Товарищ "Чума" 6 (СИ) - "lanpirot"
След страха, по всей видимости оставленный группой потерявшихся ребят, все еще вел нас со злыднем по мертвому лесу, некогда состоявшему из могучих елей-великанов. Но на данный момент от них остались только голые ветви, лишенные иголок, да толстые стволы с облезшей местами корой.
И тишина в этом мертвом лесу тоже стояла мёртвая: ни птичьего гомона, ни шелеста листвы, ни ветерка. Даже деревья и те не скрипели, словно превращенные в камень. В общем, возникало такое ощущение, что у нас с братишкой слух отказал. Но, нет, легкое шуршание сухой земли под ногами присутствовало. Но эта окружающая нас тишина откровенно нервировала. Хотя мой одноглазый братишка не обращал на неё никакого внимания. Постепенно его непоколебимое спокойствие подействовало и на меня — и я перестал нервничать.
По мере продвижения становилось понятно, что дорога, некогда бегущая между вековыми елями, была некогда настоящим дорожным трактом, вымощенным диким камнем. Местами из-под сухой пыли выскакивали на поверхность целые куски этой мостовой, не развалившейся даже по прошествии такого длительного времени, природных катаклизмов и прочих разрушительных воздействий. Либо на совесть сделано, либо с помощью магии…
Но магии в этом мирке не осталось даже на понюшку табака. Недаром же какая-то хрень пыталась вытянуть энергию даже из самого Лихорука, который и сам перехватить силёнок на шару далеко не дурак. Так что посмотрим, что там еще за чудо-юдо нашими детками решило полакомиться? Хрен ей на воротник, а не советские пионеры на обед!
Потихоньку-помаленьку мы с Лихоруком обогнули курган, выйдя к нему с «обратной» от магического прохода стороны. А вот тут открывшаяся картинка выглядела немного по-другому. Все окружающее пространство было просто завалено разбитыми в хлам деревьями, словно перед курганом схватились не на жизнь, а на смерть два свирепых великана. Потому как раздолбать в щепу вековечные деревья в три (а то и больше) моих обхвата у обычного простака навряд ли получиться.
А вот у лешего — вполне. Я вспомнил, как он в мгновение ока мог изменять свой размер — вырастать величиной с самое высокое дерево в лесу. Он и маленьким мог становиться, с мизерную букашку, но это его свойство меня сейчас не сильно интересовало. Но и сила того, кто сумел бы противостоять разгневанному лесному духу, тоже поражала. Ведь он явно сопротивлялся. Жестоко, отчаянно, но, похоже, безрезультатно. Потому и сидел вот уже который век под магическим заточением.
Когда-то эта мощеная камнем дорога, по которой мы с братишкой вот уже с полчаса шлепали его когтистыми лапами, загребая пыль, вела прямиком к «парадному входу» в гигантскую усыпальницу, закрывающую своим насыпным куполом весь горизонт. Если он тут, конечно, имелся. Вообще эта пространственная магия — штука весьма и весьма сложная. Я с одной только печатью портала сходу разобраться не успел, хотя и владел недолго. А тут целый кусок мира «в шкатулочку» запрессован, из которой хрен выберисси.
Сейчас же, мало того, что дорога местами была завалена размочаленными и переломанными деревьями, некоторые из которых были вырваны с корнем, так она еще и была разбита в хлам, щетинясь вывороченными камнями, словно зубастая пасть какого-то вымершего хтонического чудовища. Однако, похищенных детей вели сюда именно этой дорогой, мы натыкались со злыднем на отпечатки в пыли маленьких подошв. Да и запах страха, он тащил за собой Лихорука, куда лучше всякой собаки-ищейки.
Но не только переломанный лес и изуродованная дорога кричали о том, что в этих местах некогда произошла эпическая битва между лесным владыкой и незнамо кем, классифицируемым моим одноглазым братишкой, как нежить-умертвие. Сам курган тоже неслабо пострадал: у него был отсечен словно гигантским мечом неведомого великана изрядный кусок.
