Герои Аустерлица (СИ) - Ангелов Августин

Эти отчаянные вояки пришли в кавалерию изначально из пехоты, посаженной на лошадей. Оттого и выдавали им мундиры зеленого цвета. И до сих пор драгун учили не только премудростям кавалерийского искусства, но и ведению боя пешими. Также обучали их и саперному делу. С шанцевым инструментом они управлялись прекрасно. Так что навыки у них имелись весьма разнообразные, чем и воспользовались французы, задействовав пленных драгун на лесозаготовках.

Вскоре подъехал обоз, а с ним и вторая половина всех наших сил. Остававшиеся с обозом для его охраны семеновцы и моравские добровольцы весьма удивились, увидев не только трупы французов, которые драгуны закапывали на краю поля, но и самих драгун, грязных, оборванных и заросших бородами. А драгуны, конечно, тоже удивились, обнаружив, что нас, действительно, почти целая рота. Ведь вахмистр Ширяев потому и переспросил меня поначалу довольно дерзко, что не поверил, посчитав тот небольшой отряд, который я привел пешком для боя с французским конвоем, совершенно недостаточным для того, чтобы называться ротой гвардейского Семеновского полка.

К моменту, когда основная часть нашего отряда прибыла к вырубке, драгуны как раз заканчивали изготовление засеки из поваленных деревьев, оставив лишь узкий проезд к лесу, перпендикулярный дороге, который можно было легко перекрыть в любой момент, развернув поперек одну из телег, нагруженную дровами. На территории вырубки у французских конвоиров стояли три большие палатки из вощеной парусины, потому ставить дополнительные смысла пока не имелось. Ведь мы не собирались оставаться на ночевку.

Трофейными палатками я разрешил воспользоваться только женщинам: Иржине, ее родственницам и служанкам. Мужчинам же предстояло отдыхать под открытым небом у костров, которые разожгли, чтобы согреться и приготовить пищу. В предгорьях стоял легкий морозец. И я не хотел, чтобы кто-нибудь простудился или обморозился на отдыхе. Потому костров зажгли столько, чтобы их тепла хватило всему личному составу. Ведь дров у нас имелось в избытке.

Впрочем, каждый из воинов был вполне привычен к спартанским условиям походов. Потому никто не жаловался. Наоборот, каждый солдат радовался привалу с теплом костра. Поев кашу из котелков, солдаты быстро засыпали на еловых лапах, заботливо подстеленных драгунами каждому. Эти универсальные трудяги войны, только что освобожденные из плена, очень помогли быстро обустроить бивак. Сами же драгуны не торопились отдыхать, а восторгались тем, что я позволил им выбирать себе лошадей, поскольку каждый из них уже сильно соскучился по седлу. Я же радовался тому, что наш отряд получил пополнение в полсотни сабель и пистолетов, которыми я сразу вооружил всех драгун из оружейных запасов, вывезенных из замка Гельф.

Глава 30

Мне же отдыхать было некогда. Приходилось на привале заниматься ранеными, помогая Владу проводить операции прямо рядом с нашим медицинским фургоном, поставленным вдали от других недалеко от костра. Заодно я обучал этого лекаря-недоучку, как правильно накладывать швы. Наверное, со стороны выглядело довольно комично, что недоучившийся медик из двадцать первого века пытался научить чему-то такого же недоучку из века девятнадцатого. Впрочем, мой авторитет в области медицины теперь в глазах Влада стал непререкаемым после того, как я удачно зашил его рану.

Поняв, что знаю много чего, что не знает он, баронет наконец-то начал следовать моим советам без лишних разговоров, кипятя инструменты и тщательно обрабатывая себе руки перед операциями. Впрочем, кое-какими врачебными премудростями Влад все же владел, поскольку практиковался в Вене у толкового австрийского хирурга. Например, он умел доставать пули из ран с помощью зонда, чего никогда не пробовал делать я сам. И, главное, у Влада в саквояже имелся набор здешних медицинских инструментов. Примитивных, конечно, с виду, но скальпели, ланцеты, пинцеты, иглы, щипцы и зажимы в этом наборе присутствовали. Имелись даже пила для костей и большой кривой нож для ампутаций.

