Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей

Как только девушка расслабилась, почувствовав сытость, а вместе с ней — накатившую усталось и приближение астрала, она ощутила под столом уверенную руку Мирского на своем колене.

— Лисси, вот объясни мне, пожалуйста, зачем такой красивой девушке вся эта фигня про заклёпки, калибры и судовые механизмы? Тебя что, с них штырит? Ну, серьёзно… Пойдём лучше ко мне, а? — он подмигнул, — там такое джакузи клёвое! Давай зажжём? — он качнул головой в сторону выхода и потянулся к Стрешневой, — гарантирую нежный кекс и защищённый секс в стиле лакшери… А если будешь хорошей девочкой, поставлю на груди автограф и даже в инсту выложить разрешу, — добавил он интимным шёпотом.

Его глаза возбуждённо блестели, чернея зрачками во всю радужку. И Василиса внезапно осознала, что он пьян. Бухой до того самого состояния, когда не бывает некрасивых женщин. Эта мысль разогнала всю романтическую атмосферу и как ветром сдула негу умиротворения и раскрепощённости.

— Мирский, да ты же в хлам! — зависнув на несколько секунд, выдала девушка с возмущением.

— Лисс-и-и! — капризно протянул Дэн, — ну не будь такой занудой! «Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, зачем же время зря терять?», — произнес он сакраментальную фразу из кинофильма «Обыкновенное чудо».

— Даниил, вам корона не жмёт? — промакивая губы салфеткой, полюбопытствовала Василиса.

— Нет, — спокойно и с уверенностью в себе ответил Мирский.

— Ширинка жмёт? — догадалась Стрешнева, — но это ничего, ничего… Я сейчас уйду, к тебе сразу очередь выстроится. Хочешь, по одной имей, хочешь — сразу оптом. Дешевле, говорят.

— Ты что, обиделась? — саркастически хмыкнул восходящий звездец отечественного кинематографа.

— Нет, — Василиса встала, — просто думаю, мой номер уже готов. Ты когда девушек вдоль по линии прибоя за собою поведёшь, дай команду, чтобы мой рюкзак на ресепшн отнесли. Я заберу оттуда. Спасибо за ужин, было очень вкусно… и познавательно. До новых встреч!

Стрешнева не знала, хочет она пожамканную салфетку порвать или швырнуть в пьяную морду. Второе выглядело бы совсем глупо, поэтому Василиса бросила её в тарелку и с гордым видом пошла на выход.

На марше стало понятно, что из головы, возможно, просекко и выветрилось, а вот в прочих частях организма задержалось. Василиса надеялась, что со стороны не видно, как её сильно изнутри штормит, и очень старалась идти ровно.

— Что там с моим номером? — повисла Стрешнева на стойке регистрации.

— А… Я думала… — несколько растерялась девица.

— Зря. Даниил Мерзкий, — Василиса сознательно исказила фамилию Дэна, — совершенно свободен и готов к употреблению. У него даже специальный маркер есть, — добавила Стрешнева тихо, по большому секрету, — перманентный, для автографов на сиськах. Чтобы раз и на всю жизнь. Красный — для левой, и синий — для правой.

Портье застыла, не зная, как реагировать на такое откровение. Василиса, удовлетворенная произведенным эффектом, резко сменила тему.

— С номером что?

— Не починили, — призналась девушка.

— И хрен с ним. На этаже в туалет схожу. Давайте ключ. Когда этот му… — Василиса подумала, и всё же продолжила по-другому, — мужчина передаст мой рюкзак, вы его ко мне занесите, пожалуйста. А впрочем, если не занесёте, тоже ничего страшного. Я завтра с утра сама заберу.

Смахнув со стойки ключ, она под растерянным взглядом администраторши отправилась к лифту и рифмуя на ходу:

С мудаком испивши красного бордо,

Я насочиняла больше, чем Барто.

Глава 7  

Мало знать себе цену. Надо еще пользоваться спросом

В русском языке есть замечательное слово из трёх букв. Означает оно «нет», но пишется и произносится совсем по-другому. А ещё его можно показать на пальцах. Даже на одном. Именно его Дэн и увидел, когда пытался встать из-за стола и задержать дерзкую девчонку. Это был контрольный выстрел в голову… или в пах. Он пока не разобрался.

