Дорога к фронту (СИ) - Ливадный Андрей Львович

Двадцать километров мы преодолели за четыре с половиной минуты. Скорость по приборам возросла до двухсот семидесяти. Ведущий «И-16» качнул крыльями: «Делай, как я»!

Лесной массив оборвался давней вырубкой. Дальше начинаются поля и постройки. В отдалении блеснула водная гладь. Это первый из ориентиров: совхозный пруд. Левым виражом ложимся на заранее известный курс. Теперь идем почти крылом к крылу, с небольшим разрывом межу машинами.

Внизу показался тракторный двор!

На самом деле все происходит намного быстрее, чем поддается описанию. Промелькнули и исчезли мокрые крыши длинных одноэтажных зданий, а из дождливой мглы прорезался контур водонапорной башни. Высота по прибору: пятьдесят метров!

На миг наша неполная эскадрилья озарилась огнем, став похожей на стаю фантастических птиц.

«Эресы» залпами ушли из-под крыльев. Беря ручку на себя, я успел заметить плотные группы разрывов. Почти все неуправляемые снаряды легли под сень пограничных деревьев, вырвав всплески пламени и… ничего более!

Танков нет! Ушли! Проклятье!..

Берем курс на восток. Под нами снова лес. Настроение так себе. То и дело чуть привстаю, насколько позволяет привязная система, пытаюсь осматриваться, но на скорости дождливая хмарь сливается в сплошную муть, не позволяя рассмотреть детали.

Еще пять минут, но теперь уже в обратном направлении. Линия фронта внезапно и четко обозначилась отсветами разрывов. Артподготовка?

Точно.

Значит немцы скоро пойдут в атаку. Мы не успели! Танки заправились и выдвинулись к переднему краю. Наверняка где-то под сенью деревьев есть не обозначенные на карте лесные дороги, по которым они смогли быстро сменить дислокацию!

Садимся без положенных по летным наставлениям маневров. На довоенном полевом аэродроме две полосы, расположенные под углом друг к другу. О порядке действий условились заранее.

Вскоре командирский «И-16» закончил пробег, съехал на рулежку, и сразу развернулся.

Я тоже сел. Открываю фонарь кабины, глушу мотор, и в наступившей тишине слышу, как старшина Потапов, выслушав Земцова, зычно командует:

— Оружейники, ко мне!

Дождь ненадолго прекратился. Со стороны передовой теперь отчетливо доносятся громоподобные раскаты. Несколько шальных снарядов с большим перелетом ложатся в километре от аэродрома.

Механики и техники уже подле машин. Снимают «флейты»[10], крепят бомбовые держатели. Разбрызгивая лужи, едет полуторка. Группа бойцов из батальона аэродромного обслуживания бегом выдвигается к капонирам, где стоят неисправные самолеты.

— Что они делают? Зачем? — ко мне подошел Илья. Мокрый от дождя, злой, — опять не закрывал фонарь кабины!

Присматриваюсь.

Бойцы поочередно приподнимают хвосты «ишачков», разворачивают самолеты носом к линии фронта, а затем под хвостовую часть подводят дополнительные опоры, сооружая их из пустых снарядных ящиков.

— Аэродром надо оборонять, если фашисты прорвутся! — ответил я.

— Как оборонять? — не понял Захаров.

— Ну хотя бы пехоту можно будет отсечь из «ШКАСов».

Илья лишь зло выругался. На самом деле пулеметные точки из неисправных самолетов — так себе решение. Оружие-то курсовое. Может бить только в одном направлении.

Из штабной палатки выскочил Иверзев. Начальник штаба бледен. Всю кажущуюся интеллигентность растерял, кроет бойцов матом:

— Отставить! Прекратить! — орет он.

— А что делать-то⁈ — спросил долговязый сержант.

— На стоянке есть три разбитых «ТБ»![11] — старший лейтенант нервно жестикулирует. — На них установлены спарки авиационных «Дегтяревых»! Снять и оборудовать нормальные огневые точки!

— А он молодец, соображает, — к нам подошел Демидов.

— Вань, а что командир думает? — спросил я.

— Подвешиваем бомбы и взлетаем, — сообщил он. — Если прорвут фронт, куда нам податься?

— Не понял? — Синченко задержался у своего «ишачка» и, спеша к нам, услышал только последнюю фразу. — А Ржев? Там же есть аэродром!

