Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

Возвращаться в окопы никому не хотелось, и целый месяц вместо лихих заруб стороны перестреливались патрулями да летали на разведку.

Но за время перемирия и паузы боливийцы не только воссоздали армию, но и отгрохали солидную (по чакским меркам, конечно) линию обороны с опорой на фортины Ла-Чина, Магариньос и реку Пилькомайо. С дзотами и траншеями в полный рост — как сапер, я прямо гордился своим неизвестным коллегой с той стороны фронта. Ну и заставлял своих бойцов тренироваться и строгать коробки для мин, чтобы не расслаблялись.

Мне расслабиться не дали сообщения от Оси, которого угораздило приехать в Париж аккурат во время то ли кризиса, то ли путча — с пальбой, тремя десятками убитых и почти полутора тысячами раненых. Но полиция справилась, по результатам левые сплотились, правые тоже собрались в кучу, и все точили друг на друга зубы.

А генерал Эстигаррибия точил зубы на боливийскую «линию Мажино»:

— Сеньоры, главная проблема боливийцев в том, что фортины не имеют прямой связи.

Мы все дружно проследили за генеральским пальцем на карте: ну да, между фортинами по прямой восемьдесят километров дебрей, а по дорогам — двести сорок!

— Сейчас противник перебрасывает из Магариньяса подкрепления в Ла-Чину. Чтобы предотвратить это, приказываю 1-й дивизии полковника Фернандеса провести отвлекающую атаку, а силам сеньора Грандера при необходимости поддержать дивизию.

Вечером, после сиесты, тщательно проверили, заправили и подготовили к маршу технику и снаряжение, а с утра выдвинулись вторым эшелоном за парагвайцами. Они справлялись и без нас и даже взяли парочку дзотов, но на второй день стало ясно, что боливийцы уже не те. Противостоящая армия состояла из новобранцев во главе с неопытными офицерами, отбивались они кое-как, вплоть до того, что на большинстве пулеметов неверно выставили прицелы.

Эстигаррибия приказал усилить нажим, 1-я дивизия атаковала и продвинулась на семь километров к Магариньясу. Появление из-за ее спины танков и САУ Хосе (он даже поставил в линию ЗСУ для пущего эффекта), с «тачанками» Хавьера в промежутках, да еще с пальбой из всех стволов стало для только что призванных настоящим шоком.

Боливийцы дрогнули и побежали, парагвайцы ломанулись в штыки и мачете, к фортину мы подошли, что называется, «на плечах отступающего противника». Группа Хосе рванулась вперед и отсекла дорогу, окружив в Магариньясе тысячи полторы боливийцев с техникой и запасами, они даже не успели сжечь укрепления и завалить колодцы.

У них, объезжая редкие воронки, выстраивались парагвайские водовозки, а соплеменные интенданты описывали захваченное в фортине, отгоняя слетевшихся на халяву патапилас.

Мы же снова собрали командиров, на этот раз чтобы показать, как надо закапываться в землю. Но это привело к большой ругани. Умберто словил головокружение от успехов, а Хосе пытался ему втолковать, что обучение еще только начинается.

— Мы разбили боливийцев!

— Умберто, необученных новичков разбить много усилий не надо!

— Зато без потерь!

Да, очень все удачно повернулось, у парагвайцев всего десять убитых, у нас вообще ни одного, даже две санитарные потери не по ранению, а вывих и ожог.

— А сядь в эти траншеи прежняя боливийская дивизия — мы бы умылись кровью!

— Так мы бы ее атаковали иначе! — некогда курчавый взводный все еще играл в оппозицию.

— Ты лучше скажи, — насупился Хосе, — сколько у тебя машин не дошло, а? Две из трех?

Взводный пристыженно замолчал, и Хосе потащил всех осматривать укрепления, а я объяснял, что и почему тут сделано, где ошибки и как надо.

После сдачи Магариньяса боливийцы отступали день за днем, а Эстигаррибия предпочел преследовать их, не ввязываясь в большие сражения.

Радио время от времени доносило известия из большого мира — утонул пароход «Челюскин», летчик Ляпидевский вывез из ледового лагеря первую партию женщин и детей, а у нас дикая жара, медленное продвижение и борьба не столько с боливийцами, а по большей части с насекомыми.

