Помещик (СИ) - Шерр Михаил

После обеда меня ждала беседа со старостой. Сидеть в доме желания не было и я расположился в павильоне, где недавно принимал калужского полицеймейстера.

Староста немного робел, сразу же видно, что ему не привычно находиться в барской усадьбе.

— Садись, Сидор Матвеевич, в ногах правды нет. Мы с тобой я думаю о многом должны обстоятельно поговорить, — мое предложение было видимо полнейшей неожиданностью для старосты и он залился румянцем как красна девица.

Примостившись на краю стула, он ни как не мог начать говорить и вдруг к моему изумлению достал из кармана смятую грязноватую бумагу.

— Ты, Сидор Матвеевич, давай-ка садись по-людски, а то как воробушек примостился на жердочки. Того и глядишь, свалишься.

Старосту мои слова успокоили, а листок бумаги придал ему видимо уверенности.

Он положил его на колени и аккуратно разгладил. Мне хорошо было видны какие-то не понятные и мне каракули.

— Барин, дозволь сначала о своем.

— Мы все, — Сидор Матвеевич обозначил какую-то фигуру в воздухе, — интересуемся когда крестины будут у басурмана.

В этот момент я вспомнил, что перед завтраком Пелагея подала мне записку от батюшки. Я её положил в записную книжку и успешно забыл прочитать.

— Сейчас, мы с тобой это и выясним, — перебил я старосту и достал записку.

Отец Петр спрашивал, удобно ли мне будет провести крестины дней через пять. Если да, то он хотел бы познакомиться поближе с Вильямом и провести с ним несколько бесед.

Языкового барьера у них нет. Оказывается наш батюшка, в отличии от многих других, человек образованный и знает в частности языки. Тороповым невежда в фактически домовом храме был не надобен и они добились назначения на приход своего кандидата.

Наличие крестных Вильяму не обязательно, оказывается взрослого можно крестить и без них.

Я прочитал еще раз вслух записку батюшки и вопросительно посмотрел на старосту. Он довольно заулыбался, его смущение как рукой сняло.

— Хорошо, барин, хорошо. Вот и меня вопрос и просьба по этому поводу. А где вы, барин, желаете чтобы молодые жили?

— Да мне все равно, — пожал я плечами. — Решай как вам удобно. Марии я дам вольную, это будет мой свадебный подарок.

Старосту как подбросило со стула. Он рухнул мне в ноги.

— Спасибо, барин. Спасибо, благодетель.

В беседе невольно получился перерыв. Я спокойно подождал пока староста возьмет себя в руки и снова сядет на стул.

— Продолжай, Сидор Матвеевич.

— Мы, барин, то бишь я и все мои остальные, просим разрешения молодым жить у нас, — староста замялся. Ему вероятно сложновато барину объяснить почему он так просит.

— Не объясняй, — усмехнулся я. — Понятно почему просишь об этом. Если вам так удобно, — я развел руками, — баба с возу кобыле легче. Только на службу являться без опозданий. А как на другое поставлю, без звука и бегом.

Старосту такое решение явно устроило и обрадовало и он заговорил увереннее.

— Дозволь, барин, ему уже перейти к нам. Баловства я не допущу, а мы начнем приглядываться к нему. Уж очень чудно нашей девке за басурмана идти.

— Ну коли так вопрос ставишь, тогда давай поступим, — я выбил барабанную дробь пальцами, — давай поступим так. Я им даю отпуск до крестин, на крестины естественно и два дня после. Годится?

— Годится, барин, — на распев произнес довольный староста.

— Тогда, как с тобой закончим совет держать, забирай.

Почти час, после решения личного вопроса, староста рассказывал мне об общественном.

Оказывается вчера на деревне был сельский сход. Дорешивали сегодня с утра, поэтому никто мне ничего не рассказал, так как договорились барину сообщить уже готовое решение.

Решение схода меня порадовали. После длительных дебатов, временами переходящих чуть ли не в драки, решили предложить барину всю землю обрабатывать одним клином.

Особенно за это ратовали братья Степана. Они грамотные и оказывается провели свое исследование земель имения. По их подсчетам получилось, что не меньше пяти процентов пашни уходит на межевые борозды. Этот аргумент оказался решающим.

«Офигеь, — подумал я, услышав эту цифру. — Не меньше двадцати гектаров земли пустует».

Староста на этом месте сделал паузу, давая мне возможность переварить эту информацию.

Я позвал Анфису, которая что-то делала на крыльце.

— Принеси коньяк, два бокала, нарезанный лимон и сигары.

Анфиса ушла, а я продолжил:

— Не думал, что так много, — покрутил я головой. — Это же не меньше двадцати десятин.

— Да неправильно они, барин намерили. Я промолчал, да только земли больше гуляет.

— Даже так, — слова старосты меня вообще повергли в трепет.

Да только из-за одного этого коллективизация сельского хозяйства насущнейшая необходимость для страны. Особенно здесь в Центральной России.

Анфиса девица на ногу оказалась легкая и на столе передо мной появился коньяк, два бокала, тарелка с нарезанными лимонами, две вилки и коробка сигар с принадлежностями.

Два бокала и две вилки повергли старосту в трепет. Он в буквальном смысле задрожал, покраснел как рак, затем побледнел и мне показалось перестал даже дышать.

Понятное дело двумя бокалами барин пить не будет и пользоваться двумя вилками тоже. Значит второй бокал и вилка для него.

Для крепостного мужика, даже и деревенского старосты, это разрыв всех шаблонов.

Я ухмыльнулся и налил в бокалы на два пальца.

— Давай выпьем за успех всех наших начинаний.

Староста оказался молодцом. Спешить пить он не стал, внимательно наблюдая за мною, повторил все мои действия.

Коньяк он выпил не поморщившись, а вот с лимоном справился не сразу, видно что вилкой ему орудовать не просто.

— Крепкая зараза, барин, как наше хлебное. А то и покрепче будет.

— Коньяк называется. Тебе я думаю его осваивать придется.

— Это как? — опешил староста.

— Басурман его потребляет.

— Ух ты! А дорогой?

— Этот дорогой, настоящий французский. Наши русские дешевле, но тоже хороши. Будет хорошо работать и не дурить, будут у него деньги и на коньяк.

— Это на какое же ты его дело, барин, поставить хочешь?

Коньяк явно ударил старосте в голову. Он и не заметил, что перешел на «ты». Похоже пора закругляться.

— Не скажу, военная тайна, — хотя это наверняка секрет Полишенеля. — Ты вот мне что скажи. Какие планы на ближайшие дни?

— Надо, барин, начинать пахать. Думаем завтра и приступим. Потом сразу озимые сажать. Потом окончательный дележ зерна и…

Староста помялся и показал на бутылку коньяка.

— А потом гулянка за счет барина как обещано, — засмеялся я. — Так?

— Так, барин, — довольно подтвердил староста.

— Ну с богом. Иди забирай басурмана со своей внучкой.

Все, что я сказал старосте, мною было повторено для Вильяма и Марии, а господину англичанину еще и порекомендовал пока держать язык за зубами и не тренькать по поводу моих планов о их будущей работе.

Оставшись один, я выпил еще коньяка и закурил сигару, размышляя об услышанном. Моё глубомыслие было вскорости прервано известием, что из Калуги мне письмо от господина титулярного советника Иванова.

В первой моей жизни «чуйка» меня никогда не подводила. Иногда она правда меня покидала, но подводить ни разу не подводила.

Я быстро распечатал письмо и по своей многолетней привычки 21 века, прочитал его конец. Смысл прочитанного дошел до меня мгновенно.

Мне надо ехать в Санкт-Петербург!