Таких не берут в космонавты. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

— Не веришь ты в наших футболистов, комсомолец Пиняев, — сказал Гагарин. — Все мои друзья считают, что в этом году мы непременно станем чемпионами мира.

— Скоро мы это узнаем, Юрий Алексеевич. Через два месяца.

Гагарин кивнул.

— Ты прав, Василий. Скоро узнаем.

Я поднял с лавки открытку и заранее приготовленную авторучку. Протянул их Гагарину.

Спросил:

— Подпишите, Юрий Алексеевич? Для моего друга. Для того, кто нарисовал ваш портрет.

Гагарин усмехнулся.

— Разумеется.

Ответил он громко, уже не таясь.

Юрий Алексеевич присел, положил открытку на лавку — я опустился на корточки рядом с ним.

Гагарин взглянул на меня и спросил:

— Как зовут твоего друга?

— Напишите, — сказал я, — приемнику Королёва, будущему Главному конструктору Алексею Черепанову от первого космонавта Земли Юрия Гагарина.

Юрий Алексеевич удивлённо приподнял брови.

— Главному конструктору? — едва слышно произнёс он.

Глаза Гагарина иронично блеснули.

Я кивнул, серьёзным тоном ответил:

— В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году Алексей Михайлович Черепанов станет генеральным конструктором Ракетно-космической корпорации «Энергия» имени С. П. Королёва. Уже через год после его назначения корпорация разработает прототип аппарата межпланетной связи «Радио-1» и автоматизированный межпланетный грузовой корабль «Прогресс-М». В две тысячи первом году под его руководством построят первую жилую исследовательскую станцию на Луне. В две тысячи восьмом году Алексей Михайлович возглавит программу по строительству жилой исследовательской станции на Марсе. Именно при его непосредственном руководстве программой «Марс для людей» в две тысячи двадцатом году на поверхности красной планеты возведут первый полностью автономный жилой блок, в котором поселятся первые жители города Королёв-на-Марсе.

Юрий Алексеевич качнул головой и сказал:

— Как в фантастическом романе.

— Лучше, — сказал я.

Гагарин улыбнулся и спросил:

— Сколько лет сейчас этому твоему будущему гениальному конструктору?

— Семнадцать, — ответил я. — Семнадцать ему исполнилось неделю назад. В мае он закончит школу. Летом поступит в Московский авиационный институт имени Серго Орджоникидзе.

Гагарин снова покачал головой, улыбнулся.

Взял наизготовку авторучку.

— Будет строить самолёты? — сказал он. — Молодец твой друг. Целеустремлённый. Интересный, похоже, человек этот Алексей Михайлович Черепанов. Обязательно с ним познакомлюсь.

Юрий Алексеевич взглянул на своё изображение на открытке и добавил:

— Но не сейчас. Пусть пока спокойно готовится к экзаменам. После летнего чемпионата мира мы с ним повидаемся. Когда наша сборная трижды сыграет два-один и в матче за третье место проиграет португальцам.

— А сборная Англии выиграет золотые медали, — напомнил я.

Гагарин кивнул.

— Да, я запомнил. Англичане станут первыми. Сыграют с немцами четыре-два.

Юрий Алексеевич вскинул на меня глаза и сказал:

— Хотя я всё же верю в наших советских футболистов. Они достойны стать чемпионами. Надеюсь, Василий, что ты ошибся.

Гагарин ушёл, увёл с арьерсцены своих солидно одетых спутников. Убежали и школьники — они помчались рассказывать приятелям о том, что видели («вот как тебя сейчас») Юрия Гагарина. Я сунул в карман пиджака подписанную первым космонавтом Земли открытку. Вновь уселся на лавку и тяжело вздохнул, словно очень устал. Посмотрел на зависшее в воздухе серое облачко из табачного дыма.

Примерно минуту я не шевелился. Дышал ровно. Представлял, как в это самое время Юрий Алексеевич и его спутники шли мимо опустевших кресел к выходу из зрительного зала. Я не сомневался, что Гагарина сейчас расспрашивали обо мне. Не сомневался я и в том, что Юрий Гагарин сейчас улыбался — эта улыбка будто бы обезоруживала его собеседников.

«Эмма, — сказал я, — когда и по какой причине умер первый космонавт Земли Юрий Алексеевич Гагарин? Найди мне, что пишут об этом в вашем интернете».

