Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"
— Можно подумать, они там без него не справятся, — буркнул Панчо.
— Ты не поверишь, — обнял я друга за плечи, — у Советов не хватает не только техников и квалифицированных рабочих, но и журналистов. А такое перо, как у Мигеля, просто на вес золота.
Названный Мигель, загорелый, как и все мы, до черноты, махал рукой с борта отвалившей от пристани «Умайаты» и выглядел сущим колонизатором: полотняный френч цвета выгоревшего хаки, пробковый шлем (их тут носили все, кто смог раздобыть) и даже сигара в зубах. Грешным делом я тоже подумывал о курении — дым неплохо отгонял неугомонных комаров и москитов, но здоровье дороже.
Несмотря на регулярные полеты деревянных фанеропланов в Асунсьон, Михаил решил возвращаться по реке, чтобу успеть отредактировать разросшуюся папку с очерками и заметками, которые он решил свести в книгу «Огненный континент». Некоторые я успел прочитать, но вопреки внешнему виду Кольцова, его статьи, наряду с этнографией и географией, напичканы марксизмом и обличением империалистической войны. Но свое путешествие Михаил отработал честно, неоднократно отметив, что буржуазия неоднородна, что наряду с негодяями вроде Генри Детердинга или Гуго Стиннеса и прочих капиталистических хищников есть относительно приличные люди, типа оружейного магната Грандера.
Пара фельетонов специально описывала наши гуманитарные потуги, помощь индейцам, заботу о раненых, исподволь подводя к выводу, что надо искать слабые места у классового врага и действовать через них.
Тактически все верно, но лет через пять Кольцову такие строки могут припомнить.
Эренбург деятельно пропагандировал продукцию Grander Inc, выстреливая чуть ли не по статье в день, описывая новую технику в новых условиях — танки, грузовики, самолеты, радиосвязь и прочее. В своих черных очках Илья больше походил на кота Базилио с трубкой, чем на парижскую богему, друга Модильяни, Риверы и прочих авангардистов, но жизнью был вполне доволен, тем более что компанию ему составлял Хэмингуэй.
Вот уж кто не изменился: дубленое лицо с усами, да вечный стакан в руке. Он писал в своем излюбленном стиле про суровых людей в суровой обстановке, испытание мужества и приключения. Среди его героев водились эксцентричный американский миллионер, мексиканский партизан, парижский журналист и прочие узнаваемые фигуры. Кстати, сухой мартини он почти забыл, переключившись на канью. На мой взгляд, вполне правильно — местные точно знают, что следует пить в Чако. Вот и сегодня он наготовил каньи на всех, так что проводы Кольцова вышли нескучные, и обратно из Пуэрто-Касадо в Исла-Пой мы выехали только на вечернем поезде.
Узкоколейка в дни перемирия работала весьма напряженно, вовсю используя шанс доставить необходимое для войск без риска попасть под бомбежку или обстрел с самолетов. Но поезда из небольших вагончиков ходили не быстро, мы вполне успели выспаться.
Совещание командиров начали после сиесты, когда немного отпустила жара. Собрали на него всех наших взводных, ротных, командиров отделений, не включенных в роты и взвода, то есть всех относительно самостоятельных начальников.
Обсуждение первого этапа кампании и обмен опытом — как же без этого. Начали с самого главного, с еды:
— Э, куда столько? Тебя что, не кормят?
— Не твое, не жадничай!
— Двигайтесь оба, на задерживайте!
— Поесть спокойно не дадут…
При входе в три составленных вместе палатки госпитального типа с поднятыми для вентиляции стенками поставили еду и питье. И разговор может затянуться, и неформальность обозначили.
Минут пятнадцать я смотрел, как наши «гачупины» из Испании, Франции, Аргентины, Мексики, США и так далее рассаживались и устраивались за длинными столами.
А потом слово взял Панчо и довольно сухо, без эмоций, изложил в подробностях, кто как воевал. Кто стоял впереди, кто предпочитал держаться в укрытии, кто торопился довезти груз до боевых рот, кто постоянно ремонтировался и так далее.
