Патриот. Смута. Том 6 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

А пока, находясь в удалении от стен, чтобы не попасть под внезапные залпы орудий и какой-то рейд, вылазку занялся управлением.

Первым делом разослал окрест дозоры.

Дальние и ближние, чтобы никто нас не окружил и в тыл не зашел.

Земля близ Тулы постройками богата была. Посад прямо приличный. Слобод много. Одна в другу перетекает. Прямо город. Только опустевший. Но, это же мы предварительно глянули только. А так, если хорошо разведать, может, и остался кто.

Вот этим и должны были заняться разведчики.

За городом южнее текла Упа. На западе, как мне доложили, присутствовали некие инженерные сооружения — плотина. Мы их вроде бы видели, когда шли из рейда по захвату Лжедмитрия. Они как раз вблизи калужской дороги располагались. Там же, западнее места, где мы на некотором возвышении встали лагерем, оказалось несколько ручьев. Вода вполне питьевая, чистая.

Нашлись остовы старого военного лагеря, видимо, того, которым стояли здесь войска при битве за город с Болотниковцами. Именно в этом месте, чтобы не выдумывать лишнего решил я ставить свой войсковой лагерь.

Получалось, что основные силы Трубецкого будут к вечеру, как и основное мое воинство. Мы прилично так вырвались вперед всем авангардом. Обозным подводам приходилось двигаться ощутимо медленнее, преодолевая огрехи рельефа, петляя по дороге, что тянулась от Дедилова к Туле.

Когда с дозорами и разведкой все было налажено, а место под лагерь найдено пришла пора допросов. Нужно было пообщаться всех этих пленных. Кто они и как так вышло, что бежали. Вызывал человек по пять — семь. Их приводили, ставили на колени. Говорил с ними. Начал с простого, времени же было у меня прилично.

Преимущественно среди дезертиров оказались пожилые, опытные вояки.

Молодежи раз, два и все.

Снаряжены довольно хорошо. Это видно было по горе имущества, что деловито разбирало несколько моих бойцов, наводя порядок. Сали, копья, саадачные наборы считай на всех. Несколько аркебуз и пистолетов тоже нашлось. Примерно из расчета на каждого десятого по огнестрелу. Это было прямо довольно много для поместной конницы. И также на каждого четвертого — доспех. Да — железных образцов — бехтерцев, юшманов, кольчуг было всего семь. Причем пять — это что-то не очень идентифицируемое. Вроде бы больше бахтерцы на боковых ремнях. Но — чиненые перечиненные. Кое-где кольчатое полотно заменяло выбитые пластины, кое-где наоборот.

Поэтому вид стальное защитное обмундирование имело странный.

Остальное, это тигеляи. Простеганные халаты, прочные, некоторые даже просоленные для крепости. Мисюрок было штук тридцать на всех. И это неплохой улов. Укрепить свои сотни — дело важное.

Навис я над первой порцией пленных.

— Ну что, граждане, дезертиры. — Проговорил я…

Начался допрос и расспрос.

Изначально было ясно, что это те самые люди, стоящие за Сумбулова. В общих чертах за полчаса рутинной работы стало понятно, что они, больше сдрейфили. Струсили и удрали. Не то чтобы они сильно стояли за Шуского или кого-то еще из бояр. Нет. Они были приближены к самому Исааку Никитичу. Кто-то участвовал с ним в ночной вылазке, но, когда понял, что дело пахнет киросином, отступился. Многие просто были из сотен, кто стояли за него, и сам он их набирал.

И когда стало ясно, что лидер их «партии» схвачен, перетрусили. Испугались резни.

Как говорится — все побежали, и я побежал.

Также стало ясно, что еще с полсотни рассеялось и развалилось, не дойдя до Тулы. Да — большинство, отступив из лагеря, как-то скооперировались и двинулись к городу. Медленно, неуверенно. Но кто-то сам решил в одиночку и с товарищами вершить свою судьбу. Часть думала уйти обратно в Рязань и черт с ним с походом. Кто-то к Димитрию пошел. Не знал они, что я его пленил, думали, собранное войско идет к городу. Ляпунов же всем не сказал об этом. Плохо стало старику.

Выходило, что поддались панике и удирали. Вот и весь сказ.

Раз здесь туго, отправились икать лучшего места.