«Господин Шульц, — ответил голос виртуальной помощницы, — первый лётчик-космонавт Земли Юрий Алексеевич Гагарин погиб десятого августа тысяча девятьсот семьдесят девятого года недалеко от города Алма-Ата, Казахская ССР. При заходе на посадку самолёт „Ту-134“, на котором летел Гагарин, врезался в гору. Причина — экипаж нарушил схему захода, отклонившись от неё почти на пятнадцать километров. Помимо Юрия Гагарина вследствие этой авиакатастрофы погибли ещё восемьдесят девять человек…»

«Стоп, Эмма. Спасибо. Семьдесят девятый год, говоришь?»

Я покачал головой, вздохнул.

«Результат не идеальный, но приемлемый, — сказал я. — Подкорректируем и его. В своё время. До семьдесят девятого года ещё много воды утечёт. Поэтому я считаю: операция по спасению Гагарина движется успешно. Но она ещё не завершена. Очень надеюсь, что сборная СССР по футболу меня не подведёт. Эмма, озвучь мне результаты матчей нашей сборной по футболу в четвертьфинале и в полуфинале чемпионата мира шестьдесят шестого года. Ведь советские футболисты всё же вышли тогда в полуфинал?»

«Господин Шульц, на состоявшемся в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году в Англии чемпионате мира по футболу сборная команда СССР заняла четвёртое место. В матче за третье место советские футболисты проиграли команде из Португалии со счётом два-один. В четвертьфинале чемпионата мира футболисты из СССР обыграли сборную Венгрии, а в полуфинале проиграли сборной из Федеративной Республики Германия. Оба матчи завершились со счётом два-один».

«Прекрасно, Эмма. Пока всё идёт, как и должно. Пожалуй, до августа я воздержусь от резких движений. Победа сборной СССР на чемпионате мира по футболу была бы прекрасным результатом. Только не в нашем случае. Это ведь не последний чемпионат. В семидесятом году пройдёт следующий. Как там выступила сборная СССР?»

«Господин Шульц, в тысяча девятьсот семидесятом году футболисты из СССР победили в своей отборочной группе. В четвертьфинальном поединке они обыграли сборную Уругвая со счётом один-ноль. В полуфинальном поединке советские футболисты в дополнительное время одолели сборную Бразилии. Этот матч завершился со счётом два-один. В финале чемпионата мира футболисты сборной СССР победили сборную Италии со счётом три-один и завоевали золотые медали мирового первенства».

«Вот! — сказал я. — Прекрасно. Ведь могут же… если им слегка помочь. Молодцы, парни. В этом году обойдутся четвёртым местом. Так надо. Пусть немного поднаберутся спортивной злости. А с семидесятого года они возьмутся за ум. Мы с тобой, Эмма, им в этом поможем. Да и Юрий Алексеевич им подсобит. Поговаривали: к футболу он неравнодушен».

Я встал с лавки, потянулся. Тут же замер и прислушался. Услышал голоса и смех. Но они доносились не со сцены и не из зрительного зала — с противоположной стороны. По скрипучему полу я прошёлся тем же путём, каким пару минут назад покинули арьерсцену Юрий Гагарин и его спутники. Вспомнил, как совсем недавно во главе ансамбля 'Буревестник’я выходил на сцену Дворца культуры.

Выглянул на сцену — никого там мне увидел. Лишь заметил слабо освещённый сейчас рояль. Тяжеловесный бордовый занавес отделил сценические подмостки от зрительного зала. Мне почудилось, что сцена стала тесной. Я неспешно прошёлся по ней. Слушал звуки своих шагов. Они устремились в сторону зрительного зала. Но не добрались до него — запутались в плотной ткани занавеса.

Черный рояль стоял с поднятой крышкой, будто огромная чёрная птица взмахнувшая крылом. Музыканты не опустили и клап. Рояль будто бы улыбнулся при виде меня, продемонстрировал мне свои чёрные и белые зубы-клавиши. Сердце у меня в груди пропустило удар. Я печально вздохнул. Подошёл к роялю, нажал на клавишу «до» пятой октавы — рояль будто бы попрощался со мной.

Мне почудилось, что он спел: «…До свиданья, наш ласковый Вася…»

— Скорее… не до свидания, а прощай, Василий Пиняев, — сказал я. — Так будет точнее. И честно.