Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей

— Наш вычислительный центр является не только менеджером. Программа сегодняшнего мероприятия, как и сценарий «Последнего рыцаря Империи», была написана искусственным интеллектом, заключенным в рекордные пятьсот квантовых кубитов. Чтобы было понятно, много это или мало: наша «Матрёшка» способна за двадцать секунд решить задачку, на которую у обычного компьютера ушло бы десять тысяч лет.

Слова оратора были встречены редкими вежливыми аплодисментами. Слишком далеки были зрители от темы. Дэн ощущал это по атмосфере в зале. А вот джентльмен по соседству одобрительно кивнул. Он явно понял, о чем идет речь, и бросал презрительные взгляды на толпу недалёких варваров.

— Искин — не только аниматор и драматург. Он будет администрировать весь процесс кинопроизводства, начиная с планирования и заканчивая контролем качества.

Пока продюсер толкал свою речь, на площадке появились новые действующие лица. Официанты, одетые в форму матросов императорского флота, и официантки, наряженные под сестёр милосердия, покатили по освещённым дорожкам тележки с напитками и закусками. Публика оживилась и отвлеклась от ведущего.

— Таким образом, сегодня мы открываем эпоху создания искусственным интеллектом такой среды, какую сам человек сконструировать не в состоянии. Предлагаю тост за новую эру в развитии человечества, где администратором будет неподкупный, беспристрастный, никогда не ошибающийся искусственный интеллект!

Воздух наполнился голосами и звоном бокалов. Напряжение официоза спало. Дэн тоже прихватил канапе, отправил его в рот и потянулся бокалом к соседу из Туманного Альбиона.

— Добро пожаловать в Россию, — он постарался выговорить слова на языке Шекспира максимально правильно.

— О! — радостно удивился англичанин, — как приятно знать, что здесь кто-то говорит на моем языке!

Он с удовольствием коснулся бокала Мирского своим и придирчиво, как на модном показе, осмотрел Дэна с головы до ног, сделал глоток и только собирался открыть рот, как громкоговоритель ожил, перебивая все разговоры.

— Творческий состав съёмочной группы приглашается за кулисы Первого сектора для подготовки к торжественному подписанию памятной тарелочки, произнес ведущий.

Дэн, с сожалением взглянув на близко стоявшего к нему голливудского агента, поспешил на свет мерцающей в полстены цифры «1».

Чтобы попасть в местное закулисье, необходимо было спуститься из зала по крутой винтовой лесенке в кают-компанию — место, где актерам предстояло коротать время в перерывах между съемками. Оттуда, словно из преисподней, доносились знакомые голоса. Диалог был до того насыщен крепкими выражениями, что больше подходил для портовой таверны, чем для творческой мастерской.

— Аля, ты совсем спятила! — режиссерским баритоном можно было резать металл, — нашла место и время! Перед презентацией! Накануне съёмок! Ну, где, спрашивается, ты видела княжну с таким хлебалом?

— Доктор сказал, что они не будут отличаться от натуральных!

— Иди, сдавай назад по гарантии!

Дэн перегнулся через перила. Посреди гримёрки, упёршись руками в бока, стояла его дражайшая партнерша по фильму — невероятно популярная и завидно высокооплачиваемая. Девочка-стервочка с кукольной внешностью и невыносимым характером. Аля Коротич, совершив за пять лет звёздной кинокарьеры феерический путь от шаловливой блондинки к ошалевшей, в свои неполные двадцать пять считала, что жизнь её потеряла смысл. Мирский был одним из немногих, посвященных в тайну душевных терзаний звездульки: «Ассоль ждала свой алый парус, а Грэй ходил под голубым». Аля, исчерпав все естественные способы окольцевать своего спонсора, с некоторых пор, кажется, перешла к противоестественным. В этот раз Коротич превзошла себя. Её интерфейс был настолько вызывающим, что Дэн рассмеялся.

Перед сердитой и обиженной актрисой, нервно перекладывая с места на место листы, пылал праведным гневом режиссер всея картины.

— А мне всё нравится! — звезда не собиралась терпеть наезды в свой адрес. — Я только выставила в инсту, меня завалили предложениями от рекламных агентств! За один фотосет отсыпают столько, сколько я у тебя на площадке за год не заработаю!

