Спасти СССР. Манифестация II (СИ) - Большаков Валерий Петрович
Для рабочих того времени новоселье стало великим событием и праздником. По большей части, заселялись в «двушки», плюс объединенная кухня-столовая. В квартирах имелись кладовки, а вот ванные – увы…
Тут же, в отдельном двухэтажном здании расположились детсад и ясли – вот к малышне-то мы и присоседились, заняв бывшую прачечную. Планировка необычная, но квадратных метров хватало. И зеленый дворик хорош – смахивает на курдонер, популярный в эпоху модерна.
Дядя Вадим подбросил к жилмассиву, и мне тут всё понравилось – лично обошел обе проходные комнаты, довольно крякая, а в обширной кладовке, на широком подоконнике, обнаружил телефонную трубку монтера, окрученную проводом.
И тут же сунул в карман куртки. Пригодится в хозяйстве…
…Я медленно размотал гибкий провод с парой «крокодильчиков». Собрать «голосовой сменщик» пока не получалось – «Панасоники» или «Филипсы», чтобы выдрать из них дефицитные радиодетали, на улице не валялись.
Но пока что voice changer мне и не нужен. Сегодня стоит просто проверить саму схему прямой связи, саму возможность позвонить Юрию Владимировичу, да мило с ним побеседовать.
И ведь наверняка, как только он решит, что звонок поступил от меня, в следующий раз чекисты забегают, как ошпаренные, определяя абонента. Поэтому… Да, разговор на пять-семь минут, не больше, иначе успеют подтянуть резервы, перекроют все ходы и выходы…
Я усмехнулся. Ну-ну… Пусть попробуют блокировать промзону Ижорских заводов!
Вдо-о-ох… Вы-ыдо-ох…
«Начали».
Телефонной розетки не осталось, но провод свисал со стены, тычась раздвоенным змеиным язычком. Прицепив «крокодильчики», я поднес трубку к уху. Струится эфир!
«Отлично…»
Не дрогнув, набираю мало кому ведомый номер. Длинный гудок… Еще… Резкий щелчок – и в ухо толкнулся утомленный голос:
– Андропов у телефона.
Мои пальцы сжались, расцепляя «крокодильчик», и гул проводов в трубке пропал. А я задышал.
Испытание прошло успешно…
Глава 16
Четверг, 5 октября. Ночь
Московская область, Шереметьево
– Володь, садись к окну, – велел майор Дугин, – а то, чую, мое пиво не раз призовет меня к удобствам!
Подполковник Соколов, посмеиваясь, устроился, где сказано, и поднял пластмассовую шторку. Ночной аэропорт длил свое таинственное бытие. В освещенном «аквариуме» терминала полуспали пассажиры, вздрагивая всякий раз, стоило только приятному женскому голосу объявить регистрацию или посадку. А по эту сторону стеклянных стен, на бескрайних бетонных полях, разбегались или выруливали белые авиалайнеры во всевозможных ливреях. Или почивали в сторонке, погасив огни. Или заглатывали людской поток с подкаченных трапов, как их «Ил-62».
На часах – второй час ночи, но Владимир Соколов не ощущал позыва ко сну. Возбуждение держало в тонусе.
Загранкомандировка! Это волшебное слово звучало, как исполнение желаний, как сбывшаяся мечта. Пускай не Париж, а всего лишь Рабат, но и столица Марокко принадлежит к той половине мира, где не чтят Маркса с Лениным.
Честно говоря, даже столица Франции не слишком впечатлила подполковника медслужбы. Да, Эйфелева башня ажурна, а Большие бульвары широки… и что уж говорить о «Галери Лафайетт»! Но, если разобраться, хорошенечко покопаться в душе, то выяснится, что самым памятным ощущением в той поездке стало само соприкосновение с нездешней жизнью, запретной, а оттого влекущей.
Чем жили парижане в обычной уличной толпе? Как они справлялись с «эксплуатацией трудящихся»? Где тут богач, а где бедняк?
Память услужливо вытолкнула на поверхность сознания образ молодого человека, встреченного на углу Риволи – расхристанного, в вытертых джинсах и простецкой куртке. А он кем был, вообще? Пролетарием? Студентом? Безработным? А тот, что сноровисто обогнал молчела, юркий мужичок лет тридцати с лишком, в аккуратном костюмчике, при галстуке и с «дипломатом» в руке? Какой-нибудь… этот… клерк? «Белый воротничок»? И каково ему работать на хозяина, выслуживаться перед боссом? Хотя у французов иное слово в ходу – патрон. Хрен редьки…
– Влезешь… ты у меня влезешь! – пыхтел Генка Марьянович, заталкивая на полку сумку, пухлую, как шар.
