Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

— Это кто ж такой резкий, Джонни? Неужто Рокфеллеры прищемили яйца самому Рузвельту?

— Похоже, что так.

— А что с ребятами? И техникой?

— Радиостанции заберем, технику оставим. И все запасы тоже.

— Жалко…

— Конечно, — я пихнул друга в плечо, — но никто не запрещал ребятам податься добровольцами на парагвайскую службу. У нас, между прочим, демократия!

И мы довольно заржали.

Генерал Эстигаррибия неожиданному подарку обрадовался: одно дело, когда у тебя под рукой приключается своевольный миллионер, и совсем другое — когда добровольческая часть в прямом подчинении.

И буквально через неделю, когда мы уже в Асунсьоне визитировали посла и готовились к отъезду, бросил посаженную на наши «Атланты» пехоту вперед, не дожидаясь, кода наступит сезон дождей и раскиснут дороги.

В конце апреля в Буэнос-Айресе нас догнала весть — дивизия Франко достигла реки Парапети, исторической границы Боливии и нависла над Камири, единственным нефтяным участком на все Чако. Боливия запросила мира и согласилась передать вопрос о границе в международный арбитраж.

Больше всего по этому поводу убивался Сева Марченко. Он летал гонять боливийцев чуть ли не ежедневно, но такого головокружительного успеха, как над Алиуатой, больше не достиг. Правда, парагвайцы чуть было не обратили победу в поражение, когда угробили при посадке два своих Потеза, но летчики выжили, а из двух самолетов собрали один.

Сева за все остальное время обзавелся четвертым значком «за сбитого», а считаться асом можно только начиная с пяти!

— Ну что им стоило еще недельку повоевать! — горевал Сева, догнавший нас на Аэрокобре.

— У тебя четыре сбитых лично и еще четыре в группе, — утешил я его маленькой хитростью, и Сева даже распрямился.

Самолет его, чтобы не тащить назад в Испанию, сдали майору Перону для испытаний, а сами принялись ждать прихода Lady Hutton. Я потихоньку шерстил подшивки газет, наверстывая упущенные новости и офигевал от событий в мире: на Кубе переворот, в Австрии неудачное восстание шуцбунда, в Никарагуа расстрелян Сандино, в Эстонии переворот…

Советский Союз носил на руках челюскинцев и летчиков, Германия и Польша подписали пакт о ненападении (ха-ха). Для меня важнее всего была новость о новом премьер-министре в Испании — из тех же радикальных республиканцев, что переметнулись к правым.

Нас дважды навещал посол Уэддел, словно проверяя, действительно ли Джон Грандер с присными отваливает из Латинской Америки или просто тянет время. Но я съездил с ним встретить прибывших с севера по Паране бойцов и объяснил, что они отправляются в Испанию.

Это была правда, но не вся — большая часть «гачупинов» осталась в Парагвае, а в Испанию ехали аргентинцы, чилийцы, уругвайцы и другие завербованные с опытом военной службы.

15 мая правый переворот случился в Латвии, 19 — в Болгарии, а 20, за три дня до прибытия яхты, появилась Барбара.

— Я соскучилась и решила прилететь! — и сразу потащила меня в спальню.

— Погоди, что значит «прилететь»? — слегка оторопел я.

— Я села в Каракасе на самолет Pan American и даже немножко рулила!

— А если бы ты гробанула самолет с пассажирами?

— Я дипломированный пилот! — нахмурилась Барбара. — К тому же, капитан страховал. И вообще, сейчас не время для разговоров!

Ну так-то да, до утра мы особо и не говорили. Детская округлость Барбары окончательно уступила место подтянутой фигуре, а пухлые щечки и несколько растерянное выражение глаз — обострившимся скулам и взгляду летчицы.

Перемена мне понравилась.

Барбара настаивала на обратном полете, благо Pan American запустил рейсы до самого Вашингтона, но я прикинул маршрут — пять суток в обход большой воды, черт знает сколько промежуточных посадок — и решил, что лучше на яхте. Дольше, но спокойней. Тем более рвавшейся в небо Барбаре это нисколько не помешало — на Lady Hutton установили катапульту и водрузили небольшой поплавковый самолет, на котором она совершала облеты кораблика.

Ульв Соренсен занял свое место в радиорубке, Панчо выхватил в Байресе знойную красотку, сманил за собой обещанием «показать Америку» и теперь почти не выходил из каюты.

Сообщения из Овьедо и Барселоны радовали новыми контрактами, в том числе и для испанской армии и авиации. А вот в Вашингтоне сгущались тучи, и я никак не мог понять, почему.

Тяжелый крейсер «Хьюстон» нависал над Lady Hutton всей мощью бронированного борта, а на его мачте хлопал на ветерке штандарт президента Соединенных Штатов.

Сюда, в Панаму, крейсер зашел в ходе круиза Рузвельта по латиноамериканским странам, и сюда же президент вызвал меня. И сразу же продемонстрировал недовольство, отказавшись провести наш разговор на гораздо более удобной яхте. Формально придраться не к чему — скакать с борта на борт человеку в его состоянии на самая лучшая идея, но ничто не мешало спустить коляску на талях.

Так что мы сидели в тесноватой «адмиральской» каюте, ее владелец выселил капитана крейсера, капитан — старпома и так далее, по нисходящей. Я устроился сбоку от столика, приткнутого к стенке под круглым иллюминатором, Рузвельт вполоборота смотрел на меня, как на заигравшегося ребенка.

— Мистер Грандер, вы нарушили наши договоренности.

— В чем же? — вот уж где-где, а тут я за собой никаких косяков не знал.

— Вы искали нефть в Чако.

—???

Сдержать изумления я не смог, Рузвельт, перекатив желваки на скулах, дополнил:

— Вы заказали несколько буровых установок.

— О господи… ну да, там очень плохо с водой, приходилось бурить до водоносного слоя, иначе приходиться пить мутную жижу. Во всяком случае, я использовал буровые только так, а если парагвайцы сейчас используют установки иначе, то это на их совести. Я по-прежнему убежден, что нефть в Чако есть только у Камири, но я туда даже не приближался.

Рузвельт подвигал бумаги под лампой с абажуром зеленого стекла:

— До окончательного прояснения вопросов я ставлю все наши договоренности на паузу.

Я только пожал плечами:

— Думаю, англичане вскоре сами откажутся от поисков нефти.

— Посмотрим.

Мы распрощались без рукопожатий, буквально под дулами орудий крейсера.

Я спустился по трапу на борт Lady Hutton и усмехнулся — тут практически Рио-де-Жанейро, все поголовно в белых штанах, от последнего матроса до президента.

Жаль, что так повернулось, военные заказы из Америки могли бы крепко помочь республиканцам. Но у меня и так все неплохо — дырка для обхода эмбарго пробита, французы загружены моими заказами и не рискнут от них отказаться, чтобы не вызвать волну забастовок и не нарваться на штрафы.

Через двадцать дней яхта пристала в «андоррском» Хихоне, одновременно с новостью о смерти рейхспрезидента Гинденбурга. Гитлер, недавно разделавшийся с оппозицией в рядах штурмовиков, лишился последнего ограничителя.

Ну что же, все шло по плану, танки и самолеты обкатаны, костяк личного состава понемногу складывается, у меня есть еще пара лет на подготовку, так что я смогу обеспечить «Кондору» горячий прием.

Но…

Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Через два месяца я почувствовал это на своей шкуре.

Конец третьей книги