Прыжок "Лисицы" (СИ) - "Greko"

— Буду премного обязан!

— Продолжайте же ваше повествование!

Я последовал начальственному указанию. История со шхуной «Виксен» Хан-Гирея особо не заинтересовала. Она широко освещалась в прессе, а мои ремарки по поводу флота оставили князя равнодушным. Но рассказ про эпопею с Беллом снова буквально выдернул его из-за стола. Он заметался по кабинету, заламывая руки.

— Поимка купца Беля, а также его товарищей поручена моему попечению! Мне даже выделены особые ассигнования для выплаты премий и подкупа тех, кто готов все устроить. Вот! Почитайте!

Он сунул мне проект «секретного отношения подполковнику Могукорову». Там черным по белому было записано: «Найдите охотников поймать этих бродяг, распускающих ложные слухи. За Беля и более значительных его товарищей, они получат от Вас по 2000 и за каждого иностранца, прибывшего в горы с разными обещаниями и вестями, по 1000 ₽ серебром».

Далее следовали инструкции из четырех пунктов:

'1) Узнать с положительною достоверностию о месте пребывания Беля и его товарищей.

2) О связях их между шапсугами, натухайцами и абадзехами, так же кто именно из них покровителей и приверженцев в местах их пребывания, с кем из мирных племен состоит в ближайших отношениях.

3) Какие способы для поддержания своих действий в горах имеют Бель и его товарищи, много ли они подарков делают горцам и от себя ли или от имени какого либо Правительства или уполномоченных лиц. Так же и всех прочих обстоятельствах и подробностях их пребывания в горах и

4) Какие лица из шапсугов и натухайцев способны решиться и могут иметь возможность предать в нашу власть сих агентов или кого-нибудь из них'[5].

Я воздержался от критики стилистических ошибок. Вместо этого, обратил внимание князя Султана на очевидное противоречие:

— Кто же поверит в то, что господа Белл и Лонгварт — суть обычные бродяги, если за них готовы платить такие деньжищи⁈

— Не могу же я написать, что они агенты английского правительства!

— Но они и в самом деле таковые агенты!

— Лорд Дарэм, посол Великобритании в Петербурге, это категорически отрицает.

— Что не отменяет того факта, что его коллега в Царьграде, лорд Понсонби, и его помощник Уркварт непосредственно руководят деятельностью своих агентов на Кавказе. Я предоставлю вам тотчас же неопровержимые тому доказательства.

Я протянул Хан-Гирею перехваченные мною письма Стюарта. Он жадно схватил бумаги, но, увидев, что они написаны по-английски, жалобно на меня взглянул. Я тут же пришел на помощь и все перевел. Даже свою характеристику как «важного фактора политики на Кавказе».

— Что же мне делать? — растерянно спросил Хан-Гирей. Впрочем, это был риторический вопрос. В моих подсказках князь не нуждался. — Я перешлю копии писем в Петербург, но ходу им дать мы не сможем, не раскрывая вас как нашего агента. Да и Нессельроде предпочитает лавировку прямой атаке. Перед отъездом меня ознакомили с его перепиской с лордом Палмерстоном. Эти два лиса еще долго будут кружить вокруг «Лисицы», пока не растворят ее дело в бюрократических крючкотворствах. Воевать никто не станет. Но гадить из-за угла? О, это излюбленный прием англичан. Так мне сказали важные чиновники из Министерства Иностранных дел.

— Могу я позволить себе еще вопрос?

— Извольте.

— Кто такой подполковник Могукоров? Это руководитель разведки Кавказской линии?

— Нет! — усмехнулся князь. — Пшекуй Довлет-Черей — мой опекун-аталык и муж моей сестры. Самый мой доверенный человек и бесстрашный воин. Он — пламенный патриот Черкесии, считающий, что только под крылом России народ адыге сможет обрести благоденствие и встать на путь гражданского совершенствования!

— Но почему вы хотите именно ему поручить поимку англичан? Ведь канцелярия генерала Вельяминова обладает разветвленной сетью прикормленных лазутчиков!

— Генерал-лейтенант Вельяминов, командующий войсками на Кавказской линии и Черномории, и его правая рука генерал-майор Засс, командир Кубанской укрепленной линии, желают исключительно войны и уничтожения черкесов. Им дела нет до Беля. Ловить шпионов? Когда можно обрести славу, ордена и добычу⁈ Не из того теста слеплена эта парочка. Мой проект генералы окрестили литературными упражнениями. Это о многом говорит. И в Петербурге хорошо понимают мотивы генералов. Вот почему Бенкендорф наделил меня особыми полномочиями и отправил сюда решать вопросы с подготовкой визита Императора. Также в столице не исключают, — добавил он, понизив голос, — что с англичан станется организовать покушение на священную особу Государя!

