Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

А это — голод!

Дела такие — сложные и страшные. Стихия может убить. Это же не бетонные коробки современных мегаполисов. Нет, все чувствуется и ощущается иначе. Оно и сейчас в деревнях, порой, страшновато, когда мороз вдарит под тридцать. Или ливень зарядит так, что крыша в местах стыков протекать начнет.

А раньше — в несколько раз хуже и опасней. Материалы-то иные и технологии примитивнее.

Но, гроза и ливень задели нас краем.

Прогремело, накатило, влило. Шум дождя за пологами, набухающая от сырости ткань, ветер, проверяющий крепость растяжек, и прочность вбитых колов. Минут пять, может, семь и ушло все. Остался лишь землистый запах после дождя.

Лагерь оживал. Люди выбирались из укрытий, осматривались, поправляли тенты. Начинали теплить костры, сушить то, что промокло.

Ванька отправился хлопотать, а я отрядил вестовых созвать всех на совет. Хотя, не совсем так. До своих бойцов, офицеров, должен был я донести тот план, что родился в моей голове. Никакого совета быть не могло, я решил и буду действовать так. Дерзко, резко и стремительно.

В первый день лета Лжедмитрий должен быть у Тулы. Его надо встретить раньше. Как? мой обоз туда доберется только через два дня. Сутки форы, этого мало. А значит…

В шатре набилось много народу. Весь офицерский состав, мокрый, взъерошенный. Вмиг стало душно. Я изложил суть плана. Собратья переглядывались, перешептывались. Риск, по их мнению, был колоссальным.

— Иначе никак, собратья мои. Не вижу иного варианта.

— Господарь, а если навстречу Ляпунову пойти? — Проговорил Григорий. — Он же в письме писал…

Он осекся.

— К Ляпунову можно вновь послать Федора и малый отряд с письмом. — Я покачал головой. — Только это тоже риск. Если рязанец сговорился с калужским вором, то что? Их войска и так, каждого в отдельности больше, чем нас. Я в вас верю, но если они вместе ударят, обманув, то… — Покачал головой. — Тяжело будет.

— То, что ты предлагаешь, это… — Выступил вперед Тренко. — Это сущее самоубийство.

— Рискую в основном я. — Невесело хмыкнул. — Если не выгорит, вы сами решение принимайте, по ситуации. На Москву идти надо и Земский Собор собирать. Со мной или без меня.

— С тобой, господарь! — Сразу же выдал Григорий. Не ждал я от него, вечно ворчащего такой прыти.

— С тобой, только с тобой!

— Без тебя и речи нет!

— Вместе!

Офицерский состав весь воодушевленно меня поддержал. Все они давали клятву и понимали, на что идут.

— Собратья, я решил. — Я смотрел на них, каждому в глаза всматривался. — Только так, совладать можно.

Они кивали, но чувствовал я в их душах и сердцах желание идти со мной. Стремление сражаться и одолеть. Только мало одного стремления. Еще же сила нужна. А противников больше. Да и сама ситуация вокруг Тулы неясная. Сядем, упремся четырьмя лагерями и дальше что? Здесь нужно действовать нестандартно, резко и дерзко.

Таков и был мой план. Немного безумный, но в целом — не страшнее, чем все, что я делал ранее.

— Собратья. — Поднял руку, призывая к тишине и прерывая их ворчание. — Я прошел со многими из вас через многое. Вы знаете, что я сам, с помощью Пантелея, ходил к татарам. В их стан. Вернулся. Сам в первых рядах там, у устья Воронежа сражался. В бой сотни вел. В Ельце тоже, и под ним у талицких бродов.

Сделал паузу, выждал

— Удача не отвернется от нас. От меня.

Они качали головами, ворчали, не одобряли такого плана. Но, здесь вновь подал голос Григорий.

— Храбр ты и отважен, Игорь Васильевич Данилов. Лих. — Он покачал головой. — Собратья, не из-за этого ли мы идем за ним? Разве потому что люди его Царем зовут?

Все молчали.

— Думаю, все мы знаем, что идем мы за этим человеком потому, что он делает. Да, собратья. Берет и делает. И я верю! — Он повысил голос. — Верю, что и в этот раз сделает. Ура! Слава воеводе!

— Слава! Ура! — Вначале недружно, а потом по нарастающей, загалдели собравшиеся.

