Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Рядом Яков ехал, в седле трясся.

— Собрат, скажи, а как называется эта речушка? Знаешь?

— А, господарь. — Он дернулся, повернулся ко мне, улыбнулся как-то глупо. — Непрядва это.

Непрядва! И тут я понял, почему на душе так необычно было!

Каким-то невероятным, шестым чувством ощутил я, что недалеко, может, в каких-то двадцати, двадцати пяти километрах к востоку место нашей воинской славы. Там, где воды этой небольшой речушки впадают в Дон, две с половиной сотни лет назад, князь Дмитрий повел свои дружины на ордынцев.

Там он разбил Мамая.

Сделал то, что ни смог до этого больше ста лет ни один русский князь.

Переход этой реки становился для меня чем-то большим, чем просто преодоление очередного брода. Как Цезарь, ведя свои легионы в Рим, перешел, казалось бы, небольшую водную преграду Рубикон, так и я, преодолевая Непрядву, расставался с Полем. Здесь за этой водной гладью, стремящейся к батюшке Дону, начиналось уже иная земля. Давно уже отбитая у степи, отрезанная территория Московского княжества, царства.

Может, кто-то и думал иначе.

Может, Шат, Ока или какая иная преграда была чертой. Но в душе моей почему-то твердо стояла мысль. Нет — Непрядва, это мой Рубикон!

Именно сейчас ощущалось так, а не иначе. Непрядва делила все на До и После!

Солнце шло к зениту, теплый ветер обдувал меня. Смотрел я по сторонам и, вроде не изменилось ничего. Но сделай несколько шагов, войди в воду. И на иной стороне будет по-другому все.

Пятками повел я коня к переправе. Выкрикнул.

— Первым пойду!

Странно это было.

Ведь я точно знал, что дозорные, которых я разослал уже давно на той стороне. Мне уже приходили сведения о нескольких сожженных хуторах. Об отсутствии людей по обе сторон реки. Но здесь и сейчас что-то говорило мне. Нужно идти первым. Своим примером показать, что я веду свои войска вперед.

Конь вошел в воду. Чуть заартачился, может, тоже ощутил что-то. Или передалось ему мое воодушевление. Было здесь неглубоко. Слева и справа камыши. Всадники, шедшие за мной, тоже вошли в водяной поток. Лошади их фыркали, ржали, вспенивали воду копытами. Бойцы привычно осматривались по сторонам.

Внезапно в небо из зарослей, от воды вспорхнуло две белых птицы.

Лебеди! Откуда они здесь?

За спиной услышал я, как кто-то вскидывает оружие.

— Не сметь! — Выкрикнул строго. — Это добрый знак!

Мы перебрались на другой, левый берег Непрядвы. Я обернулся назад. На горизонте тянулась вереница моего воинства. Впереди нас ждала Москва. Иначе никак. Слишком много всего случилось, чтобы быть случайностями.

Москва и только она. И там — обещанный всему воинству Земский Собор. И будь что будет. Скажут — я Царь. Значит — нужно так моей Родине. Не я выбрал этот путь, а меня люди на него уважением своим воздвигли.

Надо, значит, сделаю.

Именно в этот момент план по противодействию войскам Лжедмитрия сложился в моей голове. Все встало на свои места. Нужно действовать так, а не иначе. Дерзко, резко, в своей манере. Дмитрий, нареченный Донским не убоялся и перешел Непрядву, чтобы атаковать стан Мамая в Поле, где всегда до этого властвовала орда.

И мне страха ведать не следует.

Ударю!

С чистым, свободным от тягот раздумий сердцем я повел авангард дальше, к Богородицкому.

Глава 4

Солнце перевалило за зенит, шло к закату. Погода сменилась на ветреную. Хотя все также было тепло и довольно солнечно, но где-то там, на севере, на горизонте маячили серые, еще не грозовые, но вполне дождевые облака.

К ночи, скорее всего, они доберутся до нас. Будет гроза.

Полутысячный авангард пересек несколько небольших речушек, ручьев.

Местность здесь была полна их, как и вся та, через которую мы шли уже несколько дней. Только вот теперь, все больше вокруг росло деревьев. Степь переходила в лес. Становилось больше елей, они понемногу теснили, привычный мне сосновый бор.

Также все чаще встречались березовые рощи.

