Застава, к бою! (СИ) - Март Артём

— Правильно. Послушай Саида, капитан, — разулыбался Нафтали, и Хайдер снова обратил к нему свой взгляд, — не стоит мне указывать. Только в наших силах найти этого русского разведчика, который так вам нужен. И мы это сделаем.

Хайдер не стал заглядывать в глаза задиристому командиру боевиков. Вместо этого припал к своему биноклю.

— Жалкие слабаки… — самонадеянно проговорил Нафтали.

Саид оторвался от окуляров, глянул на командира боевиков, уставившегося на заставу, виднеющуюся вдали, за рекой.

— Не смогли одолеть этих детей в зеленых фуражках, — хмыкнул Нафтали.

— Банда Юсуфзы была одним из крупнейших бандформирований во всем Бадахшане, — сказал Саид, — Их было втрое больше, чем бойцов на заставе. И все равно, они не смогли ничего противопоставить пограничникам. Я бы не стал недооценивать шурави.

— Эти шурави — лишь дети, — отмахнулся Нафтали, — сборище перепуганных мальчишек, которых безбожники загнали под ружье. Если Юсуфза боялся их, то он просто ничтожество, у которого нет права вести джихад. Будь там мои люди, уже к рассвету головы всех этих шурави лежали бы у ступеней их собственного Шамабада.

Надменный Нафтали действовал Саиду на нервы. Тем не менее, агент промолчал. Когда услышал ниже по холму звуки какого-то копошения, обернулся.

Двое боевиков в черном приволокли моджахеда, бросили его себе под ноги. Третий, оставшийся внизу, перекинулся с остальными двумя несколькими словами. Потом поспешил наверх по холму.

— Командир, — начал худощавый и узкоплечий боевик, когда приблизился. Он был в такой же черной форме и большой чалме, — мы поймали беглеца. Он говорит, его зовут Сатар. Он из банды Юсуфзы. Говорит, командовал отрядом из десяти моджахеддин. Сейчас спасается от смерти. Хочет уйти в горы.

— А где же его люди? — Ухмыльнулся Нафтали.

— Погибли, — ответил ему узкоплечий. — Сатар говорит, их убили пограничники шурави.

— Значит, они были слабаки, — ощерился командир боевиков в черном.

— Его нужно допросить, — сказал Саид, — может, он что-то знает о советском разведчике, которого захватил Юсуфза.

Саид попытался подняться на ноги, но Нафтали его остановил.

— Позволь мне с ним поговорить, — сказал он зловеще, — дорогой Абади. Уверяю тебя, у меня достаточно опыта в таких вопросах.

— Благодарю, но я бы хотел сам поговорить с этим человеком, — примирительным тоном ответил агент.

— У нас нет времени на долгие беседы, — Нафтали встал и достал из ножен свой нож, — я сделаю все так быстро, что он и сам не заметит, как развяжется его язык.

— Застава, стройся! — Крикнул Пуганьков, когда четыре БТР-70 подкатили к воротам заставы.

Пограничники, что суетились вокруг Шамабада, тут же побежали строиться в шеренгу.

Бронемашины медленно вращая грязными колесами, прокатились чуть-чуть вперед по дороге. Замерли.

Бойцы, что ехали на броне, стали спрыгивать по приказу своих командиров. Выгружаться из десантных люков под броней БТР. С командирской машины сошел суровый майор.

Тут же направился к Пуганькову.

— Смотри, кто к нам пожаловал, — сказал кисловато Стас Алейников, ставший рядом со мной, — они прямо вовремя.

Не ответив Алейникову, я посмотрел на майора.

Невысокий, но широкоплечий, он носил суровое лицо с крупным носом. Хотя майору нельзя было дать больше сорока лет, голова его была уже напрочь седая.

— Застава, равняйсь! Смирно! — Крикнул Пуганьков и отдал Майору честь, начал докладывать: — товарищ майор. Сегодня, примерно в два часа ночи, многочисленная группа афганских моджахедов пересекла Государственную Границу Союза Советских Социалистических республик, с целью нападения на четырнадцатую заставу погранвойск КГБ СССР «Шамабад». Личный состав заставы пресек попытку нападения. Враг был выдавлен нами на сопредельную территорию. Уничтожено более семидесяти боевиков. Шестеро задержаны.

