Товарищ "Чума" 6 (СИ) - "lanpirot"

Товарищ «Чума»#6

Пролог

Сентябрь 1942 г.

Москва.

НКГБ СССР

Обещанного откровенного разговора с товарищами, чем же на самом деле являлось изобретение профессора Трефилова, ни у капитана госбезопасности Фролова, ни у его непосредственного начальника — руководителя 3-го Управления НКГБ СССР старшего майора ГБ Горлинского, так и не получилось.

Во-первых, они окончательно не решили, что же говорить, чтобы их не посчитали умалишёнными, а во-вторых — ни у кого из них реально не было времени. Работы было не продохнуть, а людей не хватало. Многие ушли на фронт. Не отпустили только особо ценных специалистов, да таких вот калек как Лазарь Селивёрстович.

Спали сотрудники чекисты урывками, прямо на рабочих местах. Стараясь покемарить хоть пару-тройку часов до выезда на какое-нибудь очередное происшествие. Шпионы, заговоры, диверсии, убийства — перечислять все сферы деятельности Народного Комиссариата Государственной Безопасности можно было бесконечно. О спокойном отдыхе в теплой домашней кровати, никто даже и не мечтал.

Вот и не удавалось никак вернуться к тому разговору — бегали чекисты, словно загнанные лошади, вывалив язык набок, и не имея возможности хотя бы на мгновение дух перевести. Но неотвратимость такого разговора все равно висела на душе капитана госбезопасности Фролова тяжёлым ярмом.

Ведь Лазарь Селивёрстович отлично понимал, какое чудовищное оружие могут заполучить в свои руки немцы, если им каким-нибудь способом удастся заставить профессора Трефилова сотрудничать. А если они в ближайшее время еще и соберут машину… На фронт хлынут тысячи «ускоренных» бойцов, которых даже увидеть не получится… А если учесть количество концентрационных лагерей — «машин смерти», то дефицита в биологическом времени для таких бойцов у гитлеровцев не будет.

Измучившись едва ли не до нервного истощения, Лазарь Селивёрстович решил больше не откладывать разговор в долгий ящик, о чем сейчас и шёл предупредить начальника. Он уже всё продумал, решив не вмешивать старшего майора госбезопасности (либо попробовать уговорить Горлинского не лезть на рожон) в эту историю и взять всю вину на себя.

Вот и сейчас, идя по пребывающей в полутьме лестнице и уже привычно постукивая тросточкой по выщербленным ступеням, Фролов проговаривал про себя будущие доводы, которые собрался привести старшему майору госбезопасности. Терпеть эти муки совести Лазарь Селивёрстович больше не мог.

Добравшись до лестничной площадки, он немного постоял, переводя дух, а после решительно похромал к кабинету начальнику третьего управления НКГБ. Возле двери кабинета Фролов тормозить не стал — решительно постучав, он открыл тяжелую дубовую створку и шагнул внутрь.

Он даже позабыл дождаться разрешения — усталость и нервозность последних дней сыграли с ним дурную шутки. Начальственное «да» капитан госбезопасности услышал уже зайдя в кабинет.

— Разрешите, товарищ старший майор государственной безопасности? — произнес Лазарь Селивёрстович, заметив, что хозяин кабинета принимает какого-то «гостя», одетого, так же, как и сам Фролов в форму сотрудника НКГБ. Сидел незнакомый чекист спиной к капитану, поэтому и опознать его капитан государственной безопасности так и не сумел.

— А, Фролов! — неожиданно обрадовался Николай Дмитриевич. — А я как раз хотел за тобой посылать…

«Гость» неожиданно обернулся, и Фролов его узнал — им оказался начальник 4-го управления НКГБ старший майор Судоплатов.

— Здравия желаю, товарищ старший майор государственной безопасности! — поприветствовал Судоплатова Фролов.

— Давай без чинов, Лазарь Селивёрстович, — устало произнёс Павел Анатольевич. — Одно дело делаем, некогда время на уставные расшаркивания тратить…

— Давай, капитан, присоединяйся, — указал на свободное место своему подчинённому Горлинский.

— Есть! — Капитан госбезопасности дохромал до стула и, стараясь поглубже спрятать болезненную гримасу, резко на него опустился, по привычке цепляясь за отполированную рукоять трости.