Дозоры сообщали, что местность здесь, на сколько ее можно разведать из-за лесов, такая же безлюдная. Хотя я в этом все больше сомневался. Раз растительности больше, то и мест, где можно укрыться и выжить за счет полесования и охоты — больше. Жители разрушенных хуторов, кто выжил, разбежались.

Но кто-то же должен был остаться. Не все погибли и ушли.

Богородицкое оказалось неким островком жизни на этой покинутой богом земле.

Там, по словам вернувшихся дозорных, насчитывалось пара десятков дворов, была поставлена наблюдательная вышка и шла какая-то жизнь. Поля даже возделывались. Моих разведчиков приметили, всполошились.

Ну и они подходить близко не стали. Мало ли. Развернулись, доложили.

Дорога петляла между холмов, и наконец-то мы, когда солнце уже клонилось к закату, вышли к населенному пункту. Он был на горизонте, но дымки вверх не поднимались. Неужели местные жители решили за лучшее убраться, попрятаться, чем встречать воинство.

Хотя в целом — довольно адекватный подход.

Если разбойники в своей наглости рискнули нас пограбить, а голландцы понимали, нападать на них и убивать, смысла никакого нет. То, простое население смекнуло — лучше убраться по добру, по здорову.

Мало ли что.

Полутысяча пошла вперед, и через минут двадцать мы подошли к поселку.

Окрест него колосился хлеб. Я был настолько удивлен, что даже как-то замер, в стременах привстал. Не видел такого уже давно. Все заброшено, покинуто, разграблено и сожжено. А здесь — нива. Зеленые, высокие стебли с колосками. Еще не вызревшие, конечно. Но сам факт — поражал. Также видны были какие-то огороды. Разлапистые листья, взошедшие ровными рядами.

Здесь не умерло сельское хозяйство.

Обочины дороги полнились зарослями. Присутствовал слева от поселка сад, а за ним ширился лесной массив. Справа же, в низине — озеро раскинулось.

Направил скакуна к первому дому.

Моя первая сотня опережала, двигалась туда, уже вошла и осматривала дома снаружи. Верно, нечего полководцу первому в поселок заходить. Вдруг засада или шальной, какой стрелок. Хранили меня собратья.

Но, пусто было, никто не встречал.

Внезапно в кустах, за обочиной дороги, я приметил движение. Вблизи околицы.

— Выходи! — махнул рукой.

Человек десять стало окружать то место, куда я указывал. Переглядывались, озирались. Мало ли, вдруг засада. Но, вряд ли там было больше одного человека. Максимум — двое.

Через несколько секунд, видимо, поняв, что раскрыл себя, явился нам сам скрывающийся. Старичок, согбенный, седой, еле ходящий. Поднялся из высокой травы, трясся, крестился, по сторонам смотрел.

Удирать он не планировал. Казалось, попытайся бежать и развалится.

— Кто таков⁈ — Выкрикнул я, понукая коня, чтобы ближе подойти.

— Так-то, это… — Начал шамкать беззубым ртом старик. — Местный я, господари великие. Местный.

— И чего ты тут, прячешься? Где все?

Ответ я знал, но не спросить не мог.

— Так это. Как ваших увидели, все и разбежались. Господари.

— Ясно, а ты?

— Так я это… Старый я. Куда мне. Да и вам не нужон. И им не особо. Лишний рот. Жить дают и на том спасибо.

— Бросили, значит. — Я криво улыбнулся.

М-да, с одной стороны, дело верное. Как заметил этот старик, он лишний рот, а в Смуту, в тяжелое время и на тех, кто род продолжить может еды может не хватить. В такой ситуации спасать молодых надо, чтобы было кому урожай собрать и дальше жить. Но старика оставлять — как-то не по-людски. А если это разбойники или татары, что тогда?

Глумились бы над ним, ведь без защиты остался.

Смута она все смешала. Все понимания об уважении и чести. Оставила только последние инстинкты — выживание.

— Много у вас оружных? — Продолжил я расспросы.

— Ась…

Хитрый дед, только что все слышал, а здесь внезапно оглох. Как до важных дел добрались, внезапно не слышит.

Подъехал ближе, навис прямо над тем овражком, где он в высокой траве скрываться пытался. Махнул своим людям, чтобы не пугали человека. Видно было, что ни оружия, ничего нет у него. Да и дернуться быстро, напасть он не в силах. Помрет еще от такой нагрузки.