— Все так серьезно⁈ — изумился я. — По мне, так Белл не производит впечатление цареубийцы.

— Нам следует исходить из худшего. Но у меня есть особое мнение. Я хотел бы вернуться к обсуждению этого вопроса после того, как вы ознакомитесь с моим «Проектом», — он сунул мне в руки тетрадь с цифрой три на обложке. — Жду вас завтра прямо с утра.

— Ваше Сиятельство! Позвольте передать вам еще одно письмо.

Я вручил князю конверт с бумагами от генерал-майора Пацовского. Князь Султан недоуменно повертел послание, не распечатывая, и добавил:

— Все вопросы — завтра! От вашего отношения к моему «Проекту» зависит ход наших дальнейших дискуссий.

…Вернулся домой. И Тамара, и Бахадур уже проснулись. Оба в нетерпении ждали меня. Бахадур был голоден. Тамара была голодна не меньше. Но более жаждала, конечно, продемонстрировать мне обнову. Я не успел разглядеть нового платья. Тома сразу бросилась ко мне, обняла. Хвалила, благодарила, подарила с десяток поцелуев. Только после этого сделала несколько шагов назад, давая возможность полюбоваться обновкой. Мне не пришлось изображать восторг. Платье было великолепным. Атласное. Насыщенного зеленого цвета. Лиф был отделан бисером, золотой тесьмой и жемчугом. Золотое шитье сразу указывало на знатность дамы. Пояс был из бархата. Его широкие концы, богато расшитые золотом, спереди спускались почти до пола.

Действительно, платье сидело на Тамаре, как влитое. И царица в нем выглядела так, как я не видел её прежде. Я так растерялся, что поневоле оглянулся на Бахадура. Тот, понимая мой восторг, выпятил губы в знак признания очевидного.

— Ну, как? — спросила Тамара.

— Мне страшно за себя!

— Почему? — Тамара не испугалась. Улыбнулась, догадываясь, что я имею в виду.

— Потому что мне принадлежит самый ценный клад в этом мире! Ты такая красивая! Ты затмишь всех в этом городе!

— В городе? — фыркнула Тома.

— В мире. В мире! — поспешил я исправить оплошность. — Только об одном прошу!

— Да!

Я указал Томе на головной убор и повязку. Она по привычке следовала грузинскому варианту, который мне не нравился. Эта повязка, закрывающая брови — фррр…

— Там же в свертке должна быть мантилья. Лавочник сказал, что сейчас знатные грузинки переходят на них. Поверь, тебе в ней будет во сто крат лучше!

Тамара опять бросилась на шею. Наградила поцелуями.

— Я просто не решилась… — призналась она. — Обязательно примерю. Но потом. А теперь — есть! Умираю от голода!

Пошли к столу, накрытому хозяйкой дома в уродливом национальном немецком костюме. Здесь, в краю элегантности и восточного шика, колонисты зачем-то упорно держались за своё.

— Второе вечером покажу, — шепнула царица. — И остальное, — тут неожиданно покраснела.

Но после ужина парочка не выдержала. Перегон из Вани не прошёл для них бесследно. Бахадур сразу пошёл спать. Тамару я убедил, что, во-первых, времени у нас много. Все успеется. А, во-вторых, будет лучше сначала сходить к Мнацакану и купить полагающуюся обувь. Чтобы я мог насладиться максимальным эффектом! Тамара согласилась. Легла. Заснула.

Я присел за стол. Достал тетрадь Хан-Гирея.

Мне уже доводилось слышать от разных людей, что в Петербурге царила мания создания прожектов замирения Кавказа. Во времена наполеоновских войн каждый второй мнил себя единственным носителем знания, как победить корсиканское чудовище. Так и сейчас «диванные стратеги» изобретали все мыслимые и немыслимые способы превращения немирных горцев в верноподданных Государя. Апогеем этого «творчества» называли проект некоего коллежского советника из министерства внутренних дел, который предложил развивать вдоль кубанской линии музыкальные школы. Мол, музыка будет способствовать смягчению нравов в Черкесии, и, по мере продвижения музыкальной культуры в массы, на Северном Кавказе восторжествует мир!