Признаться, не ожила я такого от этого человека. Да, он всегда был подле меня, недовольный, ворчливый подьячий из Чертовицкого. И сейчас слова его внушили дополнительную веру в правое дело им всем.

— Мы сделаем все, что должно, Господарь! Сделаем, как ты скажешь. — Он внезапно улыбнулся достаточно фанатичной улыбкой. — Мы сделаем все, а дальше, бог решит.

— Спасибо за доверие, собратья. — Я кивнул им. — Значит, на том и порешили, а теперь. Всем отдыхать. Утро будет непростым.

Они расходились, перешептываись, поглядывали на меня. Григорий задержался, смотрел, вздыхал, покачал головой, произнес.

— Если ты погибнешь там… — Оборвал фразу. — Эх, лучше бы я с тобой пошел.

— Нет, ты здесь нужен, как и Тренко, и Чершенский.

— Да знаю. — Он погладил свою бородку, выругался гневно. — Чертовы бумаги.

Развернулся и вышел последним. Остались подле меня только телохранители. Ванька что-то возился на улице. Сушил у костра, видимо, инвентарь какой-то.

— Лихо. — Хохотнул Богдан. — Ох лихо.

Провел рукой по лицу.

Остальные молчали.

— Всем отдыхать. — Спокойно произнес я. — Утро будет ранним, а день тяжелым. Очень

С этими словами разместился на отведенном мне месте, смежил веки. Уже привычно держал под рукой оружие, поворочался немного и провалился в сон.

Глава 5

Утро встретило прохладой. Войско после сырой ночи собиралось небыстро. Тяжелее приходилось и животным. Люди тоже спали в сырости неуютно, не выспались и возились без особой сноровки.

Но ничего — разойдутся.

К тому же — мне поторапливаться надо.

Прошел час, и моя конная полутысяча была готова. Тренко оставался как мой заместитель, командиром оставшихся войск. Теперь авангард и дозоры формировались из конных казаков Чершенского.

Все приказы отданы, план озвучен, люди будут действовать и ждать нас, меня там, где должно.

Как там, в незабываемой классике: «Я приду на пятый день с…», только на этот раз с запада все же, а не с востока. Именно туда вел меня выбранный путь. Там была моя цель.

Лжедмитрий и его голова!

Уже готовый выдвигаться, приметил я, что от Богородицкого отделилось три всадника. Тот человек, с которым я вчера говорил, и еще двое. Подъехали к нам, глазами меня выискивали.

Предводитель поселения спешился, поклонился. Сопровождавшие, что были сильно моложе, совсем безусые, последовали его примеру. Одинаковые, как две капли воды.

— Господарь, с тобой идти хочу. Сам и сыны мои.

— А деревню кто охранять будет? — Спросил я, с интересом смотря на явившихся служить мне бойцов.

— Четверо наших еще остались. Мальчишек я сам учил, они без опыта еще, но горячие. Тут не оставить никак. Да и местных подучили мы. Подрастут немного, и смена нам. — Говорил, глаз не поднимал.

— Вижу, опытный ты воин и раз тегиляй носишь, снаряжен хорошо. — Ответил ему. — Возьму, раз сам желаешь.

— Спасибо.

— Не так просто и быстро. — Я спрыгнул с коня. — Вначале при свидетелях клятва. Все мои ее давали и от меня принимали. Значит, и вам троим так должно сделать.

Он с удивлением на меня уставился.

Выходило, что все, кроме наемников голландцев, которым в целом было не так важное, зачем мы идем к Москве, проходили через это. Европейцы — у меня с ними иной, свой договор.

Обменялись мы клятвами перед строем. Полтысячи бойцов ждало за моей спиной. Лошади храпели, фыркали.

— К Чершенскому тебе. — Махнул рукой.

Он там решит, в какую сотню пристроить.

Отправил я этих троих в ряды своих бойцов. В основное воинство. Пока что им обвыкнуться надо. И моим бойцам к ним присмотреться. Кто знает, что за люди, откуда и почему здесь. На важное дело новобранцев брать — глупая затея.

А мы двинулись вперед.

Авангард основного воинства ушел к Дедилово. Телеги скоро потянуться за ним вслед, еще немного сборов и обоз вместе с пехотой и конницей, осуществляющей прикрытие, сдвинется с места. Растянется по дороге. А я и полтысячи самых опытных, проверенных и хорошо снаряженных бойцов, самый мой надежный кулак — устремились на запад.