Новая знакомая с гордо задранным носом уже давно исчезла из видимости, а Мирский всё сидел и тупо смотрел в ту сторону, куда усвистала эта… Он даже не находил подходящего случаю эпитета. Сидел и ждал, что сейчас выскочит ассистент режиссера и крикнет «снято». Василиса вернется на место и скажет: «Ну, ты же понимаешь, что всё это не по-настоящему.»

«Эй, что там у вас творится?» — кричали готовые к бою нижние чакры. Верхние, ввиду катастрофического оттока крови, тупо молчали и пытались перезагрузить процессор, сигнализирующий тотальный «error». Ну кто ж знал, что очаровательная изюминка окажется смачным тараканом.

Мирскому так давно не отказывали, что он вообще забыл, что при этом полагается чувствовать и как действовать. В его жизни, конечно, случались обломы, но при совершенно других обстоятельствах и так давно, что это казалось неправдой… Кто был Дэн в то время? Обычный пацан из рядовой семьи провинциального города Владивостока. А девчонка — ого-го! Точнее — её папа, таскающий контейнерами барахло из Японии и Кореи. Тот отказ был вполне обоснован и объясним. А сейчас это было что? Кто он и кто эта Васька? Да что она о себе возомнила?

Столбняк от выходки девчонки наконец-то отпустил. Мирский обвёл глазами зал. Все занимались своими делами, но Дэну казалось, что посетители украдкой поглядывают в его сторону, женщины — жалостливо, мужчины — злорадно. В воздухе витал тяжелый запах фиаско. Нет, оставаться здесь далее было невозможно.

Даниил резко встал. Пол угрожающе качнулся под ногами. Что-то штормит… Но ничего! Его в Новороссийске две недели учили, как держаться в случае качки! Ноги пошире! Двигаемся, перенося вес…

— Запишите на мой счёт, — велел он подскочившей официантке, решительно отстраняя ее рукой. После Стрешневой она почему-то вызывала только раздражение.

— Дерьмо — ваш виски, — констатировал в адрес сомелье. — Если это — «Мэйкерс Марк», то я — Марк Аврелий, а также Плиний Старший! И не предлагайте мне больше этот столик, не понравился вид из окна, — буркнул он улыбающейся администраторше на выходе из ресторана.

Не обращая внимание на щебетание местных бабочек, Мирский хмуро доплёлся до номера и с размаху рухнул на шикарный шестиместный сексодром. Мало знать себе цену. Надо ещё пользоваться спросом. Эта оформленная мысль последней посетила его голову перед тем, как он провалился в сон.

…Пребывая в прекрасном настроении, граф уверенным шагом направлялся к месту, указанному княжной в сокровенной записке. Восторг. Упоение. Предвкушение интриги будоражило кровь и кружило голову. На языке крутились слова бессмертного Оноре де Бальзака: «L’amour est la poésie des sens» — «Любовь — это поэзия чувств».

Он шёл на звук прибоя, слышал в нем овации зрительного зала, видел себя главным героем пьесы. Свидание представлялось ему театром, где место, время, обстановка складываются в мозаику многозначительных декораций, а взгляды, касания и слова пронизаны трепетным мистическим напряжением.

Аккуратно подстриженные кусты терновника царапали английское сукно кителя. Замысловатый парковый лабиринт кружил мичмана, испытывая терпение, символизируя сложности и вызовы судьбы. Морской офицер должен с честью преодолеть их и привести корабль к заветной пристани.

Стены зеленого коридора внезапно расступились и остались за спиной. Взгляд, привыкший к ограниченному пространству, полетел к горизонту и окунулся в пересечение воды с небом. Парковые зелёные крылья взмывали над волнами, словно мост между сушей и бескрайней морской стихией.

Ветер стих, но водная гладь ещё волновалась, накатывала на каменистый берег, сварливо шурша. Графу казалось, что пенные барашки аплодируют ему, подбадривая и одобряя решительный настрой романтичного охотника-завоевателя.

Мокрые ступеньки на уходящем в пучину моле вели к укромной беседке. Невысокая, стилизованная под маяк, она предназначалась для того, чтобы в уединении наслаждаться бескрайними морскими просторами под шум набегающих волн.