Из интересного, люди, которые близко к Сумбулову стояли, раскололись. Подтвердили, что Тренко мне рассказывал после жесткого допроса и пыток своего недруга Исаака Никитича. Что сами, мол — они нет, ни в коем разе, как можно… Они только за Ляпунова и за землю рязанскую и вообще испугались, смутились и убрались подобру по здорову зи лагеря.

А вот он — их воевода. Он за Шуского.

Решили — раз переворот не удался, сейчас их резать начнут. А их же немного. ДА и сами то они не предатели. Они четные вои. Что главный скажет, то и делают. А если так, то как отбиваться?

Понятно, что делить все эти сказки нужно было, эдак, на десять.

Уверен, многие из них были близкими знакомцами или даже друзьями этого Сумбулова, пособника и помощника Шуйского. Но, убивать за одно лишь это казалось мне каким-то варварством. По крайней мере, здесь и сейчас. Прокопий Петрович сам явится, со своим больным, старческим сердцем и решит. Что да с кем делать. Это же его люди. А пока — заперли всех в пару освобожденных домов. В одну избу не влезли. Дюже много их было.

Тем временем от стен вернулся гонец.

Немного удивленный и ошалевший.

В общих чертах он поведал довольно странную историю. Поначалу поговорить с бойцами на башне и близлежащих стенах удалось. Служилые люди были настроены довольно холодно, но отвечали. А самое важное, слушали.

Он все им передал.

А потом на стене появился какой-то юнец. Наорал там наверху на кого-то. Выдал звонкую затрещину и… Начал говорить более официально. Требовал, чтобы мы разворачивались и шли домой…

Здесь я не смог сделаться. Присвистнул аж.

— Хитер, бобер. Воевода, Тульский! Идти, значит. Домой. — Уставился на говорившего, махнул ему рукой, дескать продолжай.

Вестовой описал руководителя обороны.

Молодой, худощавый, нервный, даже какой-то злой, если уж на то пошло. Говорит, хрипит. Голоса громкого нет у него. Посадил, видимо. Не может орать громко и приказы раздавать. Сипит, срывается.

— И что на стенах-то, после прихода его? — Не выдержал я.

— Да что, господарь. Как-то вооружились сразу, загалдели, к отражению штурма готовиться решили.

— К отражению?

— Ну так этот, молодой так и сказал, значит. Раз мятежники подошли и расходиться не хотят. Будем отбиваться. Постоим за отечество, за царя.

Я скривился.

— Прямо так и сказал? За царя и за отечество?

Посыльный кивнул.

С одной стороны такой одиозный боец, дело хорошее. Но он же должен был выслушать посла, внять ему, понять, что же предлагает противолежащая сторона.

— Ты прости, господарь. Он дюже заумный. Я часть слов не понял вообще. Что-то по рекогносцировку, фуражировку воевода этот спрашивал. Но, я такого не знаю, это же заговор какой-то, колдовство, господарь Игорь Васильевич?

— Нет. Все будет хорошо с тобой. Даже не думай. — Я хлопнул по плечу вестового. Перекрестил.

— Все чары, если и были, крестом снимаются. — Улыбнулся.

А он поклонился в землю в ответ. Я отпустил его. Все стало более или менее ясно. Надо чуть подождать. Утро следующего дня покажет, а может и ночь. Если с бывшими лжедмитриевскими силами все нормально пройдет.

Дальше время пошло еще медленнее.

Разъезды, доклады, сообщения. Местных нескольких нашли, поговорили с ними. Вначале мои бойцы, потом уже сам. Испуганы они были сильно. Какие-то ремесленные люди. Как я поняя — портной с семьей, гончар, плотник средней руки. Ну и да — батюшка, как я и думал храм свой не покинул.

В процессе диалога в ноги падали, крестились, кланялись в землю, благодарили, что город огню не предал. Я чуть ли не каждый миг хотел себя рукой по лицу садануть от этого всего. Уж больно запуганными они были. Слишком опасались меня. Слухи то, какие были, очень разные. И что сам дьявол с юга идет и что командир татарских тысяч я. Если по умному реинкарнация Чингисхана и Бату хана в одном лице.

Темный народ, которого Смута до крайности довела.

Но, решили все, и люди разошлись по домам своим. Никто их трогать не собирался.