Шарлатан 2 (СИ) - Номен Квинтус

Мне тогда об это как о забавном артефакте сообщили — но теперь-то я мог интересующимся товарищам рассказать, что «в каком-то научном дневнике в библиотеке университета я об этом прочитал». А Маринке я еще подсчитал (то есть сделал вид, что считаю, а на самом деле просто записал вспомненные «с прошлого раза» цифры) «открытые запасы ценных металлов»: до двух миллионов тонн титана, около миллиона тонн хрома, триста пятьдесят тысяч тонн циркония, гафния более четырех тысяч тонн — а за такое открытие и ордена не жалко. Ну а насчет урана с торием все просто было: мне тогдашние геологи тогда сказали, что в цирконе их дофига, а вот насколько дофига, я и понятия не имел. Теперь понятие обрел: Маринка сказала, что геологи уже нынешние урана с торием там нашли в разы меньше, чем их содержится, допустим, в обычном граните. Ну а чтобы к ней никто не придирался, я ей посоветовал «притвориться девочкой»: о том, что в цирконе уран с торием водится, можно в любом справочнике прочитать, правда маловато его там для того, чтобы добычей заниматься — но на такие мелочи девочка-блондинка могла же внимания не обратить?

Когда Маринка, успокоившись, уехала обратно в Горький, я в свою тетрадку записал еще три новых эпитета к слову «шарлатан» — и снова занялся своими делами. Которых, к сожалению, с каждым днем становилось все больше. В том числе и из-за Маринки.

Институт она окончила и диплом получила, как и мечтала, красный. И пошла работать «по распределению», но у нас же партия рулевым работает и эта партия в институте все и разрулила. Так разрулила, что распределили Маринку в обком на работу. Правда, ей там все же пообещали, что через год, в крайнем случае через два ее оттуда все же отпустят, а пока — никак, ведь на ней «висит» все новое автотракторное строительство, которое просто не на кого перевесить. Ну Маринка с этим как-то смирилась (хотя и расстроилась все же), а у меня в отношении нее родилась интересная идея. Потому что я ее диплом очень внимательно прочитал (не из-за любви к турбинам, а потому что я его ей на машинке перепечатал) и до меня внезапно дошло, что же она придумала. В принципе, ничего особо выдающегося, по меркам века так двадцать первого, но сейчас… Она в одном была абсолютно права: пока что изготовить разработанную ею турбину советская промышленность была просто не в состоянии.

Пока была не в состоянии, но мне что-то не хотелось ждать того времени, когда состояние все же случится: я просто «обычным ходом» до этого времени просто не доживу. Доживу, конечно, но не скоро. А мне хотелось «получить все и сразу, причем желательно даром» — а для этого нужно было упорно поработать. И физически тоже потрудиться, но даже для этого нужно было кое-какие навыки приобрести, из числа тех, которые в школе по разным причинам обрести невозможно. И я устроился «учеником» на Павловский автобусный. В инструментальных цех…

Седьмого сентября в Кремле состоялось небольшое совещание, которое проводил Лаврентий Павлович, и на котором в числе прочих рассматривался вопрос о выходе на полную мощность уранового энергетического котла в Березках. То есть вопрос рассматривался о необходимости строительства еще минимум двух таких котлов (с примыкающими электростанциями), и даже, точнее, о возможности строительства: котел-то электричества мог давать много и без непрерывной замены топливных элементов, но в нем электричество вообще рассматривалось как «полезный отход производства», и все упиралось в доступность новых порций урана.

Когда этот вопрос был решен (в целом, в положительном смысле, так как химики уже неплохо отладили процессы возвращения отработанного урана обратно в котел для более глубокой переработки), Иосиф Виссарионович поинтересовался:

— Я слышал, что наш Шарлатан еще какое-то месторождение открыл. И когда с него мы сможем топливо получать?

— Никогда, — хмыкнул отвечающий за «экономику» всей отрасли Станислав Густавович. — Ложная тревога оказалась. В этом месторождении урана всего-то меньше тысячи тонн добыть можно, а скорее, и меньше пятисот.

