Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич

Но все равно, район Банзу – Содегаура вызывал наибольшие опасения. Особенно с учетом того, что во второй половине дня с этой стороны снова начали появляться подозрительные мелкие суда, пароходы, катера, шхуны, пытавшиеся обследовать сооружаемую преграду или даже пробраться известными им проходами в мелководье в саму бухту.

На западном фланге заграждений у маяка Фуджими с самого начала оставили довольно широкий прогал в боне. Он был необходим, чтобы иметь возможность покинуть стоянку при необходимости. Предполагалось уже в ближайшее время перекрыть его раздвижными боновыми воротами, обеспечив артиллерийское прикрытие с торчавшего рядом с ним на мели «Анадыря» и разворачиваемых на берегу батарей, в том числе двух прожекторных.

Никакой связи с первой ударной группой по-прежнему не было, но поводом для беспокойства это пока не являлось. Явные признаки ее активности уже зафиксировали, а возникшее отставание от графика в Токийском заливе, скорее всего, не превышает таковое у Небогатова. Его там гораздо сильнее треплет непогодой. Установить полноценное взаимодействие, конечно, было необходимо, но этого предполагалось добиться в процессе продолжения поэтапного штурма. Сейчас просто не имелось соответствующих возможностей.

Радио не действовало, что было вполне ожидаемо, а другими резервными способами воспользоваться не могли. О прямом обмене информацией через аэростаты наблюдения или с помощью сигнальных змеев оставалось лишь мечтать. Погода, мягко говоря, не соответствовала. Даже стихни прямо сейчас промозглый порывистый ветер, сквозь носившуюся в воздухе мельчайшую водяную взвесь никто ничего не увидел бы дальше трех, максимум четырех миль.

Такая видимость не давала шанса разглядеть даже мигание гелиографов, вполне возможно, уже установленных «небогатовцами» на вершинах перевала вдоль железной дороги, шедшей из Дзуси в Йокосуку поперек полуострова Миура. Именно вдоль нее должен был наступать его десант. А морем мы еще владели не достаточно, чтобы из залива Сагами или туда можно было слать депеши посыльными судами.

Хорошо хоть с «Нахимовым» наладили устойчивую светосигнальную связь через захваченный форт на мысе Фуцу. Провод, прокинутый к нему из Кисарадзу еще его прежними хозяевами и в спешке просто рубанутый шашкой на телеграфе в Охори, минеры срастили быстро. А все остальное сохранилось в исправности.

С подбитого крейсера, прикинувшегося «издыхающим львом», доложили о четырех больших пароходах, ушедших мимо мыса Каннон к югу, буквально впритирку к скалам. Причем этот караван настолько удачно скрывался, что ни с «Донского», ни с Фуцу его не смогли разглядеть на фоне берега. Сопровождали ускользнувший отряд или конвой несколько крупных четырехтрубных миноносцев.

Такое известие вызвало недоумение и усилило общую тревогу, поскольку было для всех совершенно не понятным. Оттягивание столь значительных сил в самый напряженный момент с основной арены боевых действий всем казалось не логичным. На попытку бегства и спасения чего-то особо ценного было совершенно не похоже. Главные крепости Токийского залива все еще сохраняли полную боеспособность.

Скорее всего, воспользовавшись заминкой в продвижении к намеченным целям нашей основной группировки вторжения, противник решил напасть всеми наличными силами на ударную группу в заливе Сагами, изначально более слабую. Вполне могло оказаться, что при атаке Тагоэ Небогатов понес тяжелые потери в кораблях от мин и непогоды и сейчас не имеет возможности обеспечить нормальную защиту своему конвою и подранкам. А японцам, в отличие от нас, это стало известно, чем они и спешат воспользоваться.

Предположение, что в этом они задействовали все, или почти все, что есть, косвенно подтверждалось и тем фактом, что в направлении Кисарадзу вскоре прекратились вообще все вылазки. Но, вопреки логике, такое затишье только добавило суеты.

В свете подобных размышлений дальнейшее промедление с атакой главных узлов японской обороны изнутри Токийского залива признавалось недопустимым. Авральную работу по восстановлению боеспособности вспомогательных сил, должных обеспечить прорыв минных полей Йокосуки, подстегнули очередным запросом штаба. Она, собственно говоря, уже и без того подходила к концу.