Часть насыпи обрушилась оползнем, открыв нашим глазам (вернее, единственному глазу злыдня) часть его гигантского чрева. Строительный состав неведомой усыпальницы оказался весьма неоднородным: из земляной насыпи местами виднелась каменная кладка, а местами торчали явно рубленые бревенчатые стены. Для лесной местности, каким в древности было Подмосковье, самый распространённый материал.
Сам же курган «в разрезе» выглядел словно слоеный пирог, в котором, где-то внутри, засело это грёбаное умертвие! Что это такое, и с чем его едят я не знал. А веду дергать со слова, находясь вне собственного тела я и вовсе не решался. Хрен его знает, удастся ли запихать её обратно? А бродить с толстым талмудом под мышкой — то еще удовольствие. Ну, разве что нахлобучить им по башке чертового умруна. Но будет ли от этого прок — бабка надвое сказала.
Примерно где-то посередине этого циклопического рукотворного холма виднелся «парадный вход», сложенный из массивных каменных плит. Хрен его знает, каким волшебным способом их затащили на такую высоту. Но от подножия кургана все это великолепие смотрелось солидно и монументально. Я бы сказал, что даже солиднее, чем пресловутые египетские пирамиды.
Если бы я находился в своём теле, у меня бы от увиденной картинки, наверное бы, по спине мурашки побежали, настолько всё было мрачно и торжественно, хоть в кино снимай. Зрелищность такому фильму была бы точно обеспечена. И вся эта «потусторонняя» хрень находится не где-нибудь у чёрта на куличках, а в нашем родном Подмосковье.
Когда-то давным-давно, мне попадалась информация о курганах в Балашихе — так называемых Акатовских курганах[1]. Эту прекрасно сохранившуюся в сосновом лесу прямо на берегу реки Пехорка курганную группу — под сотню групповых и отдельных захоронений, обнаружили советские ученые в семидесятых годах прошлого века. По их предположению, эти захоронения принадлежали племенам кривичей, проживающих в районе реки Пехорки в двенадцатом — тринадцатом веках нашей эры.
Однако, я весьма и весьма сомневался, что именно этот курган принадлежит кривичам. На мой неискушенный взгляд, он куда древнее и больше, чем всё, что я мог себе представить. Хотя, имея дело с тёмным миром колдовства, рассуждать об обыденных вещах совершенно не имеет смысла.
Может быть, это какой-нибудь главколдун или шаман древнего славянского племени, отгрохал себе такие посмертные апартаменты, а потом взял и не помер окончательно, превратившись в так называемое умертвие. Но это, видать, не понравилось настоящему хозяину здешних мест — лешему, и он постарался навечно законопатить мерзкую нежить в этом заповедном месте. И у него, похоже, всё получилось.
Однако, со временем лешего не стало. Отчего-почему, нам не узнать, наверное, никогда. И его крутая волшба тоже стала давать сбои с завидной периодичностью — раз в тридцать лет, если судить по церковным метрикам. Раз в тридцать лет эта тварь, запертая лешим в могильнике, вырывается в наш мир и похищает детей.
Но отчего-то она вынуждена все время возвращаться назад, словно её здесь что-то держит. Но спустя еще три десятка лет она вновь выходит на охоту, и всё повторяется вновь. Ведь если бы она могла, она осталась бы в нашем мире — ведь там так много вкусняшек.
Ну, что ж, пришла пора прервать её противоестественно существование. К тому же, после стольких лет заточения она должна быть слабой… Хотя, не факт. Но так хотелось надеяться. Я же чувствовал, что магии здесь нет. Эфир пуст и гол, и вытянуть из него хоть эрг силы не выйдет — всё уже вытянуто, высосано и выедено до нас с Лихоруком. Так что будем посмотреть, кто там сидит в этой древней земляной норе?
Подъём на курган оказался несколько круче, чем виделось от его подножия, но ловкий злыдень легко перескакивал через поваленные деревья, перегораживающие разрушенную давним «катаклизмом» дорогу, либо проползал под ними. Для него это было как развлечение. Хоть злыдень и был весьма престарелого возраста, но в некоторых моментах он поведением не отличался от семилетнего ребенка. Ну, и ладно — пусть себе тешится.
