Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ)
Я рассказывала до позднего вечера. Пару раз мы прерывались, чтобы удовлетворить насущные потребности, но опять возвращались к моему повествованию. Когда я дошла до последней встречи с сиренами, он сильно задумался, и, казалось, даже не слышит меня.
— Значит, этот мир для тебя — и в самом деле очередная иллюзия? — наконец проговорил он.
Я пожала плечами:
— Скорее всего. Не думаю, что сирены были просто моим бредом.
— Да уж. На твоей истории я мог бы защитить докторскую диссертацию… — он взглянул на озадаченное выражение моего лица и добавил. — Одно из моих образований связано с психологией.
— И что тебя так воодушевило?
— Твои иллюзии. Сама суди: первая была связана с твоим, я так понимаю, любимым мужчиной, который в твоих фантазиях превращается в монстра. Значит, ты изначально подсознательно полагала, что такой вариант возможен.
— Наверное, у нас же война была… А он командовал войсками, убивал…
— Но все же шанс ты ему оставила. А значит, сможешь вернуться к нему и начать строить отношения иначе. Узнать его, хотя бы, познакомиться с его родственниками, прежде чем давать согласие. Что же касается второй иллюзии — вот этой… Мне как‑то сложно поверить в саму мысль, что все, что есть вокруг, плод твоей фантазии. Я ведь жил и до твоего появления…
— Когда я вспоминаю обо всем, что со мной случилось, то думаю, что самой страшной иллюзией была моя самая первая жизнь, которая как раз и была настоящей. Многие же люди этого даже не понимают. Они рождаются, вырастают, женятся, работают, умирают, считая, что так и надо. Вся жизнь превращается в длинный коридор. Пол его — семья, потолок — работа. Чем интереснее она и чем больше от нее доход, тем потолок выше. Можно даже идти в полный рост. Некоторых же этот потолок заставляет ползти на карачках, что они и делают. Мимо мелькают двери, но они либо заперты, либо не вызывают интереса. Мало кто решается открыть их и выйти. Меня же просто взяли за шкирку и вытянули из этого коридора.
— И теперь ты попала в другой коридор.
— Да, наверное… И опять тянется вокруг меня ряд дверей, а нужную я не знаю ни как отыскать, ни как открыть.
— Может быть, ты меня и придумала для того, чтобы я смог тебе помочь?
— Да чем ты мне поможешь? Разве что убьешь… Тогда я, может быть, вернусь на Зерц.
— Ну ты даешь! Хватит уже умирать… Тем более, если верить сиренам, смерть тебе противопоказана. Потеряешься в мире иллюзий и не сможешь отличать реальность от вымысла.
— Да, ты прав. Но и сидеть сложа руки мне сложно. Пока я еще думала, что снова живу на Земле, мне хотелось доказать всем и себе, в первую очередь, что я чего‑то стою. А теперь даже шевелиться лень. Если это иллюзия, она так же пройдет, как и та, первая.
— Может быть, ты и права. Но сидеть, как ты выразилась, сложа руки, мы не будем. Я предлагаю провести исследования твоего головного мозга. У нас в универе есть уникальная аппаратура.
— И чего ты хочешь выяснить?
— Есть ли отличия в работе мозга обычного человека и твоего.
— Но ведь результат будет зависеть от моей фантазии.
— Кто его знает… Может, найдем, за что уцепиться.
— Да ты пойми, что мое настоящее тело — так в моем замке. А здесь лишь проекция моего больного воображения.
— И все‑таки я предлагаю попробовать.
Глава 6
Вета поднялась к себе уже с час назад. Рис осторожно приотрыл дверь ее комнаты, чтобы убедиться, что девушка спит. Он с минуту слушал ее ровное дыхание, потом кивнул сам себе и, стараясь не шуметь, ушел в свой кабинет. Он долго ходил из угла в угол, пытаясь разложить информацию, предоставленную девушкой, по полочкам. Потом подошел к занавескам на одной из стен и раздвинул их. За ней оказалась белая пластиковая доска, заполненная пронумерованными надписями, сделанными маркером. Рис взял его с подставки и начал медленно, но уверенно зачеркивать строчку за строчкой. В результате осталась лишь одна фраза в самом конце списка.
