Спасти СССР. Манифестация II (СИ) - Большаков Валерий Петрович
– Ну, да… Ну, да… – задумчиво покивал Цветков, и вздрогнул, будто разбуженный. – Да вы пейте, пейте! Чаёк отменный, сам завариваю из пяти сортов, да с травками – рецепт только внуку передам, буде мальчик родится, хе-хе…
– Володь!
Соколов воротился из своих дум, ощутив тычок.
– А?
– Бэ! – рассмеялся Дугин. – Спишь, что ли? Ремень пристегни, взлетаем!
– А… Ну да… – забормотал подполковник, щелкая застежкой. – Хм… Сразу не сообразил!
Великое достоинство «Ил-62» – двигуны ревут в самом хвосте, салона шум достигает приглушенно, чуть ли не убаюкивая. Даже сейчас, когда гремит форсаж…
К горлу подкатило – оторвались. «Ил» набирает высоту… За иллюминатором тьма непроглядная… Московское зарево вплыло по косой, плавно вращаясь…
«Похоже на огромный догорающий костер, – подумал Соколов отстраненно, – когда палкой разворошишь угли…»
Покосившись на Кешу – Дугин сонно моргал – Владимир с легким сердцем наклонил спинку сиденья, сразу облегчая позу, и довольно смежил веки.
Тот же день, позже
Марокко, Рабат
До того, как лайнер сел в аэропорту Рабат-Сале, Соколов смутно представлял себе, куда он, собственно, направляется. Марокканские корсары… Апельсины из Марокко… Вот с чем у подполковника ассоциировалось королевство на краю Африки. А изо всех тамошних городов он помнил лишь Касабланку – уж больно романтичное название.
Однако Рабат его впечатлил. Стоило военным медикам сесть в такси – старый, заезженный «Мерседес» – как в окна назойливо полезла восточная экзотика.
Банк Аль-Магриб… Ворота Баб Эль-Кибир… Река Бу-Регрег…
Рабат вольно улегся на берегу Атлантики, между океаном и отрогами Атласских гор – и никакой Сахары вокруг, чего, по незнанию, боялся Владимир.
Грело душу и еще одно приятство… На том, памятном ему конгрессе в Париже советскую делегацию поселили в дешевой гостинице «Белмораль», выдав ключи от стандартных, то есть очень тесных номеров. А вот король Хассан расщедрился – делегатов везли в роскошный «пятизвездочный» отель «Империаль».
Поглядывая на мелькающие пальмы, на людей в странных распашных одеждах, Соколов, занявший переднее сиденье, посматривал и в зеркальце. От самого аэропорта за ними неотступно катил белый «Ситроен».
Порой автомобиль подъезжал ближе, и тогда за ветровым стеклом различался водитель – бородатый араб в зеркальных очках и с клетчатым платком-«арафаткой» на голове. Чаще всего «Ситроен» реял на заднем плане, держа дистанцию, но никогда не пропадал из виду, упорно следуя за такси. Или преследуя?
Владимир изогнул губы в кривоватой усмешке. Похоже, заклинания Цветкова подействовали-таки. Вон, как бдительность возросла! Как у пионера из «Юных друзей пограничника».
«Пионер – всем ребятам пример…» – протащилась дремотная мысль.
– Ты хоть выспался? – пихнул его в плечо Иннокентий.
– Относительно, – улыбнулся Соколов.
Дугин в своем репертуаре! Нет, чтобы спросить… То ткнет, то пихнет… Хорошо, хоть не локтем!
Разболтанный «Мерседес» вырулил на стоянку возле отеля, сплошь заставленной приземистыми, расплывшимися «Бентли», да солидными «Роллс-Ройсами», и вертлявый, давно не бритый таксист заболботал, протягивая руку загребущую.
Валиев, единственный из компании, кто говорил по-арабски, горячо заспорил с водилой, призывая Аллаха в свидетели, и после бурных прений все ж таки выторговал пару дирхамов.
– Молодец, Марат! – закряхтел Смирнов, выбираясь из такси и одновременно вытаскивая битком набитый чемоданчик. – Так их, леваков!
– А у меня такое впечатление, – заворчал Валиев, отдуваясь, – что он-таки нас надул. Гляньте, морда какая довольная!
Посмеиваясь, Соколов зашагал к стеклянным дверям отеля, откуда наплывала кондиционированная прохлада. Октябрь, а на улице под тридцать!