— Я бы сейчас не отказался пару денечков провести на льдине, — Панчо вытирал красный лоб под панамой и отгонял москитов.

— Лучше просто ящик с колотым льдом, — клацнул я зубами, когда «Атлантико» подпрыгнул на очередной кочке.

Влажная жара давила с затянутых тучами небес, второй день мы двигались вперед без авиаразведки и это начинало меня напрягать. Пусть впереди шла 7-я дивизия, а справа — 2-я, но в этом лабиринте долин-каньяд можно ждать какие угодно сюрпризы. Я включил радио и вызвал Хосе:

— Барселона, ответь Овьедо.

Через несколько секунд в шорохе помех прорезался голос Дуррути:

— Здесь Барселона.

— Здесь Овьедо. Вышли дозоры влево-вправо, что-то мне не по себе, слишком хорошо идем.

— Уже выслал, жду результаты, сразу сообщу. Конец связи.

Когда заканчивалась сиеста (а мы все еще двигались вперед), немного развиднелось, а Хосе передал, что патрули Хавьера возвращаются и новости у них странные: вопреки прежней тактике, на всех возможных путях обхода стоят укрепленные заставы боливийцев. Но еще хуже, что через труднопроходимый массив вдоль дороги, служившей осью нашего наступления, прорублены несколько свежих троп.

— Наверняка боливийцы готовятся ударить нам в бок, — заключил Панчо, — как Ферро у Азуфроста.

— Это в Мексике, где тебя контузило?

— Ага.

Расположение наше как нельзя лучше подходило для такого удара — передовые части упрутся в укрепления, если перерезать их растянутые коммуникации, получится натуральный котел.

— Панчо, передай Хосе, чтобы немедленно занял круговую оборону! — я встал в полный рост и, держась руками за дугу с пулеметом, замахал остальным машинам в колонне: — Прибавить ходу!

Но гнать не потребовалось, Хосе остановился, мы соединились через полчаса и немедленно выслали группы для минирования троп.

— Йанера вызывает Овьедо, — прорезалось в динамике рации.

— Овьедо на связи.

— Jefe, у нас снесло тучи, мы вылетаем на разведку!

Что он сказал напоследок, я не разобрал — сбилась настройка. Пока радист искал наших летчиков, вернулся Хавьер и притащил боливийского лейтенанта, на чей взвод LRCG напоролась при возвращении.

События уплотнялись — едва Хавьер передал пленного в лапы Панчо, как над нами появились боливийские самолеты, три Оспрея и три Веспы. Загрохотали эрликоны обеих наших ЗСУ, но вскоре замолчали — из-за уходящих облаков вынырнула тройка Аэрокобр, и пошла потеха!

Они спикировали на боливийцев, но первый заход прошел впустую, если не считать, что по удиравшему Оспрею отработала зенитка, самолет задымил, прижался к земле и с трудом перевалил невысокий гребень, густо заросший лесом. Судя по тому, что там грохнуло и поднялся столб дыма, экипаж ЗСУ мог рисовать звездочку.

Второй заход получился успешнее — ведомый достал Веспу, после чего бой за отсутствием бежавшего противника заглох.

Панчо раскрутил лейтенанта: впереди стояла в подготовленной обороне 8-я боливийская дивизия, на фланге сосредоточилась усиленная 9-я, чуть ли не пятнадцать тысяч человек.

А еще через полчаса Сева передал, что наблюдает на юго-запад от нас три колонны боливийских грузовиков с солдатами.

Похоже, мы влезли в хорошо подготовленный мешок.

Глава 19

Горячее лето 1934 года

Километрах в пяти на северо-запад по Эль-Лобрего, единственной дороге в здешних зарослях, разгорался бой. Михаил приказал остановить машины и прислушался — тонко тявкали 20-миллиметровые «эрликоны», басовито гудели станковые «гочкисы», стрекотали ручные пулеметы.

— Похоже, «золотой мальчик» крепко влип. Альфредо, ставь машины в оборону и вышли вперед усиленный дозор!

Стресснер козырнул и помчался выполнять указания, а Крезен выбрал самое высокое кебрачо и попытался на него залезть. Получилось не сразу, а только после того, как солдаты подогнали грузовик и выстроили в кузове нечто вроде пирамиды.