За первую половину дня на уцелевших прорывателях, посменно выводимых с контрольного траления, успели собрать из ремонтных комплектов и подготовить к работе еще по три запасных трала на каждого, что позволяло надеяться на успешное обеспечение безопасной проводки ударной группы на артиллерийскую позицию в непосредственной близости от укреплений и в самой гавани.

Не сидели без дела и остальные. Захват и последовавший за этим тщательный осмотр батареи на мысе Фуцу, а потом и руин насыпного форта позволил установить примерные границы крепостного минного поля, перекрывавшего северную часть пролива Урага. Тралить его пока не решались, поскольку ничего не знали о состоянии третьего насыпного форта. Старались не приближаться к его скорострельным шестидюймовкам, что сильно сковывало действия дозорных отрядов, все время державшихся северо-восточнее и севернее Йокосуки, вплоть до бухты Негучи, откуда уже видели на холмах окраины Иокогамы.

По результатам их наблюдений, противоминной разведки и анализа добытых документов стало достоверно известно, что на стыке Ураги и Токийского залива за крайней северной линией заграждения пролива, проходящей примерно от мыса Каннон до насыпного форта № 1, мин нет.

Но гораздо важнее оказалось то, что вдоль берега в направлении Иокогамы свободно ходили достаточно крупные и глубокосидящие суда, в то время как при движении на юг, огибая остров Сару, такие же пароходы всякий раз останавливались, ожидая разрешающего сигнала с фортов. Вероятно, там отключалось питание крепостного заграждения.

Следовательно, с большой долей вероятности можно предположить, что между Йокосукой и Иокогамой в прибрежных водах, вдоль и поперек простреливаемых с батарей, никаких заграждений нет. А значит, вторую ударную группу сейчас отделяло от Йокосуки только возможное заграждение у входа в гавани к северу от острова Сару.

Узнав об этом, Иессен предложил воспользоваться для атаки военного порта выявленной «японской торной дорогой». Скорострельной артиллерии там так и не обнаружили. Это давало шанс на быстрый успешный прорыв непосредственно к самой вражеской базе, прямо под дулами тяжелых орудий мыса Нацушимато, не дожидаясь предварительного полного подавления всей береговой обороны. Правда, весьма ограниченными силами.

Но этот шанс мог быть реализован, если флот сумеет связать боем ближайшие к Йокосуке форты. Тогда небольшой отряд легких быстроходных кораблей сможет проскочить в военную и торговую гавани со стороны Иокогамы и высадить десант прямо на пристани. Такой вариант позволял гораздо быстрее овладеть портом и добраться до ближайших к нему батарей посуху. Многократно подтвержденный тезис, что самым надежным средством подавления батарей является десант, хозяйничающий в орудийных двориках, никем не оспаривался.

Ну а дальше предполагалось максимально быстро развивать полномасштабное вторжение с высадкой больших масс войск на причалы, что позволит уже сегодня к вечеру перейти к сухопутной фазе операции, тем самым оказав действенную поддержку полкам, штурмующим перевалы со стороны Дзуси.

Мыс Каннон, являвшийся основным узлом обороны на северном выходе из пролива Урага, расположен значительно западнее и, как подтвердила дневная разведка боем, не сможет защитить Йокосуку от атаки из глубины залива. Фарватер, идущий вдоль восточного берега полуострова Миура и соединяющий ее с Иокогамой, находится за пределами секторов обстрела его батарей. Даже если японцы изловчатся как-то вывернуть свои тяжелые пушки за пределы предусмотренных при строительстве углов поворота, им просто не хватит дальнобойности.

Но батарея на третьем форте вполне доставала до входа в гавани. Вполне могло оказаться, что ее скорострелки, если они уцелели, способны бить в любую сторону. И у них все пристреляно. Так что при проработке плана атаки следовало учитывать еще и этот фактор. Все попытки осторожно проверить степень боеспособности злополучной батареи ни к чему не привели. Действиями наших легких сил удалось только примерно определить границу вод, опасных из-за пушек мыса Каннон. Несмотря на все провокации, насыпной форт № 3 упорно и подозрительно молчал.