С каждым словом Пуганькова лицо майора делалось все мрачнее и смурнее. Когда лейтенант закончил доклад и проговорил: «Заместитель начальника заставы по политической подготовке лейтенант Пуганьков», майор тоже отдал честь Пуганькову, а потом обратился к нам:

— Здравия желаю, товарищи бойцы!

— Санитар! Срочно санитара надо! — Кричал кто-то из приехавших на БТР погранцов за спиной у майора, — раненные у них!

— Здравия желаю, товарищ майор! — Ответили пограничники.

Майор вздохнул. Поджал губы, словно бы не зная, что ему еще сказать. Потом все же решился:

— Товарищи бойцы! — Он вдруг осекся, понизив голос, — Парни… Сегодня вы сделали невероятное: не только удержали заставу перед лицом превосходящих сил противника, но и выдавили их за Пяндж! Такой ваш поступок достоин восхищения!

Он снова замолчал, положил руку на грудь.

— Восхищения и уважения! А я… Я хочу принести всем вам извинения, парни. Извинения за то, что подкрепление к вам так долго двигалось! Понимаю, тут оправдываться уже нельзя, но все же скажу! Погодные условия, коварные ловушки врага — вот что помешало нам прибыть на помощь вовремя. И все ж вы свой долг выполнили! Не просто выполнили, но и перевыполнили! Честь вам за это и хвала! Вольно! Свободны, выполняйте свои обязанности!

Майор снова тяжело вздохнул, принялся о чем-то разговаривать с Пуганьковым. Потом вместе они торопливо пошли во двор заставы. Следом быстро побежали несколько санитаров, которые приехали на броне с подкреплением из отряда.

— М-д-а-а-а-а… — Протянул Алейников, поправляя фуражку, — поменьше б мне таких ночек на моем веку…

Только что закончив конвоировать пленных духов к одному из БТР мы вернулись во двор заставы, чтобы приступить к другой работе. Однако Алейников задержался под навесом, где обычно стояла Шишига. Достал сигарету.

Шамабад, конечно, потрепало. Тут и там на территории заставы зияли в земле воронки от мин. Здание самой заставы было испещрено пулями и осколками. Под ее стенами валялась размокшие от дождя куски штукатурки. Это еще не говоря о разрушенной конюшне и заборе.

Уверен, стоило присмотреться повнимательнее, как на глаза попадется еще многое, что предстояло нам исправить своими силами.

— Скоро дембель, — улыбнулся я Стасу, — уйдешь на гражданку.

— Дембель… Скажешь тоже…

— А что? Передумал? — Хитровато глянул я на Стаса. — Все же решил на сверхсрочную?

Алейников закурил, уселся на лавку, под навесом в чьем шифере зияли дыры после боя.

— Дурак я, наверное, — сказал он.

— Это почему ж?

Алейников хмыкнул.

— Нормальный человек, если такое, как сегодня было, переживет, — начал Стас, посерьезнев, — захочет бежать от всей этой войны куда подальше. Скрыться от нее скорее, чтобы пули над головой не свистели… Что б душманы убить не грозились. Домой… К мамке с папкой. Туда, где безопасно.

— А тебе что мешает?

Алейников вздохнул. Глянул на меня.

— Не знаю я, что мне делать дальше, Саша. В колхоз, что ли? Я ж в школе был ни туда ни сюда. Первый раздолбай на деревне… Мне батька всегда говорил, что ничего кроме как языком молоть, я и не умею…

Стас затянулся, выдохнул густой сигаретный дым. Глянул на меня.

— А, выходит, умею. Неплохо врага бить умею.

— Эт точно, — улыбнулся я. — Уж не раз мы с тобой попадали в переделки. Не подводил.

— Сам этому удивляюсь, — горьковато усмехнулся Алейников. — Каждый раз, когда в бой иду… И не страшно выходит. А как после… то аж поджилки трясутся. Вроде бы и страшно, что убить могли… А вроде бы и радостно, что не убили. Эх…

Я обернулся, услышав какое-то копошение и голоса за спиной. Увидел, как через двор, поднырнув Тарану под руки, бойцы ведут раненного старшего лейтенанта куда-то к воротам.

— Его что, повезут в отряд? — Удивился Алейников. — Он жеж не доедет. Сколько они к нам сюда ехали? Я аж со счету времени сбился!

Вопросы наши развеяли далекие хлопки, эхом разносящиеся по небу. Это вертолет МИ-8 спешил к Шамабаду, чтобы забрать раненного начзаставы.