Прыжок "Лисицы" (СИ) - "Greko"

Поэтому, когда я раскрыл тетрадь Хан-Гирея, я был готов к знакомству с очередным творением непризнанного «гения». Как же я ошибался!

С первого же пункта «Проекта» мне стало ясно: все крайне серьезно! Ибо флигель-адъютант Императора предлагал ни много ни мало физически уничтожить всех лидеров черкесов, которые ратуют за войну с русскими! Это был абсолютно восточный и, вместе с тем, прагматичный взгляд на решение политической проблемы. Как и его предки крымские Гиреи, как князь Михаил Шервашидзе и грузинские цари, как многие турецкие султаны давили свою ближнюю родню, вступив на престол, так и полковник русской службы, желая добра своему народу, был готов вырезать безжалостной рукой раковую опухоль, питающую войну на Кавказе. Так, как будет действовать в будущем товарищ Сталин! И я догадывался, кому поручат подобную операцию, кого прочат в местные Судоплатовы!

Остальные пункты «Проекта» резко контрастировали с первым. Хан-Гирей предлагал широкий спектр мер по образованию населения, созданию адыгейской письменности, смягчению нравов, приучению к оседлому земледелию, утверждению законов, способных обуздать произвол местных князьков, развитию торговли и речного судоходства. Если бы он считал, что подобное могло воспроизвести черкесское сообщество, я бы посчитал его наивным мечтателем. Но, нет. Все надежды на преобразования князь Султан связывал с действиями военной и гражданской администрации России.

Теперь я понимал, что имели в виду Вельяминов и Засс. Им было проще и понятнее — особенно «очеркесившемуся» Зассу — решать все вопросы силой. Запугиванием отрубленными головами. Сожжением аулов. В общем, тотальным геноцидом.

И Хан-Гирей, общаясь с прибывающими в Петербург соплеменниками, имел более или менее объективную картину творящегося ужаса наяву. Вопрос лишь в том, готов ли был император и его ближайшее окружение последовать мудрому совету, как из этого ужаса выбираться? Или они видели в князе лишь забавную обезьянку, которой можно при случае похвалиться?

Ему было важно мое мнение. Это стало понятно по тому, как он приветствовал меня на утро. Тонкий в талии и грациозно-стремительный в движении, он выскочил из-за стола, когда я вошел. Приблизился, напряженно вглядываясь.

— Ваше сиятельство! Ничего более волнующе-восхитительного я не читал. Я — с вами!

Мигом исчез тот пресыщенный жизнью фаталист, встретивший меня вчера. На смену пришел человек живой, добрый и привлекательный. Он протянул мне обе руки. Я осторожно пожал их.

— До визита императора не стоит предпринимать поспешных действий. Как бы мне не хотелось убрать со сцены Берзега или Мансура, не будем торопиться. Все ж я надеюсь получить разрешение на ликвидацию, а не прослыть расчетливым убийцей, рвущимся к власти над народом бжедугов, из которых я происхожу.

— Но как же быть с Беллом и прочими? — спросил я, получив разрешение сесть.

— У меня есть план. Мой Могукоров очень влиятелен среди закубанцев. Ему я поручу постараться воздействовать на покровителей англичан, чтобы выдали лазутчиков. Пусть убедит знатных черкесов, с одной стороны, в необходимости заблаговременно заслужить внимание и доверенность Русского Правительства, которое рано или поздно будет иметь полную власть над ними. А с другой — укажет на несбыточность лживых обещаний ими покровительствуемых агентов и известного Сефер-Бея Занокова. Но толку от сих словесных баталий будет немного. Тем более, что зять скорее рубака, чем дипломат.

— Тогда к чему все?

— К тому, что англичан следует не ловить, а оберегать.

— Это предательство! — вскипел я.

— Отнюдь! Вы не понимаете сложности моего плана.

— Какая уж тут сложность, если есть приказ их доставить живым или мертвыми? Зная черкесов, скорее предположу последнее.

— Истинно! Найдутся желающие подстрелить Белла или его спутников из засады, чтобы обогатиться. Я же вижу очевидное наше преимущество в том, чтоб позволить им и дальше болтать. Чем больше будет дано обещаний, чем больше обманных посулов прозвучит из уст агентов, чем больше явят они примеров своей двуличности, тем сильнее к ним будет отвращение. Тем на дольше, если не навсегда, оттолкнут от себя Кавказ. Мне ль не знать, как работают мозги у князей и узденей. Только нам позволено вводить врага в заблуждение!

— Коварный план! — не мог я не признать византийскую хитрость Хан-Гирея. — И вы думаете, это сработает?

— Уверен!

— В чем же будет моя задача?

— Снова оказаться в окружении Белла. Вам же не нужно завоевывать его доверие. И сводить на нет все его практические действия, позволяя болтать языком, сколько заблагорассудится!

— Понятно.

— Это еще не все!

— Чего же боле⁈

— Вы забыли про письмо от генералов и старших офицеров Правого Крыла Кавказского Отдельного корпуса! Прапорщик Варваци! Вам поручается миссия по спасению поручика Торнау!

[1] На картине П. А. Федотова «Свежий кавалер» именно орден Св. Станислава был предметом гордости бедного чиновника.

[2] В честь 200-летия А. С. Пушкина на стене Орбелиановской бани была повешена табличка с такими словами поэта: «Отроду не встречал я ничего роскошнее тифлисских бань».

[3] Мундиры офицеров и нижних чинов горского полуэскадрона и их снаряжение были разработаны специальным комитетом при Гвардейском штабе, в который входили три генерала, казачий полковник и первый командир горского царского конвоя Султан-Азамат-Гирей. Изготавливались на Тульском оружейном заводе, кроме кольчужных элементов (художник Джонс). Самая яркая деталь — сафьяновый саадак с луком и стрелами, вызывавший восхищение у иностранных наблюдателей. Допускаем, что подчеркнутая средневековая экзотичность мундира и снаряжения должна была доказывать архаичность народов Северного Кавказа

[4] На создание «Записок» — этого выдающегося труда, превратившего Хан-Гирея в самую значимую фигуру черкесского просвещения — у автора ушло всего несколько месяцев, если считать от момента получения задания от Бенкендорфа и до передачи «Записок» царю. Вероятно, сами «Записки» были готовы в черновике, на создание которого ушло пять лет. В отпущенный Хан-Гирею период произошла лишь литературная обработка текста.

[5] Фрагмент подлинного документа, вышедшего из-под пера Хан-Гирея. Разительно отличается от его «Записок» как по стилю, так и грамотности. Очевидно, что черкесскому Карамзину постоянно требовалась помощь «полицмейстеров от словесности», что вовсе не умаляет достоинств его главного труда.