— Вот посмотри на него, Пал Анатольевич, — недовольно произнес Горлинский, хотя в Фролов расслышал в голосе начальника тщательно скрываемые нотки гордости за своего сотрудника, — сам на ладан дышит, а от лечебницы открещивается наотрез! Я говорит, потерплю, а иначе, кто на службе останется? Жилы рвёт как не в себя! И даже, представляешь, на фронт недавно просился!

— А кто сейчас жилы не рвёт, Николай Дмитриевич? — философски отозвался Судоплатов. — Только тля какая! Весь народ сейчас в едином порыве… Да что я тебе рассказывать буду, ты и так всё это знаешь! Вот сломаем хребет фашистам, да зубы им в глотку забьем, тогда и будем по санаториям разъезжать, да на минводах лечиться. А вот с фронтом ты, Лазарь Селивёрствич не спеши — у нас и здесь не слаще, чем там. А то и сложнее в десятки раз! Там всё понятно: вот она, вражина, бей её, не журись! А у нас? Поди, пойми, где диверсант, а где гнида, которую еще найти и раздавить надобно?

— Да все я понимаю, Павел Анатольевич, — согласно кивнул Фролов. — И в мирное время у нас сладко не было, а уж теперь…

— Я вот что за тобой послать-то хотел, Лазарь Селивёрстович, — опомнился Горлинский, — помнишь наш недавний разговор о профессоре-изобретателе, которого немецкие диверсанты в тридцать шестом похитрили?

— Еще бы не помнить… — Кисло усмехнулся капитан госбезопасности. — Я ведь через это похищение, которое промухал, чуть к праотцам не отправился. Инвалидом вот на всю жизнь остался… Я сам к вам по этому вопросу и шёл… Неспокойно у меня на душе, Николай Дмитриевич! — признался он начальнику.

— Вот и у меня такое же состояние, капитан… Я тут в общих чертах обрисовал ситуацию товарищу старшему майору, и знаешь, что?.. — Не договорив, подвесил в воздухе эту многозначительную фразу начальник 3-го управления НКГБ.

— Что? — Тут же среагировал на неё Фролов.

— А он не удивился столь необычной истории, — Буквально ошарашил Фролова старший майор госбезопасности. — А взамен рассказал мне еще более чудную… да что там — просто фантастическую историю! И эти две истории оказались каким-то странным образом связаны — даже переплелись между собой, да так, что не развязать…

— Это как? — не понял Фролов

— А вот так, Лазарь Селивёрстович, — ответил вместо Горлинского Судоплатов. — Я вашу рассказку выслушал, а теперь ты послушай мою. А затем мы все вместе прикинем, как нам со всем этим дерьмом разобраться?

Большую часть того, что ему поведал начальник 3-го управления НКГБ, Фролов уже знал со своего памятного разговора с собственным начальником управления. И про то, что Трефилов выжил, и находится в плену у немцев, и про его бывшего ученика — Ивана Чумакова, ставшего впоследствии разведчиком, и, по какой-то случайности, оказавшегося в Берлине вместе с пропавшим учителем.

Да, много странностей было в этом деле, просто через край. Но когда Судоплатов начал рассказывать про то, как один никому неизвестный человек — «товарищ Чума», в самом тылу врага уничтожил сначала две роты фрицев, потом положил ягд-команду, посланную по его душу, а затем уничтожил за несколько часов целую танковую дивизию, Фролов вообще выпал в осадок.

Такого просто не могло быть! Это только в сказках сильномогучий богатырь Илья Муромец мог один-одинёшенек несметные полчища басурманские побивать: махнёт мечом направо — свободна улица, налево — переулочек. А в обычной жизни так не бывает. Может, и жили когда-то на Руси былинные витязи, способные в одиночку бить тьмы-тьмущие врага, но на сегодняшний день в это слабо верилось.

Правда, Судоплатов обмолвился, что этот неизвестный задействовал какое-то совершенно новое и секретное оружие — биологическое. Сообщения партизан, да и самого Ивана Чумакова это подтверждали. Однако никто в СССР о таком оружии не знал. Даже сам товарищ Сталин.

— А ведь машина профессора Трефилова — тоже биологическое оружие, в каком-то смысле, — внимательно выслушав Судоплатова, заявил капитан госбезопасности. — Доцента Сергеева она уничтожила буквально в считанные секунды, наделив Ивана Чумакова возможностью переходить в «ускоренный режим». А ты не думаешь, товарищ старший майор госбезопасности, что этот товарищ Чума лишь доработал его изобретение? Не даром же он так настойчиво рвётся в Берлин за Трефиловым и Чумаковым?