Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим

Я поднял глаза от чертежей, удивленный внезапной сменой тона.

— Вы… — она на секунду запнулась, но потом решительно продолжила. — Вы замечаете что-нибудь кроме работы? Хоть иногда?

В ее карих глазах мелькнула такая неприкрытая обида, что я растерялся. Действительно, когда я в последний раз смотрел на нее не как на талантливого инженера, а как на молодую женщину?

— Варвара Никитична, я…

— Не нужно, — она резко поднялась. — Простите за эмоции. Завтра к девяти подготовлю все расчеты по авиационным демпферам.

Она быстро направилась к двери, но на пороге обернулась:

— И знаете… можно просто Варя. Хотя бы иногда.

Дверь тихо закрылась. Я остался один, глядя на недописанную строчку в блокноте и почему-то вспоминая, как красиво она улыбается, когда очередной эксперимент оказывается успешным.

Часы пробили десять. Завтра с утра приедет военная комиссия, нужно подготовить документы… Но мысли почему-то возвращались к тому, как дрогнул ее голос и как блестели глаза в полумраке кабинета.

Заснул только под утро. Так и не выспался.

Военная комиссия прибыла ровно в десять. Три автомобиля, два черных «Паккарда» и один «Бьюик», въехали на заводскую территорию под мокрым декабрьским снегом. Из машин вышли шестеро: двое в штатском и четверо военных, среди которых выделялся высокий генерал с орденом на габардиновой шинели.

Я встречал их у входа в экспериментальный цех. Вороножский, против обыкновения непривычно тихий, нервно теребил пуговицу на черном халате.

Варвара стояла чуть поодаль, сосредоточенная и строгая в белом лабораторном халате, только легкий румянец на щеках выдавал ее волнение. После вчерашнего разговора она старательно избегала смотреть в мою сторону.

— Товарищ Краснов? — генерал протянул руку. — Генерал-майор Павлищев, Николай Андреевич, — представился военный. В его цепком взгляде чувствовался не только командирский опыт, но и глубокое техническое понимание. — До революции работал на заводе Треугольник, знаком с производством резины не понаслышке.

Я пожал крепкую ладонь:

— Прошу за мной. Мы подготовили демонстрацию.

В цехе все уже было готово к показу. На испытательных стендах разместили образцы различных резинотехнических изделий. Отдельно стоял макет танковой ходовой части с новыми траками и системой подвески.

— Начнем с базовой технологии, — я кивнул Варваре.

Она шагнула вперед, безупречно четко начав объяснение:

— Перед вами образцы синтетического каучука с различными характеристиками. Обратите внимание на показатели прочности и эластичности…

Один из штатских, судя по манере держаться, инженер, прищурился:

— А сырье? Какова зависимость от импорта?

— Полностью отечественные компоненты, — ответил я. — Мы можем организовать производство в любом месте, где есть…

— Минуточку! — вмешался Вороножский. — Нужно учитывать геомагнитные линии местности. И лунные фазы, конечно.

Я заметил, как генерал удивленно поднял бровь. Нужно было срочно переводить разговор в практическое русло:

— Перейдем к демонстрации особых свойств материала. Варвара Никитична, прошу вас.

Варвара включила электромагнит под испытательным стендом. Полоса каучука, закрепленная в зажимах, мгновенно изменила свои свойства.

— При воздействии магнитного поля, — пояснила она, старательно глядя только на приборы, — материал может менять жесткость в пять-шесть раз. Процесс полностью обратимый и хорошо управляемый.

Павлищев шагнул ближе, внимательно разглядывая установку:

— А температурный диапазон?

— От минус сорока до плюс шестидесяти без потери свойств, — я протянул ему графики испытаний. — Причем характеристики сохраняются даже при длительном…

— Позвольте добавить! — вмешался Вороножский. — В полнолуние эффект проявляется особенно ярко. Я как раз составил специальный календарь для оптимизации производства.

Один из штатских хмыкнул, но Павлищев неожиданно заинтересовался:

— А знаете, в этом что-то есть. На старом Треугольнике тоже замечали странные колебания качества по фазам луны. Мы даже вели специальный журнал.

