Владимир Романовский - Добронега
Его проигнорировали. Сторож забеспокоился.
– Нельзя, нельзя, – сказал он, подбегая к Хелье. – Только одну можно.
– Что ты врешь, смерд, – откликнулся Хелье, продолжая седлать. – Ты что, не видишь, что нас трое. Как же мы втроем на одной лошади уедем?
– Нельзя, – повторил сторож. – Я вот сейчас побегу куда-нибудь да расскажу все. Так и знай, болярин.
Сторож повернулся, собираясь бежать.
– Дир! – позвал Хелье.
Дир появился, все еще не очень твердо стоя на ногах.
– Держи этого, – велел ему Хелье.
Дир схватил сторожа за предплечье. Совсем как Житник, подумал Хелье.
– Там в доме должна быть веревка, – предположил он, – или простыня, которую можно порвать на веревки, а если нет, вырви этому молодцу язык, растяни его в веревку, и привяжи его к чему-нибудь. На обратом пути, ежели вспомним, так освободим.
Дир, не удивляясь и не переспрашивая, поволок вяло сопротивляющегося сторожа к дому. Когда сторож вдруг рванулся, пытаясь освободиться от железной хватки, Дир тряхнул его и дал ему подзатыльник. Сопротивление прекратилось.
Втроем они выехали бодрой рысью, Хелье на несколько шагов впереди. Облака иногда закрывали луну, но лошади хорошо знали дорогу. Дир трезвел – хотел было затянуть песню, но вспомнил, что путешествует рядом с Великим Князем, и счел песнопения неуместными. Постепенно ему стало стыдно и неудобно.
– Князь, – сказал он.
– Да?
– Ты меня прости, я давеча нетрезвый был, говорил всякое. Я не со зла. Я тебе предан, князь.
Владимир промолчал.
– Для меня, – продолжал Дир, – великая честь – скакать вот так, рядом с тобой, служить тебе. В Ростове я с детства мечтал хотя бы увидеть тебя.
– Что за человек твой друг? – спросил Владимир.
– Хелье? Хороший парень, верный. Он мне жизнь спас.
– Вот как?
– Да. И он тоже очень тебе предан.
– Он ведь не местный?
– Это не важно.
– Как же так?
– То есть, важно, конечно, но не в случае Хелье. Если он и варанг, то очень необычный. Он – наш варанг.
– А что за предложение у него было ко мне?
– Не знаю. Он что-то говорил…
Дир прикусил язык. Вот ведь нельзя мне, заметь, болтать попусту, подумал он. А вдруг Хелье совсем не нужно, чтобы Владимир знал, что он, Хелье, мне что-то говорил?
– Прости, князь.
Владимир все понял и даже улыбнулся. Молодые, бесхитростные ребята. Вот она, смена, вот оно, новое поколение, не то, что воеводы теперешние, или добрынины горлохваты.
– Не быстро ли мы скачем? – осведомился он. – Эдак лошадей загнать можно. Хелье!
Хелье обернулся, кивнул, и придержал коня.
– Да, князь?
– Коней не пожалеть ли?
– Скоро подстава.
– Ну да?
Хелье кивнул.
– Откуда кони, что за сторожка, и что за подстава?
– Не имею права говорить, – отрезал Хелье.
Владимиру это не понравилось, но он ничего не сказал.
Когда они подъезжали к подставе, конь Хелье хрипел, пыхтел, и исходил потом – неумелый наездник совсем его замучил. Кони Владимира и Дира выглядели намного свежее. Со сторожем подставы трудностей не было – он где-то отсутствовал, возможно уйдя по своим каким-то более важным делам.
– У тебя было какое-то предложение ко мне, – напомнил Владимир, седлая коня.
– Да. Не хочешь ли ты жениться, князь? – спросил Хелье, затягивая подпругу.
– Не хочу, – ответил Владимир серьезным тоном. – А что?
– Есть для тебя невеста. Молодая, красивая, умная, ужасно родовитая, стратегически для тебя выгодная. Отец согласен, а саму невесту никто спрашивать не будет, но, скорее всего, она не против, ей все интересно.
– Кто же? – спросил Владимир, забираясь в седло.
Неотесанные, подумал он. Ни тот, ни другой не собрались подержать мне стремя.
– Дочь короля Швеции. Это я его поручение выполняю. Он велел тебе предложить.
– Именно мне?
Хелье попытался вспомнить, были ли указания от Олофа не говорить Владимиру о том, что не только его одного сватают, но не вспомнил.
– Нет. Еще Ярославу. Но Ярослав отказался.
– Почему же?
– Не знаю. Он странный.
Владимир не выдержал и засмеялся.
– Так что же, князь?
– Нужно подумать, – сказал князь. – За предложение спасибо. И отдельно за выполнение поручения. Дипломат из тебя никакой, но честность твоя мне нравится.
Понтонная переправа через Десну поразила Владимира тем, что он никогда о ней не слыхал раньше.
У кромки леса, за которой начиналась открытая полуаржа, отделявшая лес от терема, Хелье остановил коня и спешился.
