Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot"
Внутри конторы сновали туда-сюда военные в белых халатах, наброшенных поверх мундиров. В основном офицеры. Скорее всего, врачи, работающие в этом госпитале. Куда же мне идти? Но и тут меня выручил тот же самый немецкий орднунг — на каждой двери висела соответствующая табличка.
Для начала я решил проверить «кабинет» начальника военного госпиталя. Должен же он визировать соответствующие бумаги на выписку своих пациентов? Думаю, что должен. И какая-никакая информация на этот счет у него должна быть. Хотя, я не очень-то в таких делах разбираюсь — никогда начальником не был, ну, разве что, разведротой командовал.
На этот раз я заранее запустил в кабинет командира госпиталя своего одноглазого братишку. Пусть посмотрит, есть там кто, или нет? В нематериальном состоянии Лихорук легко проходил сквозь стены, поэтому, проделать подобный фокус и в этот раз ему большого труда не составило.
Уже через мгновение я уже знал, что кабинет пуст — местное медицинское начальство где-то отсутствовало. Мне это было на руку. Но кабинет ожидаемо оказался запертым. Но этот факт меня совершенно не смутил. Я же готовился. В ход пошла еще одна не слишком сложная в исполнении печать под условным названием «не ждали?».
Вообще, основатель ведьмовского рода Афанасий Никитин обладал неплохим чувством юмора. Отдельные названия заклинаний вызывали если не истерический смех, то непременно заставляли улыбнуться. Вот и в этот раз было точно так же. Ну, скажите на милость, ждут вас здесь или нет, если вы собираетесь вскрывать замки?
Печать я с легкостью изобразил на дверном полотне, прямо поверх личинки замка. Не прошло и трех секунд, в сердцевине замка щелкнул механизм, втягивая запорный язычок. Вуаля! Дверь открыта! На этот раз я оглядываться не стал, а набросил отводящее глаза заклинание на часть стены с дверным полотном, и свободно прошел внутрь.
Теперь, даже проходящие мимо этой двери фрицы не будут обращать на неё внимания, как будто она вообще не существует. Удобно, не правда ли? Мне стало смешно, когда я представил, как хозяин этого кабинета пройдет мимо, так и не обнаружив его. А, возможно, вообще забыв о его наличии после действия моей печати.
В кабинете меня встретила весьма довольная рожа Лихорука, улыбающаяся во все стопицот (или сколько у него их там?) зубов. Лихорук поднял свою огромную пятерню, по которой я звонко хлопнул своей ладонью.
— Отлично сработано, напарник! — похвалил я злыдня. — А теперь не отсвечивай, чтобы местное окружение от твоего присутствия умом не двинулись. Мне тут лишний шум сейчас совершенно не нужен. — И одноглазый братишка мгновенно испарился.
Я быстро пробежался по бумагам и папкам, лежащим на столе и находящихся в полках в образцовом порядке. Было видно, что начальник госпиталя тот еще педант, даже все письменные принадлежности на столе были расставлены и разложены едва ли не по линеечке.
Перьевые ручки бережно хранились в специальной многоярусной шкатулке, чернильница из зеленого камня, похожего на малахит (хотя я в камнях слабо разбираюсь) вообще выглядела настоящим произведением искусства. Медицинские карты пациентов были разложены аккуратными стопками: недавно поступившие, на лечении, готовящиеся к выписке.
Вот именно эти медкарты в первую очередь и привлекли моё внимание. Ведь в них и должна содержаться необходимая мне информация о потенциальных объектах копирования. Я уселся на место начальника за столом, положил перед собой стопку «историй болезни» и погрузился в их изучение.
— Я не поняла… Ты еще кто такой?
Женский голос, неожиданно раздавшийся в кабинете главрача, оторвал меня от «увлекательнейшего» занятия по поиску необходимого мне фрица. Я настолько погрузился в бумаги, что не заметил появления…
Стоп! Какого появления? Я же там на двери морок повесил? Пусть эта печать у меня и не совершенна, но она не должна была так быстро развеяться. Поэтому я гостей и не ждал. Я поднял голову и столкнулся с жестким взглядом прищуренных глаз довольно-таки симпатичной особы лет сорока-сорока пяти, чем-то неуловимо похожей на Глафиру Митрофановну.