— Так может и пойдешь в модели?

Исторгнув сокровенное, режиссёр осёкся, закашлялся и смутился. Он прекрасно знал покровителей куколки, способных его самого отправить постановщиком детских утренников.

— Короче… Что будем делать? — глухо и примирительно спросил он.

— Доктор обещал, что через неделю отёк пройдет…

— Какая неделя⁈ У нас выход группы на подиум… Тарелочку, мать её, подписывать…

— Может вуаль?

— Ага! Никаб!.. Всё, Аля! Уйди с глаз долой!

Вынырнувший откуда-то из тени ассистент режиссера аккуратно тронул шефа за плечо:

— Может, дублёршу попробуем? Постоит в толпе, поулыбается, ручкой помашет. Издали — вылитая Коротич… До тюнинга… Если не крупным планом — почти одно лицо!

— Давай, зови! Нет времени переписывать сценарий.

— Что⁈ — у звезды открылось второе, стервозное дыхание, — может какая-то челядь вместо меня ещё и по красной дорожке будет шастать?

— Что горит? — подал голос Мирский. Решив, что пора выходить из тени, он эффектно съехал по перилам к ногам коллег и встал по стойке «смирно», щеголевато щелкнув каблуками.

— Вольно, мичман! — махнул рукой режиссёр. — Вы опоздали. Пожар на эсминце «Несгораемый» потушен, команда затопила корабль.

— Как неинтересно, — Дэн вблизи придирчиво оценил «рыбью голову» партнерши. — А я думал, тут разминаются акробаты-матерщинники на колючей проволоке.

— Скорее мы имеем дело с новым прочтением пьесы «Горе от ума», -возразил режиссер.

— Ну что вы! Горе может быть только от большого ума. У людей с таким дружественным интерфейсом — так, легкая грусть…

— Мирский, это ты про меня? — вскинулась актриса.

— Господи, Аля! Какая ты… рельефная и кульная. Теперь даже краситься не сможешь! — Дэн одним комплиментом моментально переключил эмоции партнерши.

— Это еще почему?

— Глядя в зеркало, будешь в обморок падать от своей красоты.

— Мирский, — фыркнула Коротич, — если у тебя выросли крылья за спиной — не каркай. Скажи лучше по-дружески…

— Ну-у, дорогая… — протянул театрально Дэн, — по-дружески не могу! Ты же отказалась скрепить нашу дружбу половым актом. Поэтому скажу только как коллега. Подписание тарелочки откладываем. Ждём, когда гости нарежутся. Тогда сыграем «парад алле», и твой новый образ, Алечка, зайдёт на «ура». Кстати, я знаю, где достать чешуйчатый хвост!…

Торжественные фанфары прервали новый виток перепалки. Ответная возмущенная реплика Коротич потонула в словах ведущего.

— Ну что, пошли! — Мирский махнул рукой и взялся за перила. — Аля! Держись ближе ко мне и не лезь на передний план — сегодня не твой день.

— И не день для вселенского эпатажа, — добавил режиссёр.

— Да понятно, понятно, — буркнула Коротич, пряча свой свисток ХХL за роскошным веером.

— Тогда с Богом!… — подвел итог режиссер, — пойдем опровергать устойчивый миф, что актеры в советских фильмах с каждым годом играют все лучше.

Глава 9  

Изнанка богемной тусовки

Софиты, под свет которых вышел Мирский, сияли каким-то особым, ядовитым светом. Казалось, что лучи, как рентген, пронизывают насквозь, просвечивая тщательно скрываемую часть натуры, которую не показывают даже на исповеди, и лишь иногда, в каком-нибудь дальнем путешествии, хорошо загрузившись алкоголем, стыдливо демонстрируют случайному попутчику, если уверены, что второй раз его не увидят.

Липкое, холодное чувство прозрачности, открытости и незащищенности, что сродни ощущению себя голым в людном месте, неприятно обожгло Мирского, заставило содрогнуться и непроизвольно сделать шаг назад.

— Ты что творишь, урод! — зашипела идущая сзади Коротич, — все ноги мне отдавил.

— Да пошла ты! — беззлобно огрызнулся Дэн, заставив себя выпрямиться и улыбнуться.