– Ты нам самолет не заломай! – хохотнул Валиев, жмуря чуть раскосые глаза, отчего те ужимались в щелки.
– Не боись…
Ручная кладь сопротивлялась недолго.
– Ну, что я говорил! – Геннадий рухнул в кресло с видом триумфатора.
По проходу, туманно улыбаясь, ловко прошагали трое молодых мужчин среднего роста и неприметной внешности, в одинаковых костюмах, серых в полоску.
Иннокентий чувствительно пихнул в бок Соколова, и зашептал, давясь хихиканьем:
– Те, наверно… о ком Цветков… многозначи-ительно… молчал!
– Наверно, – ворчливо отозвался Владимир…
…Буквально за день до отлета, когда все пять делегатов, взмыленные и взъерошенные, бегали по высоким кабинетам, утрясая формальности, капитан Цветков, несший и опасную, и трудную службу контрразведчика в ВМА, зазвал их к себе «на чай».
Что удивительно, чаепитие действительно состоялось, и заварка была на диво ароматной, в меру вяжущей и терпкой. Разумеется, «великолепная пятерка» явилась без опозданий, и в полном составе – звания обязывали.
«Контрик», в общем-то, человеком был не вредным, никогда не цеплялся зря. Он и контакты заводил легко и просто, располагая к себе людей. Никаких въедливых вопросов – что вы, как можно? Так только, поболтает с тобой о том, о сем, а ты потом крякаешь в изумлении – надо же, сам разговорился! Всё, что Роман Иванович хотел услышать, и даже больше, выболтал!
Возвращаешься к себе, и языком цокаешь уважительно – школа!
Цветков рассадил всех, чаем угостил, и сказал увесисто:
– Вы, товарищи, люди проверенные. Я тут не собираюсь тары-бары разводить про достоинство советского человека, или на предмет не поддаваться на провокации. Сами в курсах. Просто мне звонили из «Большого дома», просили с вами побеседовать… Честно говоря, я и сам не слишком осведомлен, что задумали на верхних этажах Комитета – это гостайна. Мне поручили сказать следующее: существуют подозрения, и весьма доказательные, что приглашение в Марокко напрямую связано с интересами ЦРУ. Ну и для чекистов ваша поездка может стать способом «провентилировать» эти самые интересы! Понимаете? Поэтому настоятельная к вам, ко всем просьба – внимательно запоминайте те вопросы, которые будут задаваться при общении с «коллегами»! И, вообще, стоит серьезно усилить бдительность. Скажу больше – под видом участников в состав делегации включат троих специалистов по силовому сопровождению. Так, на всякий случай…
– А мы такого спеца в своем коллективе воспитали! – ухмыльнулся Иннокентий, хлопая Соколова по плечу. – Он у нас службу начинал на острове Русском, под Владивостоком, на базе пловцов-диверсантов Тихоокеанского флота! Ну, и поднахватался… приемчиков разных… А что? Парни там все здоровые, врачевать некого, он и тренировался вместе со всеми!
Подполковник поморщился, и Цветков заметил его реакцию.
– Правда, что ли? – спросил он с любопытством. – Вы, Владимир Михайлович, служили в 42-м морском разведцентре спецназа?
– Ну… да, – неохотно, со сдержанным ворчанием, ответил Соколов, и кривовато усмехнулся: – «Отряд Холуай»… Распределили, как ВМА окончил.
– Хм… – прищурился Роман Иванович. – Что-то мне не верится, будто вы там со скуки в спортзал хаживали... Опыт мне подсказывает, что в частях постоянной боевой готовности травм хватало!
– Да не слушайте вы этого хохмача! – досадливо поморщившись, Владимир отпихнул хихикавшего Кешу. – У тамошних «здоровых парней» – круглогодичный учебный план по программе, максимально приближенной к БД! Так что… Было, кому первую медицинскую оказывать. Да и не в этом же дело. Я кто? Не терапевт, и даже не хирург. Я «мозгоправ»! А пловцов-диверсантов напрягали постоянно, всё время устраивали разные психофизиологические комиссии, накачивали по-всякому, вплоть до того, чтобы без раздумий исполнили «нулевой приказ». А вообще… – он мечтательно улыбнулся. – Нет, врать не буду, мне тогда раздолье было! Прогонял весь личный состав через массу тестов, да и свои тесты изобретал. А приёмчики… – подполковник небрежно покрутил кистью. – Я, если честно, в спортзал ходил, чтобы поближе к народу быть, а потом как-то втянулся. Только когда это было-то! – фыркнул он. – Чтобы приёмчики «выстрелили», да еще на автомате, их надо каждый божий день повторять! А я… Хорошо, если с утра эспандер помучаю…