Рис долго думал, потом взял губку и стер все зачеркнутые строчки и начал писать другие. Он любил именно так выдвигать гипотезы, а потом либо опровергать их, либо переносить в специальный блокнотик. Это было, по крайней мере, смешно в век компьютеризации. Ноутбук у Риса, конечно, был, но он использовался крайне редко, только для написания научных трудов. Фотографии Рис предпочитал хранить в альбомах, как в старину, слушать музыку и смотреть фильмы на специальном оборудовании, занимавшем всю стену в его спальне. Там одних колонок было штук пятнадцать, а кроме того экран в полстены и проигрыватели различных видов от граммофона до домашнего кинотеатра. А вот думать он любил, когда задача обозначена крупными буквами на стене.
Он взглянут на доску. Теперь здесь оказались записанными следующие тезисы:
— Она не врет.
— Проверить ближайшие психиатрические лечебницы!
— Приюты и детские дома! Размножить фотографии Веты и раздать всем нашим. Пусть поспрашивают!
— Собрать информацию об Елене Васильевне Прилепской, Антоне и Матвее Прилепских. Фотографии!!!
— Исследовать головной мозг на наличие травм и изменений.
— Нарколог!!!
— Проверить отпечатки пальцев.
— Обыскать комнату!!!
Последней значилась фраза, написанная ранее и оставшаяся не зачеркнутой:
— Следить за каждым ее шагом! Лучше держать рядом с собой! Может жениться???
Обычно Рис тремя восклицательными знаками обозначал то, что предстояло сделать в первую очередь. Вот и сейчас еще раз окинув взглядом надписи, он закрыл шторки и взял телефон.
— Эдик! Срочно ко мне! Собери ребят, есть задание.
Первые результаты работы были изложены в материалах, доставленных уже рано утром. Он внимательно изучил досье на всех Прилепских, отчеты из психлечебниц и детских приютов, а также нулевой результат по отпечаткам и обыску комнаты. Не было ни единого факта, который доказывал бы, что Вета говорит неправду. Но и поверить ей он, убежденный материалист, не мог. А значит, что‑то Рис упустил. Что?
Этот вопрос мучил его весь день, который они провели в лаборатории университета, где на Вету навешали кучу разных датчиков и заставляли отвечать на вопросы, испытывать эмоции и даже спать.
— Борис Дмитриевич, — к Рису подошел растерянный молодой аспирант, — вы только посмотрите на это…
Он протянул кипу бумажек, испещренных циферками и ломаными линиями графиков. Рис молча рассматривал их ничего не понимая, потом вопросительно протянул их аспиранту:
— Что это?
— Как что? Вы разве не видите, — он взял из рук Бориса Дмитриевич бумаги и начал протягивать ему их по одной. — Это ее мозг в нормальном состоянии, это она плачет, это — смеется, это — спит.
На первый взгляд графики на бумажках ничем друг от друга не отличались.
— И? — Рис так и не понял, что хочет сказать хозяин всех этих суперсовременных приборов.
— Состояние головного мозга в полной норме, — вздохнув начал объяснять как малому ребенку аспирант.
— Ну и что?
— Но результаты одинаковы во всех состояниях. А этого не может быть. Ладно, если она смеется или плачет, можно решить, просто притворяется, не испытывая при этом чувств или держит себя в руках как истинный Джеймс Бонд. Но когда спит… — он развел руками.
Борис Дмитриевич задумался. Странные мысли начали приходить в его голову. Почему‑то вспомнился рассказ девушки. А вдруг это правда? Он поежился. Ему просто было неприятно даже от одной мысли, что вся его жизнь, все устремления, победы и достижения — иллюзия. Причем, не его, а вот этой девчонки!
— А может она быть роботом? — спросил он вдруг у аспиранта, причем уже заранее понимая, что ответ будет отрицательным.
— Вы издеваетесь? Первые опыты по созданию биоматерии, конечно, проводятся. Но до того, чтобы создать робота, не отличающегося от человека, еще очень долго… Очень!
Рису вдруг пришла в голову гениальная мысль:
— Слушай, давай еще понаблюдаем. А когда она проснется, попросим ее спеть…
— Думаете, будет результат.
— Не уверен, но попробовать нужно.
Когда Вета запела, глаза аспиранта округлились. Он так глянул на Риса, что тот не выдержал и прибежал из комнатки за стеклом, где мужчина и наблюдал весь процесс исследований, к компьютерам.
— Что? — тихо спросил он у молодого ученого. Тот только кивнул головой на монитор, где бешено скакала тонкая линия курсора, упираясь то в верхнее, то в нижнее поле экрана.
— Такого вообще не может быть… — прошептал он на ухо Рису. Потом дождался, пока из принтера выйдет распечатка результатов и, молча позвав за собой Бориса Дмитриевича, вышел в соседнюю комнату. — Признайтесь, где вы ее нашли?
— Сначала скажи, что там не так с результатами?