Вороножский просиял:

— Вот! А я что говорил? Сейчас покажу вам особый эффект… — он метнулся к саквояжу.

— Борис Ильич, — мягко остановил я его, — давайте лучше продемонстрируем работу подвески.

Варвара уже запускала испытательный стенд с макетом танковой ходовой части. Металлические траки мягко постукивали по роликам, имитирующим неровную поверхность.

— При включении магнитного поля, — пояснила она, — жесткость подвески увеличивается вдвое. А теперь смотрите… — ее пальцы быстро пробежали по кнопкам пульта.

Характер движения макета заметно изменился. Павлищев присвистнул:

— Впечатляет. И все это управляется автоматически?

— Да, мы разработали специальную систему регулирования, — я развернул схемы. — В зависимости от характера местности.

— А время переключения? — спросил один из штатских специалистов.

— Доли секунды, — Варвара включила секундомер. — Вот, смотрите…

Следующий час прошел в детальном обсуждении технических характеристик. Павлищев задавал точные, профессиональные вопросы, особенно интересуясь возможностями массового производства.

— Что ж, товарищ Краснов, — наконец сказал генерал, — впечатляет. Жду вас в Москве с полным комплектом документации. И… — он помедлил, — захватите вашего необычного профессора. Его идеи, при всей их кажущейся эксцентричности, заслуживают внимания.

Когда комиссия уехала, я заметил, как Варвара облегченно выдохнула. Весь этот час она держалась безупречно профессионально, но сейчас ее плечи чуть заметно опустились от усталости.

— Варя, — негромко позвал я, впервые используя это имя. — Спасибо за отличную работу.

Она на мгновение замерла, потом медленно повернулась ко мне. В ее глазах промелькнуло что-то похожее на надежду.

Но договорить нам не дал Вороножский, который с громким возгласом «Эврика!» опрокинул на себя колбу с каким-то раствором.

Впереди была Москва, новые переговоры и, возможно, большой оборонный заказ. Но почему-то сейчас меня больше волновал едва заметный румянец на щеках моего талантливого инженера.

Глава 24

Ходовая

Я внимательно разглядывал новую рессору, лежащую на верстаке. В косых лучах утреннего солнца отчетливо виднелась необычная слоистая структура. Темные полосы резины разной жесткости чередовались с тонкими стальными пластинами. Изящное инженерное решение, хотя и появилось весьма своеобразным путем.

— Вот здесь, Леонид Иванович, — Звонарев водил веснушчатым пальцем по срезу, — мы сделали чередование слоев. Каждый рассчитан на определенный тип нагрузки.

Я кивнул, вспоминая, как вчера Вороножский носился по лаборатории с колбой «Артура», уверяя, что именно катализатор подсказал ему идею многослойной структуры. Что ж, если безумные идеи профессора работают, какая разница, кто их на самом деле «подсказал» — магнитное поле Земли или говорящая колба? Или даже пришелец из будущего, который старался действовать максимально незаметно?

— А это, — Звонарев показал на металлические прослойки, — особая сталь с добавлением хрома. Профессор настоял, что ее нужно было закаливать строго в полнолуние.

— И разумеется, строго по оси север-юг? — не удержался я от иронии.

— Именно! — раздался за спиной восторженный голос Вороножского. — А еще важно было правильно настроить молекулярные вибрации. Для этого я использовал специальный серебряный колокольчик.

Я снова осмотрел рессору. Несмотря на всю эксцентричность методов создания, конструкция выглядела многообещающе.

Такие композитные материалы появятся в массовом производстве только через несколько десятилетий. Забавно, что мы пришли к этому решению благодаря чудачествам профессора и его «говорящему» катализатору.

— Борис Ильич полагает, что особую роль сыграло расположение Юпитера, — продолжал Звонарев, сверяясь с какими-то графиками. — Но я больше доверяю этим диаграммам. Смотрите, как равномерно распределяется нагрузка.