Только моя Глаша была простым человеком, а эта фурия, разъярённая моим наглым проникновением в её кабинет, оказалась настоящей ведьмой! И это, увы, не фигуры речи — стоявшая перед мной женщина в офицерском мундире со знаками различия военного медика и наброшенном на плечи белым халатом обладала колдовским даром. Причём, довольно высокого чина — шестого, как и у меня самого! Только вот её энергетические каналы были вполне себе развиты, не то что у меня.
— Повторяю свой вопрос, — ведьма уперла руки в боки и воинственно выставила вперед свою довольно-таки немаленькую грудь, — ты кто такой, солдат? И что забыл в моём кабинете?
Ха, вот кто оказывается тут главным врачом подвизался — ведьма! Интересное кино, а она меня что, не раскусила? Судя по её поведению — нет. Но быть такого не может, я же её прекрасно вижу. И что ведьма она, и чин её… И морок, наведенный на дверь, на неё поэтому и не подействовал — он только простаков безотказно отваживает, и тех одаренных, кто ниже меня в ведовской иерархии.
А с этой «строгой фройляйн-врачом» мы в колдовских чинах равны, если не брать в расчет «сопутствующую периферию» — меридианы и резерв. Так что должна она, по идее, меня тоже видеть… Или нет? Может, это я чего-то не знаю, или не понимаю. Что с меня взять? Я ведь еще в колдовской профессии без году неделя, хоть и довольно высоко забрался. Повезло мне.
Пока я размышлял над этой загадкой, немка неожиданно тряхнула головой и потерла кулаками глаза, словно пытаясь убрать с глаз невидимую пелену. И когда она взглянула на меня вновь, её лицо исказила злобная гримаса, скоропостижно запустившая процесс жуткой трансформации её внешнего облика.
Нос стремительно вытянулся и загнулся натуральным крючком, едва не достав до самого подбородка, который тоже неимоверно удлинился и заострился. А на самом кончике носа выпрыгнула огромная и отвратительная бородавка, сплошь поросшая мелкими, но отлично заметными волосками. Я даже плечами незаметно передёрнул, настолько отвратительными было это зрелище.
Бывшие ранее румяными и гладкими щечки ведьмы неожиданно сдулись, посерели и покрылись глубокими морщинами. Пухлые алые и такие манящие ранее губы посинели и истончились, разъехавшись в кровожадную ухмылку, ощетинившуюся острыми длинными клыками. До «акульих» челюстей злыдня ей, конечно, далеко, но как она себе пасть с таким набором зубов не раздирает?
Для меня это большая загадка. Я, вон, даже обычными нет-нет, да умудряюсь то щеку, то язык до крови прикусить. А будь у меня такой частокол… Блин, страшно даже представить. И вообще, мне пока не ясно, а в веде и лете я до этого момента как-то не добрался, либо «зевнул», но отчего ведьм так корёжит?
Ведь все они (и бабка Акулины, и вот эта немка-дохтурша) превращаются в настоящих страхолюдин, а мне пока хоть бы что. Ну, по крайней мере настолько серьёзных изменений в своём организме совершенно не ощущаю. И нос не растёт, и зубы не заострились, да и рожа пока еще (если не под печатью «доппеля») тоже, несильно-то изменилась. Это если в расчет не брать стремительное старение, когда злыдня своего спасал.
Глаза ведьмы немки загорелись двумя красными угольками, когда она полностью закончила свою мерзкую трансформацию. И куда только подевалась её стать, длинные ноги, шикарная задница и выдающаяся грудь? Сейчас передо мной стояла согбенная горбатая старуха, да еще и страшнючая, как смертный грех или баба Яга, только без костяной ноги.
И военный мундир, который несколько минут назад ладно сидел на её аппетитной фигурке, теперь болтался на ведьме, как на вешалке, настолько усохли её габариты. Старушенция, кольнув меня кровавым горящим взглядом, шумно втянула воздух своим безобразным длинным носом.
— Чу… — гортанно произнесла она, шумно выдохнув. — Никак собрата по промыслу ко мне занесло? Давненько я ведьмаков по жизни не встречала, да еще и ровни мне по чину… — визгливо проскрипела она, словно кто пенопластом по стеклу повозил.