— Но, думаю, и пятьюстами тоннами разбрасываться мы не будем.

— Ну да. Только чтобы эти жалкие тонны получить, нам потребуется переработать примерно сто миллионов тонн руды. Рудного песка, точнее, так что, по моим расчетам, в год оттуда мы хорошо если по полтонны урана получать сможем, да и то не наверняка.

— Сто миллионов тонн руды на пятьсот тонн урана? И ты всерьез рассчитывал объемы добычи? Это же… нам дешевле окажется уран у американцев закупать, в виде ваз из уранового стекла!

— Ну если про уран только говорить, то да, однако уран оттуда мы, скорее всего, получим в качестве побочной продукции, там другого, как оказалось, полезного очень много. Я посмотрел расчеты, которые Шарлатан проделал, и выходит, что там одного титана от полутора до двух миллионов тонн, хрома не менее семисот пятидесяти тысяч тонн, циркония триста пятьдесят тысяч, гафния не менее четырех тысяч. А цирконий товарищам физикам очень нравится, да и металлурги его очень одобряют, ну и хром — он тоже в народном хозяйстве лишним точно не окажется. Даже жалко, что в ближайшее время мы просто не сможем заняться разработкой этого месторождения: средств просто на такое у нас нет. Хотя у Горьковского обкома… обкома комсомола, какие-то планы на разработку месторождения уже появились, я их не смотрел, но в заявке особо указано, что средств из бюджета на это выделять не потребуется.

— Обком комсомола? Наверняка товарищ Чугунова этим занимается… так?

— Ну, проект в Госплан за ее подписью пришел, но я думаю, то есть я убежден, что его Шарлатан наш составлял. Не в одиночку, конечно, там финансовая часть очень грамотными бухгалтерами просчитана, но вот подсчет рудных запасов в стиле нашего мальчика сделан: несложно, но совершенно непонятно откуда взяты исходные данные и почему использованы такие аппроксимации.

— Я вот думаю, а не перевести ли товарища Чугунову в Москву? Пусть поработает в ЦК комсомола, ведь у нее, похоже, все, за что она берется, прекрасные результаты…

— Я уже закидывал удочки, — недовольно прервал Сталина Берия, — ничего не выйдет. Она весной, в начале лета, диплом инженера получила, ее с трудом и чуть ли не жульнически в обкоме уговорили еще год на работе остаться, чтобы завершить все работы по моторно-тракторным проектам, которые она курирует. С обещанием через год ее на производство отпустить: ну не хочет она больше общественной работой заниматься! Оно и понятно: все же вдова с тремя детьми, ей и семьей позаниматься хочется… так что не выйдет.

— Ну не выйдет так не выйдет. Однако с ее руководящим опытом переходить на работу рядовым инженером… ладно, мы об этом еще подумаем. А что с ураном не получилось, очень жалко.

— Зато со всем прочим получилось, и получилось более чем неплохо, — улыбнулся Струмилин. — помнится, и за куда как меньшие открытия геологам высшие награды…

— Слава, мы знаем, что ты всех готов награждать, но мы сейчас другие вопросы решаем. А по месторождению, по разработке его без привлечения бюджета, только в двух словах: это вообще выглядит возможным? Какой-то смысл в предложениях проглядывается?

— Да, если совсем кратко, то предлагается силами местпрома области и особенно артелей разработку начать: там как раз артелям сырья нужного немало. А начальное финансирование предложено обеспечить с помощью областных облигаций, погашаемых готовой продукцией. И я финансовую часть изучил, ошибок в ней не нашел…

— Тогда займись и подготовь по этой части постановление Госплана. А теперь по поводу третьего энергетического котла: уран для него мы, как я понимаю, иметь будем, а вот на строительство финансирование откуда предлагаете взять? В планах-то оно не предусмотрено, так что мы сейчас послушаем, что по этому поводу думает товарищ Струмилин…

На совещании, состоявшемся седьмого сентября в Ворсме, первым — после того, как я рассказал собравшимся о моем предложении, выступил дядя Алексей: