Таких не берут в космонавты. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я посмотрел Гагарину в глаза и напомнил:

— Юрий Алексеевич… наедине.

Тут же добавил:

— Это очень важно. Вопрос жизни и смерти.

Гагарин чуть сощурился, кивнул. Он повертел головой — посмотрел на своих сопровождающих.

Его спутники недовольно нахмурились.

— Товарищи, — сказал Гагарин, — вы не оставите меня и комсомольца-героя? Буквально на пару минут. Товарищи, я помню, что у нас запланировано на этот вечер. Уверяю: я вас надолго не задержу.

Я почувствовал на своём лице испепеляющие взгляды. Но были и любопытные. Солидно одетые «товарищи» одарили первого космонавта Земли улыбками — очень разными: одни улыбнулись иронично, другие льстиво и угодливо. Они переглянулись, неохотно всё же отступили от меня и от Гагарина на полдюжины шагов. Загалдели, словно показали: им не было дела до моей беседы с Гагариным. Я отметил, что теперь на меня и на Юрия Алексеевича с одной стороны смотрели юные танцоры — с другой на нас поглядывали похожие на важных чиновников солидно одетые граждане.

Гагарин снова показал мне конверт и сказал:

— Слушаю тебя, герой. Что тебе написал Юра Гарнаев? Какой у тебя ко мне «вопрос жизни и смерти»?

Космонавт посмотрел на меня без своей фирменной улыбки — его взгляд стал серьёзным.

Я чуть склонил голову и сообщил:

— Юрий Алексеевич, одиннадцатого июля в Англии начнётся чемпионат мира по футболу. Сборная СССР на этом чемпионате победит в своей отборочной группе. В четвертьфинале наши футболисты со счётом два-один обыграют Венгрию. В полуфинале мы проиграем с тем же счётом два-один сборной ФРГ. А в матче за третье место мы с всё тем же «два-один» уступим португальцам. Запомните: наша команда в трёх финальных поединках на чемпионате мира сыграет с одинаковым счётом «два-один». Но лишь однажды он будет в нашу пользу. Победят на чемпионате англичане. Они в финале обыграют немцев со счётом четыре-два: победят в дополнительное время.

Я пристально посмотрел Гагарину в глаза. Заметил недоумение в его взгляде.

— Юрий Алексеевич, чемпионат мира завершится тридцатого июля. Тогда вы убедитесь в правдивости моих слов. Найдите меня. Обязательно. Я буду здесь, в Кировозаводске. Тогда я вам расскажу о том, как в следующем году двадцать четвёртого апреля на конечном этапе спуска на Землю из-за отказа парашютной системы корабля «Союз-1» погибнет лётчик-космонавт инженер-полковник Владимир Михайлович Комаров. А ещё расскажу, как в том же году шестого августа во время тушения большого лесного пожара во Франции в катастрофе вертолёта Ми-6ПЖ погибнет заслуженный лётчик-испытатель Юрий Александрович Гарнаев.

Я указал на конверт в руке Юрия Гагарина — первый космонавт Земли опустил на него взгляд.

Сердце у меня в груди отсчитывало потраченные на разговор секунды.

— Юрий Алексеевич, расскажу вам, как двадцать седьмого марта шестьдесят восьмого года во время тренировочного полёта на самолёте МиГ-15УТИ, — сказал я, — вблизи деревни Новосёлово Киржачского района Владимирской области погибнут первый космонавт Земли полковник Юрий Алексеевич Гагарин и инженер-полковник Владимир Сергеевич Серёгин. Прощание с Гагариным и с Серёгиным состоится тридцатого марта шестьдесят восьмого года. Урны с их прахом установят в Центральном Доме Советской Армии. На Красной площади состоится траурный митинг. Урны с прахом Гагарина и Серёгина захоронят у Кремлёвской стены с воинскими почестями.

Глава 23

Я снова почувствовал запах табачного дыма — это закурили сразу несколько человек, что явились в арьерсцену вместе с Юрием Гагариным. Мужчины посматривали на меня и на затылок застывшего передо мной Гагарина. Натужно вели беседу: они словно изображали занятость. Столпившиеся по другую сторону от нас школьники тоже шушукались, то и дело потирали глаза — точно доказывали себе, что не спят и видят первого космонавта Земли наяву. Под потолком мигнула лампа — она будто бы поторопила меня. Я указательным пальцем прикоснулся к конверту, который был сейчас в руке Гагарина.