Я же сидел и удивлялся даже не тому, сколько он успел нарыть, а когда — он же почти все время рядом со мной, все время на виду. И с необыкновенной ясностью понял, что нам не хватает штаба. Панчо, я и Хосе это хорошо, но военного образования нет ни у кого. На нынешней, полупартизанской стадии, мы еще справляемся, например, вся наша логистика построена по тем же принципам, что и логистика моих предприятий. Но мне почему-то кажется, что в реальной большой войне, к которой я изо всех сил готовлюсь, все будет иначе.
Меньше всего замечаний набралось в адрес «тыловиков», что подтвердил Хосе:
— Товарищ Панчо верно сказал, что лучше всего показали себя авторота, медики, ремонтники и обслуживание.
— Так они не воевали! — вскочил пылающий недовольством курчавый взводный.
Его поддержали согласным гулом те, кто бился на 31-м километре и ходил в рейд Хавьера.
— Есть такое, — согласился я. — Поэтому будем проводить частичную ротацию.
— Почему частичную? — хором возмутились курчавый и несколько «тыловиков», рвавшихся в бой.
— А ты сможешь заменить врача?
— Сможет-сможет, — заржали в дальнем углу навеса, — он личинки здорово вырезает!
Здешние насекомые вроде земляных блох, только гораздо мельче, портили жизнь всем новичкам. Эта тварь внедрялась под кожу на ступнях и там устраивала себе капсулу, а затем делала кладку. Начинался зуд, кладка росла с размеров спичечной головки до горошины, и тут главное ее вовремя вырезать, иначе она раздувалась и врастала еще глубже. Если на поздних стадиях заниматься этим приходилось уже хирургам, то в самом начале вполне справлялись некоторые бойцы. Наука нехитрая, просто требовала ловкости и аккуратности: рассечь кожу, поддеть капсулу, вытащить наружу, ранку промыть спиртом и затереть табачным пеплом, как делали парагвайцы.
Впрочем, парагвайцев и тех, кто прожил тут полгода и более, эти твари практически игнорировали, предпочитая свежее мясо. В первые дни нахватать десяток-другой паразитов было за норму, а кое-кто устроил из этого даже соревнование — чемпион «сдал» за день штук шестьдесят, после чего три дня лежал с задранными ногами.
Причем никакие «домашние средства» вроде нафталина, керосина или эфирных масел, не помоглали. Только резать да терпеть. Правда, наша резидентура в Буэнос-айресе закупила и отправила нам бочку «патентованного» репеллента, но я отнесся к сообщению с известным скепсисом — нет еще той убойной химии, от которой дохнет все членистоногое, даже ДДТ еще не открыт.
— Врачи ладно, но остальные, зачем они вообще нужны? — не унимался курчавый. — Мы воевать ехали!
Знаю, знаю — «… а не по телефону разговаривать».
— Зачем нужны? Чтобы ты грязью не зарос, например, — оторвался от записей Хэмингуэй.
Под навесом опять захихикали — курчавый даже на фоне не слишком чистой формы у остальных выглядел бомжевато, а к Эрнесту относились с уважением. Еще бы, если «писака-гринго» спуску не давал, а самым борзым расквасил пару носов.
— К тому же, кроме медиков, есть и другие специалисты, — продолжил я. — Вот ты на радиостанции умеешь работать? Нет? А кто тогда должен связь держать?
— Получается, — встал командир третьего взвода автороты, — мы сюда не воевать приехали, а грузовики водить? Мы так не договаривались!
Ну вот опять. Долбишь, долбишь…
— Современная война — это не только и не столько перестрелки и штыковые атаки. Товарищи из других стран, кто успел повоевать, могут это подтвердить.
Волонтеры-иностранцы важно закивали.
— Нам нужно, чтобы любой боец в любую минуту был здоров, сыт, одет, обут, снаряжен и снабжен всем необходимым!
— А расчески нам так и не привезли! — вякнул курчавый.
— Правильно, в полевых условиях лучше бриться наголо.
— А сам-то не бреешься!
— Хм… а пошли, только все разом!
— Замучаемся волосы вытряхивать! — предложение ожидаемо энтузиазма не вызвало.
Но у меня был козырь:
— Водовозка пришла, кто постригся — моется.
Очередь образовалась мгновенно, и пять человек с ручными машинками принялись за дело — заматывали простыней и вжик-вжик-вжик срезали отросшее. Иногда подопытные вскрикивали, когда не слишком опытный парикмахер цеплял слишком большой клок волос, но терпели до конца.