Кстати, мне крупно повезло найти медика в наш боевой отряд, поскольку их пока вообще-то обучали очень мало. Единицы лекарей, как в России этого времени называли врачей, приходились на многие тысячи населения. В уездных городах обычным делом являлось наличие всего одного доктора. Дефицит кадров был ужасный. Правда, по указу императора Павла в Санкт-Петербурге и Москве к началу XIX века на базе госпитальных медицинских школ уже открыли медико-хирургические академии, но, отпрыски знатных фамилий редко желали учиться подобной науке, сопряженной с непосредственным и постоянным общением с больными. Большинство аристократов от подобного просто носы воротили, поскольку прикасаться к простолюдинам и пачкаться в чужой крови многие из них считали занятием маргинальным, вредящим дворянской чести.

Тем необычнее для наших раненых солдат было то, что их командир князь и адъютант самого Кутузова неплохо разбирается в медицине, помогая ротному фельдшеру, который тоже не простолюдин, а целый баронет! Глядя на то, как мы вдвоем, такие знатные и аристократичные, лечим раненых, вытаскивая пули и зашивая раны, они не переставали удивляться и умиляться, полностью нам доверяя. Ведь, если не доверять таким благородным лекарям, то каким же тогда доверять? Раненые успокаивались от одного нашего вида, убеждая себя в наших чудодейственных медицинских познаниях. И подобный позитивный психологический настрой, разумеется, помогал раненым в выздоровлении.

Как я уже понял из разговоров с Владом, все местное лечение, если не считать хирургии, базировалось на клизмах и кровопускании. Переломы лечили привязыванием лубков, а такие простые вещи, как наложение гипса на сломанную конечность, еще не практиковали. Ну и никаких тебе рентгенов, анализов и прочего, на чем можно выстраивать более или менее точный диагноз. Так что оказывать помощь раненым приходилось интуитивно, опираясь только на внешние признаки.

Влад прихватил с собой и кое-какие препараты, например, хинин от лихорадки, считавшийся тут чуть ли не самым передовым достижением фармацевтики, рвотное, слабительное и мазь для заживления ран. Вот только не было у Влада никаких обезболивающих, кроме сомнительной настойки какого-то опиата. Потому приходилось давать раненым алкоголь внутрь и применять его же в качестве антисептика. Дефицита пока не наблюдалось, поскольку несколько бочонков с бренди мы вывезли из Гельфа. По этой причине все раненые у нас вскоре были пьяными. И те из них, кто почувствовал себя после наших с Владом усилий получше, даже начали петь песни. Пели, впрочем, негромко, себе под нос. И только один из солдат заголосил во всю глотку, отчего его даже успокаивать пришлось, чтобы другим отдыхать не мешал.

— Как звать тебя? — поинтересовался я, когда он все-таки перестал голосить и лишь пялился на меня осоловелыми серыми крупными глазами.

— Дениской кличут, — пробормотал он.

Этому бойцу мы с Владом извлекли пулю из левого бедра. Она, к счастью, кость не задела. Но все равно, Дениска, понятное дело, испытывал сильную боль. Вот и дали ему порцию бренди побольше. А алкоголь на разных людей действует по-разному. Дениску почему-то потянуло петь песни.

— Так вот, Дениска, еще раз другим солдатам отдыхать помешать вздумаешь, и прикажу тебя в лес отнести. Там орать будешь, пока волки тебя не сожрут. Понял? — припугнул я служивого.

— Как не понять, ваше высокоблагородие! Не надо меня в лес. Я как мышь лежать буду, — промямлил раненый.

— Вот и лежи тихо, — сказал я, выбравшись из крытого фургона, в котором лежали раненые, на воздух. Этот Дениска оказался последним из всех, кого мы с Владом прооперировали возле костра, а потом затащили в повозку.

Сам Влад уже сидел на корточках близко к огню. Он устал и грел руки, привалившись спиной к нашему импровизированному операционному столу, который представлял собой простые козлы, сколоченные из досок и накрытые простыней, полностью покрытой кровавыми пятнами после нашей работы по спасению раненых. Скинув с себя тяжелый фартук мясника, прихваченный в Гельфе, и сняв кожаные нарукавники, в которых помогал Владу оперировать, я вымыл руки теплой водой с помощью солдата-семеновца по имени Иван, который помогал нам управляться с ранеными. Он и сам получил ранение в левый бок от вражеского штыка в недавней стычке возле дороги. Впрочем, острие только пропороло солдату мышцы, скользнув по ребрам и не причинив серьезного вреда. А, поскольку я быстро зашил парню рану, то и крови он потерял немного, оставшись на ногах и добровольно вызвавшись помогать нам возле медицинского фургона.