь один из тысяч ударов молотом, которые ему предстоит выдержать.

К полуночи вся работа была сделана. Кузнец, который все это время молча наблюдал за ним, остался доволен. Он вынес Лу Ди огромную миску горячего рагу с мясом, краюху хлеба и бросил ему на ладонь три медные монеты.

— Держи, заслужил, — сказал он. — Меня зовут Бо, если что. Можешь поспать здесь, в углу на сене. Но чтобы к рассвету духу твоего не было.