– Князь, – сказал Хелье. – Не сочти за дерзость. Мы с Диром сейчас пойдем к терему, а ты останешься здесь. Было бы хорошо, чтобы кони не ржали.
– Такого уговора не было, – заметил Владимир.
– Или же, – заключил Хелье, – ты пойдешь один и предпримешь все, что сочтешь нужным, а мы с Диром вернемся сейчас же в Киев. Терем хорошо охраняется, и у лучников есть приказ стрелять во все, что движется. Даже если тебе удасться проникнуть к Предславе…
– Постой. Хорошо. Предположим, идете вы, вдвоем, а я остаюсь здесь вас ждать. Предположим, ты знаешь способ быстрого тайного проникновения внутрь. Ты нашел ее. Что ты собираешься делать, если она заупрямится?
– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы доставить ее тебе целой и невредимой.
– Ты применишь к моей дочери силу?
– Ты не хочешь этого?
Владимир некоторое время молчал, а затем сам взял поводья у Хелье и Дира.
– Обещай, что сделаешь все возможное, чтобы она была цела, – сказал он.
– Обещаю.
– Как долго? – спросил Владимир.
– Думаю – около часа, – ответил Хелье, глядя на небо.
С востока к луне подползало массивное облако, похожее на арсель печенега. Хелье поправил сверд, оглядел критически Дира, запахнул ему сленгкаппу, чтобы не видна была белая рубаха, выждал момент, когда облако начало закрывать луну, и сказал:
– Пойдем.
А может – пусть она выходит за Болеслава, подумал Владимир. Это ее дело, в конце концов. А я просто старый себялюбец. Он помедлил. И уже обратился было к Хелье, но Хелье рядом не было, и Дира тоже.
Тем временем луна окончательно скрылась за облаком, а Хелье и Дир перешли на бег.
Когда-то у Вышгорода была самая настоящая городская стена, но вот уже лет двадцать, как она развалилась, и развалившееся растащили по бревну местные смерды для хозяйственных своих нужд.
– Слушай внимательно, Дир, – сказал Хелье. – Время от времени здесь ходит дозор. Если он будет проходить, пока мы здесь, сделай так, чтобы он некоторое время никуда не ходил. Но кулаком, не свердом. Чтобы никакого шума. Понял?
– Понял.
– Теперь вот что. Присядь на корточки лицом к стене. Не у самой стены. Правильно. Я встану тебе на плечи, и ты распрямишься. Потом возьмешь меня руками за икры и поднимешь еще выше. Силы хватит?
– Не бойся, – успокоил его Дир, самодовольно усмехаясь. – Залезай.
Хелье влез ему на плечи и Дир медленно и ровно распрямился. Ухватив Хелье за щиколотки, он также медленно и плавно распрямил руки, вытягивая их вверх.
– Спускай обратно, – яростным шепотом сказал Хелье.
Дир послушно опустил его обратно к себе на плечи и присел. Хелье соскочил на землю.
– Не то окно, – пояснил он с досадой.
Подсознательно, не отдавая себе в этом отчета, он был настроен, как оказалось, залезть в окно Марии.
Они переместились влево от узкого проулка между строениями.
– Стало быть, так, – сказал Хелье тихо. – Я тебе свистну, очень тихо. Ты ответишь, также тихо. Свистеть умеешь?
– Разумеется.
– Я спущу ее тебе вниз. Сброшу. Не с самого карниза, но все равно прямо в руки тебе мне ее спустить не удастся. Тебе нужно будет ее поймать. Если она сломает ногу или руку, Владимир нас не простит. Никогда. А если не сломает, быть тебе, Дир, во главе Косой Сотни, вместо Добрыни.
– Ну да? – удивился Дир.
– Это в самом неинтересном случае. А в лучшем тебя сделают посадником в твоем дурацком Ростове.
– Ростов хволить не смей!
– Хорошо. В твоем умном Ростове. Понял?
– Да.
– Вперед.
Они повторили маневр. Карниз оказался чуть выше, чем Хелье предполагал – пальцы едва доставали до кромки. Он помахал Диру рукой. Дир подумал и встал на цыпочки. Захватив карниз, Хелье повис на нем и ногой оттолкнул Дира. Дир отошел в сторону. Хелье качнулся и закинул ногу. Мгновением позже он сидел на карнизе.
Ставня оказалась прикрыта но, на счастье Хелье, не заперта. Внутри было темно. Хелье припомнил, на каком расстоянии от окна находится ложе и вытащил сверд. Ножны мешали. Он отвязал их и кинул плашмя вниз. Луна все еще пряталась за облаком. Кажется, ножны упали Диру на голову. Дир смолчал.
Действовать следовало так. Быстро отворить ставню. Прыжок в комнату. До ложа пять длинных шагов. Пробег сократит их до трех. Четвертый шаг – прыгаем на ложе и прикладываемся к голове любовника рукоятью. Затем объясняем дуре, что лучше бы она шла добровольно. Если она говорит – нет, в пререкания с нею не вступаем, вяжем ее, чем попало, запихиваем ей чего-нибудь в рот, чтобы не пищала, и спускаем ее Диру.