— А самолеты? — задал встречный вопрос Иван. — Самолетов-то на нашем аэродроме полно! Сжечь? Такого приказа не поступало. Бросить? Тоже нельзя.

— Так что делаем? — переспросил Николай.

— Летим на прикрытие войск, — ответил ему Демидов.

Я взглянул на небо. Дождь вроде бы прекратился, вокруг немного просветлело. Облачность поднялась чуть выше. Примерно метров до четырехсот. Теперь можно и повиражить у земли.

Из штабной палатки вышел Земцов. Наверное, разговаривал с кем-то из командования. Выглядит сосредоточенным.

— Живее! — окриком подстегнул он техников и оружейников. — К нашему возвращению быть наготове для дозаправки и перезарядки!

— А если немцы? — осторожно уточнил старшина Потапов.

— Держать оборону! На земле командует Иверзев. Все вопросы к нему, — капитан подошел к нам. — Взлет по готовности! В первую очередь работаем по танкам! Нельзя допустить прорыва фронта! Расходуем боекомплект и сразу же назад на перезарядку! Захаров, Скворцов, приглядывайте за небом. Вам приказываю оставлять немного патронов на случай, если вдруг появятся «мессеры»!

Под крылья моего «МиГа» уже подвешивают «ФАБы».

— Всё, по машинам! — коротко скомандовал Земцов.

[1] Обычно штатная эскадрилья насчитывала десять самолетов — три звена и машина командира.

[2] РСИ-3 (обр. 1940 года). Приёмопередающая коротковолновая радиотелефонная станция, применялась на самолётах истребительной авиации. Дальность приёма радиосигналов зависела от различных факторов. С однотипными самолётными радиостанциями она могла достигать 30 км, с наземными радиостанциями типа РСБ-Ф — около 50 км.

[3] Цвет дыма при взрыве зенитных снарядов может быть разным, в том числе белым и чёрным, из-за состава взрывчатки. Кроме того, цвет дыма может зависеть от направления освещения.

[4] «Иванами» немцы называли «МиГи». «И-16» еще со временен боевых действий в Испании за очень высокую маневренность они прозвали «Ratte», что означает «крыса».

[5] Максимальная дальность выстрела у 152-мм гаубицы-пушки (МЛ-20) образца 1937 года 17 230 м.

[6] 1:100 000 — масштаб топографических карт, которыми пользовались лётчики РККА в годы Великой Отечественной войны. Это означало, что в 1 см карты — 1 км. Такая карта называлась «километровка». Начштаба использует карту РККА масштаба 1:1 000 000 (десятикилометровка).

[7] Точки курса на карте для лётчиков времён Великой Отечественной войны назывались ориентирами.

[8] При обложном дожде видимость ухудшается до одного километра и менее; низкая сплошная облачность имеет значительную толщину (слоистая и слоисто-дождевая). Чтобы избежать слепого полета, лететь приходится на высоте 200–300 м. (Метеорология для летчиков, Воениздат НКО СССР 1941 год).

[9] РС-82 — неуправляемые авиационные боеприпасы классов «воздух-воздух» и «воздух-поверхность», оснащённые реактивным двигателем на бездымном порохе. РС-82 были разработаны в СССР в период с 1929 по 1937 год. «МиГ-3» мог нести шесть неуправляемых реактивных снарядов «РС-82». Радиус сплошной зоны поражения осколками снаряда РС-82 составляет 6–7 метров.

[10] «Флейта» (сленговое) — направляющие для запуска неуправляемых реактивных авиационных снарядов.

[11] Туполев ТБ-3 «тяжелый бомбардировщик третий» — советский тяжёлый бомбардировщик, стоявший на вооружении ВВС РККА в 1930-е годы. Хотя ТБ-3 официально был снят со службы в бомбардировочных (но не военно-транспортных) частях уже в 1939 году, он использовался как бомбардировщик и транспортный самолёт значительную часть Великой Отечественной войны.

Глава 5

Первыми в воздух поднялись Демьянов с Синченко. Мы с Ильей взлетели следом. Командир задержался, — похоже в самый неподходящий момент у его машины забарахлил мотор.

До линии фронта — рукой подать.

Погодные условия немного улучшились, но над передним краем стелются рваные дымы, и мне поневоле пришлось уточнять обстановку.