— Юрий Алексеевич, — сказал я, — письмо от Юрия Александровича Гарнаева я вам, к сожалению, не покажу. С полчаса назад его у меня забрал серьёзный товарищ из КГБ. Не думаю, что увижу это письмо снова. Хотя мне было приятно перечитывать те хвалебные слова, которыми меня в своём письме наградил ваш друг. Очень надеюсь, что однажды я познакомлюсь с Юрием Александровичем.

Я дёрнул плечом.

— Юрий Алексеевич, мне понадобится ваша помощь. А вам — моя. У нас с вами много общих дел в будущем. Я на это надеюсь. Тридцатого июля семьдесят первого года при возвращении на Землю из-за разгерметизации спускаемого аппарата «Союз-11» погибнут сразу три космонавта: Добровольский Георгий Тимофеевич, Пацаев Виктор Иванович и Волков Владислав Николаевич.

Я вздохнул и сказал:

— Всех этих людей можно спасти. Как и многих других. Если вы мне в этом поможете. Но бессмысленно говорить об этом сейчас. Пока не завершился чемпионат мира по футболу. Ведь так? Я повторяю вам вновь: сборная СССР займёт на этом чемпионате четвёртое место. Трижды в конце она сыграет со счётом два-один. Чемпионами станут англичане. Они в финале победят сборную ФРГ.

Я усмехнулся.

— Юрий Алексеевич, то же, что случилось с письмом Гарнаева, произойдёт и со мной: я тоже исчезну в неизвестном направлении. Если вы с кем-либо поделитесь содержанием нашего разговора. Но это ещё полбеды. Страшно то, что моё общение с людьми из Комитета государственной безопасности СССР не спасёт ни вас, ни ваших друзей. Почти не сомневаюсь в этом.

— Почему?

Гагарин произнёс свой вопрос тихо и спокойно.

— Потому что официальную версию гибели Юрия Гагарина и Владимира Серёгина не опубликуют. Что выглядит более чем странно. Версий вашей гибели будет множество. Среди прочих мелькнут версии намеренного саботажа и преднамеренного убийства. Поэтому я и говорю именно с вами. Вы единственный человек, которому я верю. Ни с кем другим говорить о будущем не стану.

Я посмотрел в чуть сощуренные глаза Гагарина.

«Эмма, диктуй письмо».

«Здравствуйте, мои милые…» — прозвучал у меня в голове голос виртуальной помощницы.

— Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка! — повторил я. — Решил вот вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами и разделить вместе ту радость и счастье, которые мне выпали сегодня. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу — проложить первую дорогу в космос!..

Гагарин едва заметно вздрогнул.

— Юрий Алексеевич, вы вспомнили это письмо? — спросил я. — Вы написали его десятого апреля шестьдесят первого года, за два дня до своего исторического полёта в космос. Так мне сказали. Это письмо долгое время лежало в служебном сейфе. Только после авиакатастрофы под Киржачом это письмо передадут вашей супруге… вашей вдове Валентине Ивановне.

— Что всё это значит? — спросил Гагарин.

Он не нахмурился — напротив: чуть улыбнулся.

— Как ты объяснишь все эти… свои слова? — спросил Гагарин.

— Никак, — ответил я.

Покачал головой и сказал:

— Что толку в объяснениях, если сейчас мои слова кажутся вам лишь хорошо спланированным розыгрышем? Разве не так? Поэтому пусть они пока останутся просто словами. До окончания чемпионата мира, когда вы посмотрите на них уже под иным углом. Потому что точный сценарий финальной части чемпионата мира по футболу не спланирует никто, даже КГБ СССР.

Я улыбнулся и напомнил:

— Найдёте меня в августе, Юрий Алексеевич. Я буду здесь, в Кировозаводске. Обещаю. Вот тогда мы с вами обо всем подробно поговорим. С глазу на глаз, разумеется. Без свидетелей. Вы не пожалеете.

Пару секунд мы с Гагариным смотрели друг другу в глаза.

— Значит… четвёртое место? — тихо сказал Юрий Алексеевич.

Даже я едва расслышал его слова.