Уже входя в фойе, подполковник оглянулся. «Мерседес» умчался за новым бакшишем; друзья, пересмеиваясь и переговариваясь, шагали в ногу, отмахивая багажом, а подальности, в зыбкой тени пальм, скромно замер белый «Ситроен».
* * *
Проводив военных медиков глазами, водитель «Ситроена» снял очки и устало отер ладонью удивительно синие глаза. Вытащив из бардачка увесистую «уоки-токи», он заговорил на английском с явным выговором южных штатов:
– «Аладдин» вызывает «Дервиша». Прием…
Рация отозвалась почти сразу, ясно выдав сквозь шипенье помех:
– «Дервиш» на связи.
– Русские заселились.
– О`кей! Мы сейчас же сориентируем наших «друзей». Действуем по плану «А»!
Тот же день, чуть ранее
Ленинград, улица 8-я Красноармейская
«Химичка», чуя близость звонка, торопливо заполняла классный журнал, а Ира Клюева, вздыхая у доски, отчаянно барахталась, «плавая», вернее, «утопая» в теории химического строения.
– Ну-у… – затянула Елена Дмитриевна. – Я слушаю, Ирочка! Я внима-ательно слушаю…
Клюева, теребя фартучек, глядела на доску с несчастным видом приговоренной.
– Последовательную цепь хлорирования метана можно выразить… – забубнила она, отступив к стеклянному вытяжному шкафу. – Можно выразить схемой… – девушка неопределенно повела рукой, охватывая всю доску, исписанную структурными формулами. – Здесь, как видим… Э-э… Как мы видим… Происходит реакция последовательного замещения… э-э… замещения в метане атомов водорода атомами хлора…
Радостно залился звонок, и Клюева просветлела, словно Хома Брут, заслышавший третьих петухов. Сгинь, нечистая сила! Изыди, органическая химия!
– Ира, – твердым голосом сказала учительница, взглядывая на мнущуюся девушку, – вызову на следующем уроке! И не дай бог…
– Я всё выучу, Елена Дмитриевна! – пылко наобещала счастливая Клюева.
– Надеюсь! – дрогнула улыбкой «химичка», подхватывая журнал и стопку лабораторных работ. Гулко ступая по дощатому подиуму, она удалилась в подсобку, а десятый «а» радостно повалил вон, грохоча стульями и клацая замками портфелей по эмалированным раковинам.
– Тащ командир! – заорал Паштет, затягивая «змейку» папки. – А в клуб когда? Ирка уже плачет, до того соскучилась!
Он тут же вжал голову в плечи, заработав добродушный шлепок от Родиной, а я улыбнулся, торжественно провозглашая:
– Сегодня, товарищ комиссар! Собираемся после трех…
– А давайте в пять! – заныла Яся просительно. – А то у меня тренировка в полтретьего!
– И поесть же надо! – озаботился Пашка. – Я, когда голодный… У-у-у… Злой, как собака!
– Сама видела! – захихикала Тома, сияя зеленью глаз. – Идет Ирка на свидание, и косточку несет!
Девичье хихиканье переросло в веселый смех. В дверях меня обогнала Кузя. Прижалась, как бы нечаянно, не вписавшись в узость, и величаво удалилась по коридору, отворачиваясь и пряча довольную улыбку.
Глянув Наташе вслед, я отвел глаза от зовущего колыханья юбки, и сосредоточился на музейном стенде. Запахи краски давно выветрились, а стекло замуровало дух струганного дерева.
Двое растреп в пионерских галстуках сгибались, жадно рассматривая ржавый остов пулемета «Максим» и обтекаемые тельца мин, примявших бумажную «траву». А здорово получилось!
Юные Шишкины из восьмого класса талантливо выписали темный ельник, дорисовав косматые колючие лапы к приколоченным горбылям – очень естественно получилось. Задний план как будто вторгался в школьный коридор через третье измерение.
А вон, скрытые за медными сеточками, доносят озвучку войны маленькие динамики: глухо бухает далекая канонада, трещат пулеметные очереди…
Детские голоса легко заглушают суровый саундтрек, но вот, в кратком промежутке между дикими индейскими кличами, узнается вой пикирующего бомбардировщика, и октябренок, остриженный под полубокс, растерянно смолкает, озирается – и слышит басовый дуплет взорвавшихся авиабомб...
